Игорь Николаев - Вся трилогия "Железный ветер" одним томом Страница 29

Да, британцы буквально вырывают куски из мирового финансового оборота. Зачем? Мы не знаем, их затяжной плавный кризис от таких манипуляций лишь обретет резкость и крутизну.

Да, интенсивность радиообмена британских дипломатических представительств выросла в разы, равно как и военные переговоры. Но мы не можем их расшифровать — островитяне сменили шифры, причем новая кодировка не имеет близких аналогов.

Да, в Северной Атлантике исчезают корабли и воздушные суда. Почему? Мы не знаем, агентура молчит, ни одно государство, ни одна организация не направляли в эту часть Мирового океана серьезных военно-морских сил.

Единственное, что Лимасов мог предоставить взыскательному шефу — это показания гравиметрических станций, четвертый день сходивших с ума. Прежних запредельных значений, как во вторник, они уже не показывали, но достаточно регулярно, раз в семь-восемь часов, давали организованный сбой, независимо от места нахождения и прочих условий. Что это означало? Ученые не знали, соответственно, не знал Лимасов, ответственный за проект «Исследование», соответственно, не знал император, понемногу закипавший от всех этих «неизвестно» и «предположительно».

Лимасов начал государственную службу еще при отце нынешнего монарха и застал «славную когорту» — Джугашвили, Ульянова и Дзержинского. В сравнении с этими монстрами Константин Второй был очень мягким, добрым человеком, снисходительным к промахам и ошибкам. Но здесь и сейчас, под пронзительным взглядом императора, под прессом его язвительных и методичных вопросов, Гордей Витальевич уже опасался за свой пост и карьеру.

— Итого, друг мой, вы пришли ко мне с пустыми руками. — Сарказм Константина возрос до заоблачных высот. Император принял свою любимую позу при решении важнейших вопросов — стоя перед столом, опираясь о его полированную поверхность кончиками пальцев, склонив лобастую голову, словно пытаясь прочитать ответы на вопросы в зеркальной глубине дубовой доски.

Молчание было отставке подобно, но и сказать Лимасову было, в общем, нечего.

— Ваше Величество, — с должной мерой почтительности начал Гордей, лихорадочно соображая, что же сказать, но само провидение пришло ему на помощь. Щелкнул селектор модуля правительственной закрытой связи, динамик ожил голосом секретаря, характерно безликим и бесплотным.

— Ваше Величество, вызов из Генерального штаба, на связи — начальник Главного управления и министр обороны. Сверхсрочно, приоритетно.

— Соедините, — коротко ответил Константин.

— Соединение, — эхом повторил секретарь и отключился. Аппарат издал серию характерных щелчков, шло соединение с внешней кодированной линией.

— Ваше Величество? — вновь повторил селектор, динамики отлично передавали звук, бас Корчевского заполнил зал, словно главный военный разведчик империи стоял прямо за плечом.

— Да, — раздраженно ответил самодержец. — Говорите, и надеюсь, на этот раз хоть что-то конкретное.

— Более чем, Ваше Величество, более чем конкретное, — сказал на другом конце провода Корчевский, и от его голоса у Лимасова волосы встали дыбом. Корчевский был из «старой гвардии», считавшей, что военный, утративший выдержку, все равно что потерял штаны в публичном месте. Хладнокровная сдержанность начальника Главного управления переходила границы разумного, гранича с претенциозной чопорностью. Но сейчас в его словах проскальзывали визгливые нотки, голос ощутимо подрагивал. Корчевский был или полностью выбит из равновесия, или до смерти напуган, и это не укрылось от внимания Константина.

— Говорите, Устин Тихонович, — повторил он, чуть сбавив тон.

Корчевский заговорил, и с каждой его фразой Лимасов склонялся все ниже, а Константин, наоборот, распрямлялся все выше, словно не в силах поверить в услышанное. И было от чего прийти в такое изумление…

Генеральный штаб, в частности Особое делопроизводство, отвечающее за военно-стратегический анализ, собрали наконец разрозненные обрывки информации в некую картину. Но от полученного было впору запасаться святой водой в промышленных масштабах, потому что иначе как чертовщиной назвать это не получалось.

Империя, Конфедерация, Пангерманский Союз и Франция независимо друг от друга послали в район Исландии и Северной Атлантики свои соединения воздухоплавательных сил, которые включали полноценные дивизионы ДРЛО, тяжелых ракетоносцев и «авиеток» — носителей разведывательных гиропланов и планеров — легких летательных механизмов, использующих комбинацию аэростатической подъемной силы и несущих винтов.

