Андрей Плеханов - Франкенштейн. Мёртвая армия Страница 29

— Отдай!

Фламмен ощерился, и Виктор увидел его зубы. Вначале ему показалось, что зубы подпилены в форме треугольников, на манер акулы. Но потом он пригляделся и обнаружил, что каждый зуб цел, но раскрашен, обведен по краям черным. Боже, что за извращенец! Зрачки Фламмена были беспросветно красными, слишком большими для человека. Контактные линзы. Что они скрывают — разноцветные глаза?

— Отвали, — коротко выдохнул Вик. — Сгинь, сатана! Ты знаешь, что не можешь отнять у меня предмет, потому что он не станет работать…

— Не станет? — прошипел Фламмен. — Оживить предмет — не мое дело. Моя работа — забрать его!

Он вцепился в щеку Виктора и выдрал ее единым лоскутом, вместе с шелкопрядом. А потом вскочил, в несколько прыжков пересек арену, прыгнул в онемевшую толпу и растворился в ней.

Виктор запоздало завопил, потому что боль была невыносима…

— Эй, Торвик, проснись! — Кто-то опять теребил Виктора за плечо. — Что ты все время валяешься в отключке? Не выспался, что ли?

Дежавю. Вик раскрыл глаза и снова увидел Йоуста, живого и невредимого. В углу сидели все участники турнира, включая тех, кого вырубили Морт, Фламмен и сам Виктор. Вик машинально нащупал языком шелкопряда — и предмет, и щека были на месте.

Ему все приснилось. Елки зеленые! Вот счастье-то!

— Леди и джентльмены! Викинги и многоуважаемые гости! — громко провозгласил Фоссен, выйдя в центр арены. — Я надеюсь, что вы остались довольны сегодняшними состязаниями.

— У-у! Круто! — завопили из толпы. — Полный улет, давно такого не было! А что, уже все? А кто победитель? Пусть рубятся до последнего!

На ринг вышли и встали рядом с Фоссеном три дюжих молодца в синих униформах с желтыми надписями «Viking security». Неспроста вышли. Назревало что-то необычное, напряжение повисло в воздухе.

— Глим, — сказал Руди. — Когда-то, тысячу лет назад, в этой борьбе действительно калечили и даже убивали людей. Сейчас Норвегия — одна из самых мирных стран. Мы, викинги, приезжаем на наши конвенты для того, чтобы помахать кулаками и мечами, чтобы снять напряжение и хронический стресс. Но при этом мы должны уважать друг друга, соблюдать безопасность и четко выполнять современные правила исландской борьбы, направленные именно на то, чтобы избежать травм. Сегодня эти правила были грубо нарушены. Слава богу, никто серьезно не пострадал, в этом вы можете убедиться сами: все участники схваток сидят перед вами, и не случилось ни одной травмы серьезнее вывиха пальца. Осталось трое самых сильных. Но я не могу разрешить им сражаться дальше. Мне уже позвонили из министерства спорта и предупредили, что, если я не остановлю турнир, нашу деревню дисквалифицируют на три года. И я вполне согласен с ними. Турнир закончен.

— Руди, ты очумел! — завопили из стада зевак. — Какое, к черту, министерство спорта?! Кого ты слушаешь?! Мы свободные люди, и никто нам не указ!

— Свободные? — Рудольф усмехнулся. — Да, мы свободные. Это кто там орет? Филли Виски? Что-то я не видел тебя сегодня на ринге. Я могу разрешить еще одну схватку — между тобой и Мортеном. Иди и вломи ему, стань чемпионом. Ну, давай!

Филли, он же Виски, предпочел благоразумно промолчать.

— А сейчас я скажу еще кое-что, — сказал Фоссен, подняв руку. — Все вы отлично знаете, как выглядит глим. И сегодня мы увидели немало отличных схваток, соблюдающих каноны исландской борьбы. Но среди троих оставшихся двое не соблюдали правила глима — они использовали приемы профессионального спецназовского боя. Это Торвик и Фламмен. Я не хочу дисквалифицировать их, потому что оба они новички в нашей деревне, оба, насколько я понимаю, бывшие военные и видят глим в первый раз. К тому же они не применяли ударов и формально не нарушили правил глима. Но они проявили неоправданную жестокость. Поэтому я отдаю победу единственному из троих, безусловно боровшемуся по правилам, — Мортену. Если кто-то желает возразить против этого, даю ему право высказаться.

Толпа дружно закричала, заулюлюкала и зааплодировала. Никто не был против. Руди подозвал Мортена и поднял его руку.

Виктор тем временем озирался и не видел среди сидящих Фламмена. Датчанин исчез.

