Александр Трубников - Черный Гетман Страница 29

Выяснить, где в настоящее время обретается литовский гетман, оказалось проще простого — все немалое торжище гудело от последних известий. Спешившись и ведя коней на поводу, Ольгерд с Измаилом приметели двух увлеченных беседой кераитов и, пристроившись у прилавка заезжего ювелира, сделали вид, что рассматривают товар.

— Вчера мой племянник Израэль, чтоб ему быть здоровым, вернулся из Кейдан — вещал обладатель большого мясистого носа и свисающих чуть не до плеч закрученных пейсов. — Так вот, здоровьем Рахили клянусь, он и рассказал, что Януш Радзивилл, таки сдал Вильну московскому царю, но при этом раздосадовался на польского короля Яна Казимира, доброго ему здоровьечка за то, что нас, евреев, не притесняет. Якобы сей добрый король ему войска на помощь не прислал, вы слышали про такое? Нет, я вас спрашиваю, и с чего бы это Яну Казимиру в эту нищую Литву посылать своих гусаров (крылья им в тухес, за то, что у моего двоюродного брата в Кракове лавку разгромили), когда на него наши новые паны — казаки войной собрались пойти? Ну откуда, скажите, сосед, взять польскому королю войска, если шведы по всем углам его щемят, словно вавилоняне иудеев, чтоб они были все здоровы. К тому же, вы подумайте, где Варшава а где Вильна? Да на одну дорогу туда нужно злотых потратить больше, чем есть сейчас у всех шляхтичей в коронных землях, дай им бог долгих лет, чтоб они успели вернуть евреям все долги! Но разве князь Януш послушает умного совета? И вот, что вы думали, он таки, вместо того, чтобы, как это принято у всех приличных людей, одолжить у евреев немного денег, нанять недорогих германских ландскнехтов и выиграть свою гойскую войну, собрал литовский сейм из верных магнатов, отложился от Речи Посполитой и заключил союз со шведами! И теперь он Великий литовский князь, чтоб моя Рахиль сорвала свой ангельский голос, и ему от этого легче?! Он сидит себе в Кейданах и делает таки свою унию, а что прикажете делать моему племяннику? Пока они там договариваются, вся торговля остановилась, никто не знает, по каким теперь ценам продавать и покупать!

Уловив из разговора почтенных негоциантов главное: Радзивилл безвылазно сидит в Кейданах, а значит искать его по всей Литве не придется, Ольгерд перестал вслушиваться в разговор и хотел уж было предложить Измаилу отправиться на поиски расхваленной Шпилером корчмы, как вдруг поймал себя на том, что уже давно разглядывает какой-то перстень, лежащий среди других украшений, в беспорядке рассыпанных по куску тяжелого красного бархата. Кольцо — не кольцо, перстень — не перстень, был искусно отлит из золота в виде львиной головы, переходящей из гривы в хвост, чью кисточку золотой царь зверей, замыкая окружность, сжимал в зубах. Грива у льва была усыпана мелкими искрящимися алмазами, а глаза сделаны из двух кроваво-красных рубинов.

Драгоценностей Ольгерд не жаловал, не разбирался в них вовсе, но эта безделушка притягивала почище, чем пчелу медовый цветок.

"Ольге точно впору будет" — подумал он, вспоминая длинные красивые пальцы, которые он совсем недавно сжимал. Ругнулся не в голос, спросил у затаившего дыхание продавца:

— Сколько?

Услышав шепотом объявленную цену скривился.

— Венецианская работа, господин, — словно извиняясь, ответил торговец. — Этому перстню лет сто, не меньше. Так что он стоит своей цены.

Ольгерд высыпал на прилавок чуть ли не половину содержимого кошелька и, не торгуясь, выдал запрошенное, после чего получил в придачу к сокровищу изящную шкатулку, обитую внутри тяжелой парчой, а сверху тонким ярко-красным сафьяном.

Измаил, поглядев на перстень, кивнул, выражая свое одобрение:

— Редкая вещь. Такие делают лучшие ювелиры Венеции и Туниса. Как она в Киев попала, даже представить себе не могу. В любом случае, ты сделал правильный выбор. Та, которой предназначен этот царский подарок, будет счастлива. Такое украшение и любимой жене султана не зазорно носить.

— Твои бы слова, да богу в уши, — вздохнул Ольгерд, укладывая шкатулку в плечевую сумку.

Корчма "У Янкеля" обнаружилась в тихом месте между торговыми рядами и жилыми кварталами. Если бы не вывеска с большой пенящейся кружкой и крытая коновязь, то она ничем бы не отличалась от прочих мещанских хат. Поручив коней выросшему как из-под земли уличному служке, спутники вошли внутрь. Заведение польского иудея Ольгерду сразу понравилось Здесь было намного чище, чем в местечковых литовских трактирах и уж не в пример опрятнее, нежели в московитских государевых кабаках. Просыпанный красной охряной глиной пол был чисто выметен, объедками не засыпан, оттертые песком столы радовали чистотой, а на беленых стенах, перемежаясь со связками лука и чеснока, висели пучки засушенных трав. Народу было немного, так что сидящего за дальним столом Шпилера Ольгерд разглядел прямо с порога.