Общее число задействованных сил исчислялось десятками аппаратов. Часть из этих сил просто пропала со связи, словно провалившись в никуда, а вот остальные взорвались отчаянными передачами, обрывавшимися одна за другой. Разведчики сообщали о сверхскоростных планерах, массированных ракетных атаках, неизвестных кораблях, ведущих прицельный ракетно-артиллерийский огонь. Средства радиоэлектронной борьбы не пробивали мощнейший щит помех мистического противника и были бессильны против его атак.

— Вторая Ударная Северного флота вступила в бой севернее Лервика, эфир забит помехами, противник использует неизвестную технику, — зачитывал сводки Корчевский, и неожиданно его голос прервался.

Константин сжал кулаки так, что побелели костяшки. Лимасов затаил дыхание.

— Минуту. Ваше Величество. Минуту, — прерывисто произнес Корчевский. — Последние данные… Черт подери, да расшифруйте наконец абзац! — рявкнул он уже на кого-то из подчиненных. Динамик селектора бесстрастно передавал барабанный стрекот телетайпов и голоса адъютантов и шифровальщиков. Теперь кулаки сжал и Лимасов — в этих голосах отчетливо читалась нервозность, граничащая с паникой.

— Вот, передача с аварийного радиобуя, продублирована акустической через гидрофонную связь. — На этот раз Корчевского сменил кто-то неизвестный, вероятно, адъютант. — Это «Станция 13» на Рейкьянесе, комплекс геотермальных исследований. Читаю то, что удалось расшифровать…

Адъютант, или кто он там был, замялся.

— Читайте же! — рыкнул Константин, в этот момент он был до крайности похож на разъяренного седогривого льва.

— Начинаю, — дрогнувшим голосом ответил чтец. — «Сегодня… восемь утра… атакованы… глубинные… серия». Далее нечитаемый отрывок. Затем: «Разрушения… из строя… множество шумов… акустические… восстановили антенну… разрушено…» Снова нечитаемое. И последняя часть. «Корабли, много, десятки… кораблей, может, больше… помогите… не спастись…»

— Это не все. — Бас Корчевского вновь заполнил императорский зал совещаний. — По гидрофонной связи сообщение о бомбардировке «Экстаза», что на плато Роколл между Исландией и британскими островами. Бомбардировки подводных городов и исследовательских станций на восточном склоне Рейкьянес, северной оконечности Срединно-Атлантического хребта, в Норвежском и Гренландском морях.

— Ваше Величество, — министр обороны сказал свои первые за все время селекторной связи слова. — Это война. Однозначная война.

— Кто же на нас напал? — отрывисто спросил Константин, не меняя позы, слегка качая головой, не то прогоняя морок, не то отрицая все происходящее.

— Я буду тривиальным и повторю «не знаю». И я прошу вашей санкции на объявление военного положения по всем вооруженным силам.

— Даю, — кратко и без паузы на раздумья отрубил Константин.

— С вашего разрешения, я отбываю в Канцелярию. — С этими словами Лимасов решительно встал, обозначая официальный полупоклон. Император молча кивнул, погруженный в мрачные раздумья.

Гордей четким шагом вышел из кабинета. События последней четверти часа перевернули с ног на голову всю упорядоченность жизни, нарушили незыблемый и естественный ход вещей, но странным образом вернули ему душевное равновесие. Чертовщина не закончилась, но отошла на второй план, оттесненная вполне реальным противником с реальным оружием. В сплошном потоке мистических событий появилась твердая точка опоры, от которой уже можно было отталкиваться далее. Кто эти загадочные враги, откуда они пришли, каким оружием вооружены? И множество иных практических вопросов, на которые можно и нужно было искать вполне практические ответы.

Закрывая за собой дверь, он услышал, как Константин приказал секретарю:

— Британцев на связь, посла Бейтмана мне, немедленно.

Таланов выплеснул остывший чай в раковину. Он отвык от одиночества и праздности. На службе капитан был скован уставом, приказами и служебным долгом. Дома вступали в силу обязанности перед семьей и просто желание общения с близкими и родными людьми. Сейчас же служба закончилась, семья разъехалась, и Виктор внезапно и непривычно оказался в некоем вакууме. Он взялся было за газету, но чтение, что называется, «не пошло». Включил новостник, но движущиеся и говорящие картинки не радовали и не отвлекали.