Сергей Шкенёв - Заградотряд Его Величества. «Развалинами Лондона удовлетворен!» Страница 29

Видимо, мысли полковника отразились на его лице, потому что Аткинсон нахмурился и заявил:

– Конический снаряд из моего орудия способен поразить цель на расстоянии в три мили.

– Долететь до цели или попасть в нее?

– Да, попасть, представьте себе.

Полковник не представлял. И вообще, как можно попасть в противника, совсем не видя его? Это же не осада крепости, где вражеские войска собраны в пределах стен, а каждая взорвавшаяся внутри граната теоретически способна причинить урон.

– Хорошо, мистер Аткинсон, завтра мы увидим ваши орудия в действии, а пока займемся вопросами размещения и оборудования позиций.

– От вас мне требуются только рабочие руки, господин полковник. Одной роты, думаю, будет достаточно. И распорядитесь накормить моих людей, сэр.

Вот последняя просьба полковнику Уотсону не понравилась. В условиях острой нехватки провианта лишние три сотни человек нанесут значительный ущерб полковым запасам. А ведь драгун и артиллеристов не станешь кормить той бурдой, что вынуждены есть его солдаты.

Эх, и угораздило же какого-то подлеца на самом верху скопировать русскую систему питания и снабжения войск. Раньше каждый заботился о пропитании сам, закупаясь у маркитантов и ориентируясь исключительно на толщину кошелька, а вот сейчас… Сейчас все мелкие торговцы, обычно живущие за счет полка, как блохи живут за счет бродячей собаки, поставлены в строй, а провизией занимается интендантская служба во главе с вызванным из отставки адмиралом сэром Уильямом Корнуоллисом. Разумеется, все лучшее теперь достается флоту, армии же достаются жалкие объедки скверного качества и в малом количестве.

– Хорошо, мистер Аткинсон, я немедленно распоряжусь. Но надеюсь, что утром… – полковник оборвал фразу и повторил самым угрожающим тоном: – Я очень надеюсь, профессор.

Но утром все пошло наперекосяк. Сначала выяснилось – один из воздушных шаров прибыл на место в несколько нецелом виде. То есть из него были вырезаны огромные куски, достаточные для оснащения парусами небольшой яхты или пакетбота. И тут же обнаружилось дезертирство сигнальщика-наблюдателя с этого шара. Оставшийся воздухоплаватель с горячностью доказывал свою невиновность и сваливал все на исчезнувшего напарника, но почему-то старательно прятал взгляд.

– Точно вам говорю, мистер Аткинсон, это Дик Мослей во всем виноват. Вы же знаете, что он трус и всегда боялся подниматься в небо.

– Тогда бы он просто порезал оболочку, – усомнился профессор, чувствующий себя очень неуютно под насмешливым взглядом полковника Уотсона. – Зачем ему похищать шелк?

Воздухоплаватель посмотрел на Аткинсона как на последнего идиота и машинально погладил тугой кошелек в кармане. Отвечать он не стал, а на повторный вопрос коротко бросил:

– Врожденная тяга к воровству, по-научному – клептомания.

Полковник рассмеялся во весь голос, что с ним случалось крайне редко, плюнул профессору на сапог и ушел, насвистывая мотив старинной песенки про приключения ученого из Британской Академии и пятнадцати диких негров на необитаемом острове. Так что второй шар наполняли горячим воздухом уже без него. Да и нет ничего интересного в этих летающих пузырях! В жизни есть вещи более достойные внимания порядочного джентльмена. Виски, например, или хороший французский бренди ливерпульского изготовления. Что может быть лучше хорошей выпивки перед боем? Разве что хорошая выпивка после боя или вместо него.

Примеру командира полка последовали многие. Британский офицер не боится сражений и в любой момент готов умереть за Его Величество, но принятое заранее некоторое количество виски делает возможную гибель не такой обидной, придает твердость рукам, а еще уменьшает боль от предполагаемых ран.

– Он летит, сэр!

Юный энсин, по молодости лет не принимавший участие в небольшом празднике жизни, восторженно смотрел в небо. Ему самому хотелось вот так же воспарить к облакам и посмотреть сверху на старую добрую Англию. Неправда, что люди не летают так, как птицы! Вот пример. Он летит!

– Ты это про кого? – Полковник неохотно оторвался от созерцания сервированного на свежем воздухе столика. – И зачем так кричать?

– Воздушный шар полетел.

Уотсон пошарил в кармане мундира и выудил монету:

– Ставлю соверен против дырявого шестипенсовика, что русские собьют недоумков раньше, чем через десять минут.