Завидев вновь прибывших старый приятель расплылся в улыбке и замахал руками, приглашая к себе. По всему ощущалось, что его распирает какая-то новость, которой он непременно должен сей же час поделиться. Так и вышло. Не успел Ольгерд расположиться поудобнее и заказать обед, как Шпилер отставил высокую кружку и зачастил,

— А я уж искать тебя собирался! Не поверишь, кого встретил сегодня! Иду в Верхнем городе по улице, а навстречу мне Щемила. Тот самый, подручный Душегубца. В шведском платье, без оружия, мещанином обряжен.

— Точно? Не путаешь ли чего? — мигом позабыв про обед, вскинулся Ольгерд

— Да разве рожу его жабью спутать с кем можно? Он самый, будь уверен.

— И куда же он шел, не заметил?

— Заметил, еще и как! Я, как его приметил, сразу же в переулок нырнул и прикинулся дохлым журавлем, мало ли что? Он мимо прошел, я за ним увязался, запомнил в какой дом он входил. Потом я спустился на Подол и пришел в корчму, думаю, вдруг Ольгерда там застану? Не застал, хотел нарочного к казакам отправить, а если и там тебя нет, то собрался пообедать и воеводе о воре докладывать…

— Значит дом показать сможешь? — чуть ли не на ходу уже спросил Ольгерд.

— Запросто, — кивнул Шпилер.

— Тогда поехали. Глядишь еще и застанем.

Наскоро расплатившись с хозяином, Ольгерд, Измаил и Шпилер плотным строем двинули на выход, однако не успели они сделать нескольких шагов, как широкая деревянная дверь распахнулась, обнаружив вцепившегося в косяк человека. На пороге стоял бледный как полотно Сарабун.

— Что случилось? — искренне изумился Ольгерд. — Неужто братскую коллегию разогнали?

— Деньги… — выдавил из себя Сарабун.

— Что: "Деньги?" — переспросил Измаил.

— У-украли, — глотая слезы пролепетал лекарь. — В-все у-украли на улице, в толпе. Нечем мне теперь за у-ученье платить…

Времени на разбирательства у них не было.

— Брось хныкать, — скомандовал Ольгерд. — Вора мы уже не найдем, к тому же и недосуг, дело есть поважнее. Так что бери своего коня, да поспевай за нами. В Верхний город поедем.

Обогнув по краю торжище, они миновали пряничную церковь Богородицы Пирогощи, въехали на Боричев взвоз и, обгоняя вереницу груженых подвод, помчались к вершине большого холма, над которой вздымался, сверкая золотом, купол Софийской колокольни.

Верхний город или, как издревле звали его киевляне, Гора, был со времен Рюриковичей местом княжьих хором, важных церквей и боярских теремов. С того же времени, как воеводы Речи Посполитой поставили замок в стороне, на дальнем холме, старый город превратился в тихое утопающее в зелени место вокруг монастырских подворий, где селились богатые шляхтичи, заможные горожане да знатные иноземцы.

Здесь! — кивнул Шпилер, указывая на скрытый за деревьями дом, большое строение, крытое гонтой — деревянной черепицей, которую могли позволить себе только состоятельные хозяева. Окинув взглядом неухоженный сад и заросшее бурьяном подворье Ольгерд нахмурился и увлек компаньонов за ближайшие кусты. Там, под видом путников, дающих отдых коням, они устроили военный совет.

— Кто живет там, знаешь? — спросил у Шпилера Ольгерд.

— Откуда? — ответил тот. — Я ведь сам в Киеве без году неделя…

— Ладно, — кивнул Ольгерд, — тогда мы с тобой здесь подождем, чтобы своими видом никого не спугнуть, а Измаил с Сарабуном в разведку пойдете. У вас одеяния богомольцев, вам скорее откроют. Сарабун, пойди в соседний дом, представься лекарем, что ищет работу, да расспроси, кто здесь обитает. Измаил, проскочи задами, осмотри дом со всех сторон и попробуй в окна заглянуть.

Египтянин, ни слова не говоря, вмиг скользнул вдоль забора и скрылся в зарослях. Сарабун кивнул и зашагал по улице, волоча ноги, словно усталый путник.

— Думаешь, Душегубец там? — шепотом спросил Шпилер.

Ольгерд пожал плечами.

— С него станется. После убийства в монастыре его, поди, по всем дорогам ловят. Никто не догадается в старом городе искать.