Александр Калмыков - На пути "Тайфуна" - 2 Страница 29

   Здесь нам пришлось расстаться с маленькими пассажирами, которым на прощанье напихали в руки кучу съедобных подарков.

   Несмотря на темноту, было ясно, что движение здесь очень интенсивное. В Бологое пересекались основные магистрали, и она была крупной узловой станцией. То, что творилось на железной дороге, напоминало мне центр города в час пик. Эшелоны двигались через станцию непрерывной чередой. За четыре часа, пока наш поезд здесь стоял, мы насчитали пятьдесят составов, идущих к Ленинграду. Со всех сторон неслись перестуки колес и лязг буферов, а их, в свою очередь, заглушали гудки паровозов и команды диспетчера, который умудрялся без компьютера управлять этим сложным хозяйством. Впрочем, комбат мимоходом заметил, что по сравнению с августом на железной дороге успели навести строгий порядок.

   По словам Иванова, здесь еще должна быть огромная роскошная столовая, в которой могут накормить сразу целый батальон, но нас туда не повели. По утрам немцы обычно устраивали налет на станцию, и несмотря довольно мощное ПВО им иногда удавалась сбросить бомбы на цель. Поэтому большую часть составов старались отправить затемно.

   Дальше нам опять повезло. Везли нас быстро и под бомбежку мы ни разу не попали. Когда рассвело, стало ясно, что мы направляемся не к Ленинграду, а прямо на запад, в сторону Старой Руссы. На первой же остановке я вызвал политрука, который обязан был следить за новостями, и он разъяснил нам текущую ситуацию на фронте.

   Наши войска еще три дня назад смогли быстро окружить Старую Руссу, и не захватывая город, продвинуться дальше. Судя по названиям освобожденных населенных пунктов, армия, номер которой мы так и не знаем, вела наступление сразу по трем направлениям: Первое направление на запад, в стороны Сольцы. Второе на север, в обход Ильменя. И третье, скорее всего основное, на юг, чтобы отрезать большой демянский выступ. Вполне возможно, что наша родная дивизия тоже примет участие в предстоящем окружении немцев, и нанесет удар с юга. Тогда мы вполне можем с ней встретиться где-нибудь у Холма.

   Как оказалось, в Старой Руссе все еще шли бои, поэтому нас довезли только до поселка Парфино, километрах в пятнадцать от города. Здесь дежурный по составу отдал последнюю команду. - Срочная полная выгрузка. Всем собраться справа по ходу эшелона.

   Как только мы закончили с выгрузкой имущества, в наши освободившиеся вагоны стали сажать изможденных людей, которые как будто побывали в концлагере.

   Оказалось, что это действительно так. Для ремонта дорог, заготовки дров, и прочих повинностей, фашисты периодически сгоняли население в так называемые трудовые лагеря, являвшиеся настоящей каторгой. Там от тяжелой работы, ужасной кормежки и постоянных избиений люди быстро умирали. На замену погибшим немцы постоянно мобилизовали новых рабов из тех сел, жители которых не ушли в леса. Те двести человек, которые сейчас грузились в эшелон, были узниками в лагерях Большое Орехово и Алексино. После освобождения большая часть из них разошлась по домам, а те, кому идти было некуда, согласились на эвакуацию. После увиденного все бойцы еще сильнее рвались в бой, но как вскоре оказалось, нас ожидало совсем другое предназначение.

   Сначала мы нанесли приятный визит в питательный пункт, где изголодавшихся солдат ждал чудесный обед из двух горячих блюд. Затем батальон погрузили в машины и отправили к конечной точке путешествия. Там комбат оставил нас обживаться, а сам помчался на доклад к генералу Масленникову, который, как оказалось, недавно принял командование 39-й армией, к которой мы теперь относились.

   Вернувшись, Иванов собрал в штабе ротных на совещание, и вкратце обрисовал ситуацию. Наступление нашей новой армии ведется сразу по нескольким направлениям, и подвижных резервов, а именно так можно назвать лыжников, уже практически не осталось. Направив сюда наш лыжбат, командование потребовало, чтобы его оставили в резерве, и использовали только в случае прорывов нашей обороны и для отражения вражеских десантов.

   Сказав это, комбат как-то подозрительно покосился на меня, и я без труда прочел его мысли. - Ну да, станет командующий Фронтом просто так интересоваться судьбой какого-то батальона. Ясно, что во всем виноват этот весьма странный субъект, постоянно сопровождаемый толпой гэбэшников.

