Александр Афанасьев - Под прицелом Страница 29

– Не знаю, радоваться или нет… – раздраженно пробурчал Грей, пробежав глазами статью, – по крайней мере, я теперь не маньяк. Маньяк ты, а я террорист. Или пособник террористов, не суть важно. Очень мило с их стороны. Тебе не кажется эта ситуация смешной? Вот мы оба по уши в дерьме, и самое смешное – что каждый знает о том, что другой невиновен. Потому что в то время, пока происходили все эти злодеяния, мы находились на виду друг у друга и не могли совершить того, что нам приписывают. Но нам никто не поверит – потому что один из нас маньяк и психопат, а другой террорист.

– Да, и нам надо как-то из этого дерьма выбираться, – заметил я.

Мы с Греем мрачно посмотрели друг на друга.

– Есть предложения?

– Есть. Начать с того, что сказать правду.

Грей слегка отодвинулся, но понимающему человеку это движение говорило о многом. Он сел так, чтобы высвободить левую руку, потому что стреляет он с левой. Если этого не знать – можно ошибиться. Даже скажу так: смертельно ошибиться. Я этот разговор вел – поэтому и сидел так, чтобы обе руки были максимально свободны.

– Какую правду?

– Про Такера. Про вашу оперативную группу. Про то, какое у вас на самом деле было задание. Например – эту правду.

– Правду… А ты сам не хочешь рассказать правду мне?

– Я первый спросил. Ты не задумываешься над тем, что же ты сделал такого, что тебя травят, подобно лисе, с собаками?

– Лисе… У меня и в самом деле было специальное задание. И кажется, я его уже выполнил.

Повисло молчание… Мы так и сидели друг с другом рядом, вокруг – лес…

– Несколько лет назад британская разведка начала подозревать, что в стране действует работающий на русских агент. Его задача – вести подрывную деятельность в регионе шести североирландских графств, организовать каналы поставки оружия. Основной моей задачей как раз было найти этого человека и сообщить о нем. И я его нашел…

– Сообщил?

– Нет.

– Почему?

– Не был уверен. Слишком много разных обстоятельств. Сейчас – уверен.

Если начнется стрельба – не выживет ни один из нас. Слишком хорошо нас учили. Слишком…

– Каково это: предавать? А, Кросс? Или я что-то не понимаю?

Так вот оно что! Он ни хрена не понял! Он думает, что я и есть Александр Кросс. Просто в плену меня перевербовали русские! Он считает меня предателем – и не подозревает о том, что перед ним нелегал!

Сказать?!

– С чего ты взял? Тебе не кажется, что я неправильно веду себя для предателя?

– Согласен, сомнительных моментов много. Очень много, и они так и остались. Если ты помогаешь ИРА – какого черта ты полез в эту мясорубку по тут сторону границы? Какого черта ты застрелил одиннадцать боевиков ИРА в перестрелках и при задержаниях? Не сильно похоже на содействие ИРА, если бы все так содействовали… Но кроме тебя – извини, некому.

– Почему я должен всему этому верить?

– Не хочешь – не верь. Я уже говорил, что доверия между нами нет и быть не может.

И снова молчание…

– Кому ты сообщил?

– О чем?

– Ты должен был перед кем-то отчитываться.

– Почему я должен отчитываться перед тобой?

– Потому что ты влип в историю, из которой сам не выпутаешься. Кто и как тебя вербовал на это дело?

– Не тебе это знать.

Почему мы еще не перестрелялись?

– Хорошо. Тогда скажи – в своих отчетах ты упоминал О’Доннела?

По тому, как изменилось лицо Грея, я понял – в яблочко! Упоминал! Так вот где произошла утечка! А еще я понял – что сегодня ни мне, ни Грею стрелять не придется – по крайней мере, друг в друга. Для того, чтобы застрелить человека, который спас тебе жизнь, нужно обладать непоколебимой, железобетонной уверенностью в собственной правоте. А ее-то теперь как раз у Грея и не было.

– Упоминал, – я не спрашивал, я утверждал.

– Ну – и?

– Ты так ничего и не понял? Тебя травят именно из-за этого! Ты единственный, узнавший правду! Ты, сам того не ведая, обрубил концы, ведущие к разгадке обстрела Лондона! Ты – и тот, кто тебя завербовал и кому ты отправил отчет! Поэтому ты опасен.

– Какую правду? Полковник ничего нам не сказал!

– А они, те, кто тебя послал, – знают об этом? Хочешь – проверь! Обратись к ним, скажи, что полковник ничего не сказал, – и посмотрим, сколько ты проживешь. В таких операциях не может быть места сомнениям, при малейшем сомнении все концы обрубают наглухо! Ликвидируют не только жертв – но и самих ликвидаторов! Никому не охота взойти на виселицу, ты этого не понимаешь?

