Сергей Шкенев - Красный властелин Страница 29

— Всё, остановись, заряды побереги, — старший десятник хлопнул Кочика по плечу. — Ну ты могучий парень!

— Что? — Михась открыл глаза и непонимающе уставился в небо. — А где драконы?

— Испарились, — совершенно серьёзным тоном объяснил Барабаш.

— Куда?

— Не знаю, — Матвей перевёл взгляд на профессора. — Слушай, Ерёма, тут народ интересуется.

— Я предупреждал, что кристаллы грязные, — хмуро ответил Баргузин и сам посмотрел вверх. — Нужно сматываться.

— Зачем?

— Когда пепел осядет, здесь будет очень нехорошо.

— То самое, от которого это самое? — насторожился Михась.

— Ага.

— Тогда чего ждём?

— Команды, — хмыкнул Еремей. — Товарищ старший десятник, ты отрядом командовать будешь или просто погулять вышел?

— Вернёмся домой, обоих сгною в нарядах, — пообещал Матвей. — Уходим отсюда.

— Куда!

— В разведку! — Барабаш почесал затылок. — Мне думается, что пиктийский патруль не сам по себе появился. Помнишь, как в Большом Лабазе?

— Ну?

— Там три звена прилетели. Понимаешь, о чём я?

— Угу, — профессор изобразил глубокую задумчивость. — Чем дальше от основных сил, тем выше численность патруля. И если мы увидели только одно звено…

— То где-то рядом их целая толпа, — закончил мысль Еремея старший десятник. — Тут они, нутром чую.

Профессор вздохнул — их маленький отряд уже месяц пробирался к линии фронта, и до сих пор удавалось избегать стычек. Не то чтобы прятались специально или глорхи с пиктами проявили невиданное доселе миролюбие, нет. Объяснение самое простое — так никого и не встретили. Вражеские войска будто вымерли (рассматривались и сказочные варианты) или, как предположил Матвей, были стянуты для решающего наступления. Если это так, то… то воевать с целой армией не очень хочется. Шансов на успех примерно столько же, сколько у муравья, пытающегося пробить головой кирпичную стену.

— Инда побредём…

— Что? — переспросил Барабаш.

— Пойдём, говорю. Подвиги не любят, когда герои опаздывают.

Они успели. Мудрено опоздать, когда до вражеского лагеря рукой подать. Даже хорошо, что патруль своим нападением предупредил о возможной опасности, иначе бы через полверсты точно уткнулись носом в расположившихся вокруг небольшого озерца глорхийцев. Или бы не наткнулись — близкое присутствие орды чувствовалось по запахам, всегда сопутствующим головожопым. Не мытые с рождения тела, застарелая вонь прогорклого жира, невообразимое количество свежего и уже подсохшего дерьма… Оно-то откуда, если жрать нечего? Само собой появляется — не зря же в языке страны Син слово «кочевник» и слово «вонючка» обозначаются одним иероглифом.

— Значит, где-то и колдуны неподалёку, — вполголоса сказал старший десятник, устроивший наблюдательный пункт в кустах, колючих настолько, что это, пожалуй, стало единственной причиной их относительной чистоты. — Пикты еду без присмотра не оставят.

Тут он полностью прав — имперцы не дураки, чтобы упускать из виду ценный ресурс. Во-первых, степняки нужны для штурма роденийских укреплений, а во-вторых, поддержание строжайшей дисциплины в орде обеспечивает драконов свежим мясом. И не беда, что желающих нарушить её с каждым днём всё меньше и меньше — мнением консервов желудки не интересуются.

— Лошадей не слышно, — удивился Михась. — Сожрали?

— Уже давно, — подтвердил Барабаш. — И это хорошо.

— Почему?

— Лошади бы нас учуяли, у них нюх не хуже собачьего.

Да, про глорхийских коней ходили слухи, будто своим происхождением они обязаны противоестественной связи осла с волчицей, взяв от первого предка упрямство с выносливостью, а от второго унаследовав злобность, хитрость, кровожадность и прочие не самые привлекательные качества. В Родении подобную скотину не желали видеть даже в виде трофея и при удобном случае попросту уничтожали без жалости. А на вкус, кстати, неплохие, разве только жестковаты. Но если потушить хорошенько с овощами да с парой стаканчиков раки…

Михась шумно сглотнул слюну и осторожно поинтересовался:

— Дождёмся ночи и нападём?

— Тебя в детстве по голове часто били? — Матвей посмотрел на лётчика так, будто видел в первый раз. — Пустым пыльным мешком, например…

И зачем вот обзывается? Во всех прочитанных книгах герои именно так и поступали — под покровом темноты пробирались во вражеский лагерь и убивали главного злодея. Часто ценой собственной жизни. Но в следующих томах обязательно разъяснялось, что смерть являлась маскировкой, позволившей усыпить бдительность гадов более высокого уровня. Интересно, вот про него, про скромного лётчика Михася Кочика кто-нибудь напишет?