   Но оказалось, что на этом новости не закончились. Хотя нам и отвели роль заградотряда, но командарм считал наше подразделение самым лучшим из всех что у него были, и попросил Иванова выделить ему роту-другую. Остановившись на этих словах, комбат с гордостью нас оглядел. Имея под командованием целую армию, Масленников тем не менее считал нас значительным подспорьем, было от чего загордиться.

   Впрочем, если отбросить эмоции и рассуждать логично, то так оно и было. Зимой нет ничего ценнее подготовленных лыжников, а сколько их в армии? Наверно, штук пять лыжбатов, от силы десять, и большинство из них наверняка необстрелянные. А о нас генерал еще со времен взятия Торопца очень высокого мнения.

   Как и следовало ожидать, мою роту трогать не стали, а на фронт отправили вторую и третью. Одна из них направилась на запад, а другая к Ильменю. Вместе с ними ушла часть санитаров и хозяйственников. Своего начальника штаба, которому, как он считал, не хватает боевого опыта, Сергей также отправил воевать.

   Хотя Иванов не подавал вида, но было ясно, что ему не по себе. Мало того, что до фронта он так и не добрался, так еще и большую часть батальона отобрали. Но это был для него еще не последний удар. Буквально на следующий день его опять вызвали штаб армии, и оттуда Сергей вернулся мрачнее тучи.

   Он собрал оставшихся командиров, мрачно оглядел наши весьма поредевшие ряды, и выложил все, что узнал.

   - По плану операции от армии требовалось только немного продвинуться на юг, и там закрепиться, но похоже Масленников слишком увлекся наступлением, проходящим как по маслу, извините за каламбур. Генерал решил проявить инициативу, и продолжить натиск, чтоб отрезать Демьянскую группировку противника. В результате, несколько его частей зашли слишком далеко, и немцы смогли отрезать их от основных сил. Самое плохое то, что подвижных резервов уже не осталось - все брошено в наступление, которое велось сразу по трем направлениям. К счастью, командующий соседней одиннадцатой армии вошел в наше положение, и одолжил десяток танков. Теперь нужно посадить на них двадцать саперов и восемьдесят автоматчиков, желательно опытных и хорошо подготовленных. Естественно, с этой просьбой, заметь, не приказом, а именно просьбой, Масленников опять обратились ко мне. Разумеется, я согласился выделить два взвода из твоей роты. Сам-то ты как, с ними пойдешь?

   Вопрос был чисто риторическим. Если роту вынужденно делят на две части, то командиру желательно остаться с большей из них.

  -- Формально никакого запрета на мое участие в боевых действия не было, так что пойду.

   Комбат в ответ кивнул, не сомневаясь в моем решении. - Приказ я подписал, так что начинай тренировать личный состав к совместным действиям с танковыми экипажами. Потом пусть все хорошенько выспятся, выступать придется ночью. Да, еще учти, что главным в вашем тандеме будет командир танкистов. Наверху решили, что так будет правильнее.

   Ясно, что правильнее, зря что ли я настойчиво давал рекомендацию, чтобы пехота придавалась танкистам, а не наоборот. Поэтому вполне естественно, что танковый десант подчиняется танковому командиру.

   Видя, что я не собираюсь расстраиваться, комбат выдал еще одну шпильку. - А знаешь, кто у них командир? Тот самый Яковлев, который раньше под твоим началом был. А теперь он тобой покомандует.

   - Наш киногерой вернулся? Это очень даже неплохо, лейтенант парень толковый.

   Яковлева я нашел в лесочке, где как мне сказали, разместилась танковая рота. Когда я спросил, где ротный, мне показали на закиданный ветками и укрытый масксетью танк, из под которого торчали чьи-то ноги. Вторая машина угадывалась в полусотне метров отсюда, а остальные вообще не было видно. Ну что же, первое впечатление благоприятное.

   Выбравшись из-под танка, Яковлев немножко оторопел, увидев меня здесь, а потом восторженно захлопал меня по плечам.

  -- Тезка, ты здесь! Значит твоя рота поедет с нами? Здорово, не думал, что мне так повезет.

   В новенькой форме, в черных перчатках с большими крагами, Яковлев выглядел молодцевато, хоть сейчас на первую полосу газет. А когда я узнал, что он уже получил старлея, то наступила моя очередь хлопать его по плечам, и радостно кричать.

   Но времени на поздравления и ностальгические воспоминания у нас не было, поэтому танкист сразу достал карту и показал маршрут движения. Прорвавшись через линию фронта, мы должны будем, не дожидаясь подхода своих частей двигаться дальше, повернув прямо на юг. Пройти нам необходимо больше тридцати километров, но это по прямой. А если считать изгибы дороги, то получится все сорок.