Грей помолчал.

– Кто ты? Ты из наших? «Пагода»?

Переиграл! Теперь он не уверен даже в моем предательстве!

– Я констебль Александр Кросс из особого отдела королевской полиции Белфаста. Для нас обоих лучше будет, если я им и останусь… недомолвки… они всегда помогают обманывать… не лги – просто нарисуй набросок и дай твоему противнику дорисовать картину до конца… то, что придумал сам, всегда кажется правдой, даже если это полный бред… А теперь отвечай – кто тебя завербовал?

– Ты думаешь, они представились? – огрызнулся Грей.

– Как? Когда? Как выглядели? Ты понимаешь, в чем они виновны?

– Не хочешь ли ты сказать…

– Думай сам! Твоя жизнь – не моя. Если им доверяешь, иди к ним! Поделись подозрениями – и посмотрим, что будет! Знаешь, как в Индии фанатики кидались на минные поля, чтобы своими ногами разминировать их? Вот и ты – уподобишься этим самым фанатикам. А я посмотрю со стороны.

– Не так давно это началось… – наконец заговорил Грей, – меня вызвали с полигона…

– Где это было? – перебил я.

– Где-где… В Герефорде. В кабинете бригадира сидели двое. Один из них по моей биографии прошелся, второй его перебил и начал рассказывать. Он, по его словам, побывал в России.

– Этот второй?

– Да.

– Как выглядели?

– Первый – ниже среднего роста, окладистая седая борода, голос гулкий такой. С трубкой. Тот первый назвал его «сэр Колин».

Батюшки-светы… Да не сам ли это сэр Колин Монтескью, глава Британской секретной службы? Никак и вправду он. Лично его не видел, но перед переходом несколько фотографий мне показали. А я запомнил – я все запоминал, на память грех жаловаться. Это какого же уровня должна быть операция, что в ней участвует лично глава Службы.

– А второй?

– Второй на вид лет шестидесяти, невысокий. Глаза у него…

– Какие?

– Добрые какие-то. Как бывает у пасторов. Он-то и говорил в основном. Представился Джеффри Ровеном.

Этого я не знал.

– И они тебе рассказали про агентов, которые проникли в Британию и занимаются там терроризмом?

– А ты из…

– Я тебе уже сказал. Констебль Александр Кросс… намекни. Только намекни… есть структуры, которые занимаются проблемами безопасности на принципиально другом уровне. Как только происходит нечто подобное тому, что происходит сейчас, – они вмешиваются.

– Но почему же…

– Почему? Потому же, почему здесь прячешься и ты. Ситуация пошла вразнос. Те, кто устроил все это, сидят на самом верху и способны причинить нам массу неприятностей. А мы не можем действовать до тех пор, пока у нас не будет веских доказательств их вины. Очень веских, учитывая положение в обществе тех людей, против которых понадобятся эти доказательства.

Грей замолчал, осмысливая происходящее. Он проиграл – хотя сам этого не понимал. Полунамеками и умолчаниями я вытащил из него правду, по крайней мере, ту часть правды, которую он знает. Это и был его проигрыш – он открыл свои карты, не получив взамен ничего. Все-таки не стоило привлекать к проведению разведывательной операции, связанной со внедрением, обычного офицера, пусть и из спецподразделения. Я и сам почти такой же – только подготовка в морских училищах получше пехотной, да и соприкоснулся я уже с миром разведки, так соприкоснулся, что и вспоминать не хочется. Моряк ведь – это тебе не пехотный офицер, что сидит в пункте постоянной дислокации да иногда выходит в какой-нибудь уездный город поухлестывать за дамами. Морской офицер служит в порту – а любой крупный порт, тем более порт с военной базой – это место притяжения интересов самых разных разведок, да и просто много иностранного люда. А то он в море вышел, отправился в рейс с заходом в иностранные порты, сошел на берег – тоже чреватая вербовкой и прочими неприятностями ситуация. Поэтому разведывательный и контрразведывательный минимум гардемаринам дают: как, например, распознать вербовку и не просто послать вербовщика на три всем известные (это любой дурак сделать сможет, учиться этому не надо), – а заложить основы для последующей оперативной игры, с помощью контрразведчиков подсунуть лютому ворогу ворох дезинформации. А я вдобавок в Бейруте… в самую гущу попал. Да и учили меня перед заброской как-никак, все-таки хоть по ускоренной программе, но учили.

– Есть только один выход, чтобы все прояснить и узнать правду, – прервал я мрачные размышления Грея.