— Глорхийцев обойдём стороной, посчитаем количество драконов у пиктов, и полученные разведданные доложим командованию после перехода линии фронта, — высказал своё мнение Еремей. — Правильно, командир?

Барабаш думал примерно об этом же, потому кивнул:

— Да, обойдём. И посчитаем. И доложим. А героям, буде таковые среди нас обнаружатся, мы с Ерёмой ноги из задницы повыдёргиваем!

— А чего сразу я? — возмутился Кочик при виде явной несправедливости. — И почему сразу ноги?

Старший десятник рассмеялся:

— Заметь, Миха, я твоё имя не называл.

— Сбылась мечта идиота, — Барабаш со злостью посмотрел на Михася. — Ты накаркал.

Лётчик лишь вздохнул и не стал вступать в спор с командиром. Себе дороже.

— Не кати на парня бочку, Матвей, — неожиданно пришёл на помощь бывший профессор. — Мы сами виноваты.

Старший десятник промолчал, признавая вину. Да, попытка обойти лагерь глорхийцев закончилась неудачей. Ну кто же знал, что длинный овраг выведет точно в центр имперской армии? Хотя. Чего скрывать, дурни и есть… по запаху жареного с редкими и дорогими специями мяса могли догадаться… Не сообразили вовремя, а потом стало поздно.

Драконы почуяли чужаков не хуже сторожевых собак. Или лучше? Те ориентируются на запах, а крылатые чешуйчатые твари начали проявлять беспокойство от присутствия губительной для них энергии кристаллов гораздо раньше, чем могли бы унюхать. И уйти незамеченными уже никак нельзя. Вот же гниды… летающие!

— Суетятся, — Матвей говорил вполголоса, так как раскинутый профессором полог невидимости не прятал звуки. Конечно, во всеобщем рёве и криках вряд ли кто услышит, но вдруг? — Ерёма, мы здесь до темноты просидеть сможем?

— Не-а, — Баргузин достал из кармана горсть зарядных кристаллов к огнеплюйке и бросил перед собой на траву. — Они уже нагреваются.

— И что?

— Да так, мелочь… Скоро взрываться начнут.

— Зачем?

— Не зачем, а почему. Обычные давно бы уже бабахнули, а эти старого образца, так что чуть-чуть потерпят. Тут тыщи полторы, если не две колдунов, и у каждого магия аж из ушей плещется. К наступлению подготовились, уроды.

Матвей поёжился. Он и раньше слышал о несовместимости пиктийского колдовства с помещённой в кристаллы силой Владыки… Владыки?

— Ерёма, но ведь эти заряжал Эрлих!

— Угу, — кивнул профессор. — Потому до сих пор и не херакнули. Это сейчас старый хрен забывает про технику безопасности, а тогда…

Еремей спохватился и строго посмотрел на вытянувшиеся лица товарищей:

— Я ничего не говорил, а вы ничего не слышали.

— Понятно, — выдохнул старший десятник.

А Михась ничего не сказал, он завопил дурным голосом, вскочил на ноги и принялся приплясывать, одновременно выгребая из карманов налившиеся красным светом кристаллы. Там, где они падали на землю, поднимался дымок.

— Вот же ж, — пробормотал Барабаш и сам почувствовал нестерпимое жжение и сильный запах палёных тряпок. — Сейчас долбанёт!

Не долбануло. Хотя… хотя как ещё посмотреть.

Дальнейшие события произошли почти одновременно — плевок дракона, почуявшего мощное излучение, расплескался по установленной профессором защите; выстрел Михася, благополучно прошедший сквозь полог, испарил трёх ближайших тварей; зафыркала огнеплюйка Еремея, образуя в пиктийской толпе широкие просеки; старший десятник швырнул горячий кристалл прямо в распахнутую зубастую пасть…

— Бозэпс ра… Дедис тхна! И ещё раз туда… — чеканные слова заклинания на неизвестном языке перемешивались с роденийскими, и десяток тварей смело стремительно увеличившимся в размерах щитом. — Дедашенс мовткхнав шенс зургзе!

Обрушившиеся на защиту боевые проклятия пиктийцев бессильно рассыпались о преграду, а Еремей вздрогнул от боли и побледнел. Но очереди из его орудия (как ещё назвать помесь духовой трубы, мясорубки и огнеплюйки?) не стали менее точными.

— Пирши шевеци бичо!

От нового заклинания волосы встали дыбом и заныли зубы, мир вокруг как будто дрогнул и расплылся, но спустя мгновение вновь приобрёл прежнюю чёткость.