Генри не решился поддержать пари. И без того была понятна дальнейшая судьба воздухоплавателей. В лучшем случае продержатся пятнадцать минут, а потом рухнут даже без обстрела снизу. Это русские умудряются парить в небе часами, преодолевая значительные расстояния, а цивилизованным народам это, увы, пока недоступно.

– Жалко их, сэр.

– Не смеши, мой мальчик. Англия правит морями, и какое ей дело до этих облаков.

– Но это же небо, сэр!

– И ты готов ради него расшибиться в лепешку?

Полковник сглазил. Неспешно удаляющийся шар едва успел сбросить на русские позиции несколько ручных бомб, как его настигло возмездие – будто невидимый великанский кулак ударил снизу по корзине, отчего та в буквальном смысле вывернулась наизнанку, и две едва заметные с полутора миль фигурки полетели к земле. Вот жуткий вопль падающих воздухоплавателей был слышен очень хорошо, несмотря на большое расстояние.

Энсин растерянно посмотрел на командира полка:

– Так быстро? Но это невозможно, ведь дно корзины укреплено железом. Я сам видел!

Полковник вскочил, опрокидывая стол, и заревел бешеным медведем:

– Где этот чертов Аткинсон? Почему его людей убивают безнаказанно? Приведите сюда профессора!

Сэр Сэмюель играл на публику, и хорошо изучившие его офицеры полка предпочли помолчать. Хочется джентльмену предстать перед юнцом суровым и решительным воином? Джентльмен имеет на это право, и никто не смеет ему мешать. Правда, тишина простояла совсем недолго – из неглубокой лощинки, где под прикрытием редких вересковых кустов пряталась секретная артиллерия, вырвались длинные языки пламени, сопровождаемые оглушительным грохотом. Заржали напуганные лошади – залп двенадцати орудий не шел ни в какое сравнение с тем, что им приходилось слышать раньше. Да и на самого полковника грохот произвел впечатление. Остался один вопрос.

– Генри, мальчик мой, спроси у профессора, почему стреляет только половина пушек?

– Да, сэр.

– А потом потрудись дать сигнал.

– Какой, сэр?

– Любой, черт побери, но чтоб через полчаса полк был готов к бою.

– А кого мы будем атаковать, сэр?

Самообладание на этот раз окончательно изменило полковнику:

– Скройся с глаз моих, недоносок!

Какой-то древний мудрец говорил, будто первый бой подобен первой любви и первой женщине, а потому запоминается на всю жизнь. Может быть, это и так, но энсину Генри Блеквотеру сравнивать не с чем – не в его возрасте судить о любви. Впрочем, и о женщинах тоже. А вот бой… вот он, этот первый бой. И дрожит рука, сжимающая рукоять доставшейся от погибшего в Индии отца сабли… Но хочется верить, что не страх тому виной, а ярость и предвкушение сражения. Или барабанная дробь отзывается в стиснутых и побелевших пальцах.

– Мне не страшно.

Надо бы прочитать молитву, но упрямые губы повторяют как заклинание одни и те же слова. Вновь и вновь.

– Мне не страшно.

Пот заливает глаза. Сегодня как никогда жарко, хотя солнце больше двух недель не показывается из-за облаков, и небо время от времени бросает вниз пригоршни водяной пыли. Еще не дождь, способный превратить землю под ногами в непроходимое болото, но хватит, чтобы у неумелых солдат отсырел порох. Он бы и отсырел, если бы был.

– Держать равнение!

Ходят слухи, будто русская армия не воюет правильным строем. Варвары, что еще можно сказать. Как можно не понимать преимущества, даваемые чувством сплоченности и одновременной мощи, помноженным на чувство локтя. Опытный солдат, ощущая поддержку своих товарищей, способен творить чудеса.

– Мне не страшно… – опять прошептал энсин, и тут же по спине пробежал холодок от понимания простой мысли – опытных солдат у него нет.

Вообще во всей роте нет… к Генри Блеквотеру спихнули самый настоящий человеческий мусор, не подошедший командирам других рот. Выбирать, в принципе, было не из кого, пополнение целиком состояло из жителей лондонского дна, но даже среди них нашлись худшие. Господи, как такую падаль земля носит?

Господь услышал молитву, но, скорее всего, понял ее не так, как хотелось энсину. Брустверы неприятельских окопов украсились вспышками, и вокруг Генри начали падать его солдаты. Он в растерянности огляделся и обнаружил себя внутри строя.

– Мне не страшно…

Повторяемое много раз заклинание не действовало, и хотя щеки запылали румянцем жгучего стыда за собственную трусость, ноги сами собой укорачивали шаг, стремясь увести энсина под защиту чужих спин. Генри споткнулся, едва не отхватив ухо лежащей на плече саблей, выпрямился, и тут же в лицо плеснуло горячим и липким…