Руди пообещал разрулить проблему и действительно справился с ней. Но не с Фламменом. И Виктор чувствовал нутром, что ему еще придется встретиться с Красным Вором.

Эпизод 12

— Хей, хей, хей! — Торвик работал мечом одной рукой, вращая им легко и свободно, обрушивая удар за ударом на Руди. Тот отбивал выпады Вика без особого труда — демонстрировал мастерство, попеременно подставляя под клинок то меч, то круглый щит, обтянутый толстой бычьей кожей. Точно такой же щит держал в левой руке Виктор. Рудольфов щит был красным с синим крестом, цвета норвежского флага, а щит Вика — желто-охряным с черной руной Тора, такой же, как на ладони Сауле. Ларсен раскрасил свой щит сам, и Сауле защищала его таким образом до сих пор — во всяком случае, так представлялось Вику.

Прошел год с тех пор, как Виктор и Рудольф встретились в первый раз. Стал ли за это время Вик хорошим мечником? Конечно нет. Для того чтобы научиться хорошо владеть мечом, требовалась бездна времени. Когда-то Виктор был отменным шпажистом; из дисциплин, входивших в пятиборье, фехтование было одним из самых его любимых. Но поединки на спортивных шпагах и рубка тяжелыми мечами имели между собой общего не больше, чем осенняя рыбалка со спиннингом и метание остроги в щуку ранней весной, когда еще не сошел снег. Стоит заметить, что за год тренировок пальцы Виктора, и без того неслабые, действительно стали толще в полтора раза и обрели нечувствительность к сильным ударам. Впрочем, природной ловкости они не потеряли, Вик до сих пор работал таксидермистом у Хаарберга и до сих пор — вторым номером у крысеныша Эрви Норденга. И все это время Виктор брал уроки у бородача Фоссена — летом на природе, в лагере викингов; зимой в Осло, в спортзале. За этот срок Ларсен также достиг отменных успехов в стрельбе из лука и исландской борьбе. Теперь никто из обитателей викинговской деревни не воспринимал его как чужака. Все знали его, и он знал всех, кто был того достоин.

Фоссен искусно парировал выпад Виктора, «намотав» его меч на свой, отклонил его в сторону так, что открылось широкое незащищенное пространство, и со всей силы шарахнул в лоб Вика верхней частью щита. Виктор выронил меч из руки и рухнул на траву.

— Все, пока достаточно, — заявил Рудольф. — Отдыхаем двадцать минут… нет, полчаса. Ухайдакал ты меня до предела, Торвик.

Вик лежал на земле, раскинув руки, и смотрел на небо — идеально синее, с лениво проплывающими белыми облаками, точно такое, какое было в Литве и России. Красивое. В Афгане на такое небо нечего было даже надеяться — там оно было почти белым, выгоревшим от солнца. В голове Виктора гудело от удара. Он забыл многое в своей жизни, сделавшей десятки прихотливых извивов. Но Афганистан не мог забыть никогда, ни на минуту — слишком много всего там случилось. Воспоминания об Афгане были спрессованы в плотный и тяжелый брикет, и казалось, всю жизнь от него можно было откусывать и пережевывать малые кусочки.

Виктор лежал и дышал часто и хрипло, словно загнанная лошадь. Точно так же лежал и дышал рядом с ним Руди. Однако ни Вик, ни Руди не собирались откидывать копыта — таких тренировок в их жизни были уже сотни, они изматывали, но добавляли жизни и выносливости. За последний год Виктор внешне не изменился — разве что руки его стали увесистее и тяжелее. А вот Фоссен скинул килограммов десять, утратил брюшко, нарастил немало мышц, привел в порядок растрепанную бороду, сменил древние очки на современные в тонкой металлической оправе и стал смотреться лет на десять моложе. Руди честно признавал, что за последние пятнадцать лет у него не было столь тяжелого и сильного ученика, как Ларсен. Тем не менее Ларсен до сих пор в подметки не годился Фоссену. В поединках короткий и широкий Рудольф играл с ним, как кот с мышью.

Руди Фоссен владел предметом, и его артефакт мог создавать иллюзии, неотличимые от жизни. Но ни разу Вигго не видел у Рудольфа разноцветных глаз — если тот и использовал фигурку, то втайне от всех. Руди не собирался выкладывать информацию о своем предмете, и Вик хорошо его понимал. Точно так же Виктор не собирался говорить о шелкопряде — ни к чему это было.

Две недели назад он уже достаточно наговорился о шелкопряде.

Произошло это так.

Уве, один из шкафообразных телохранителей, в немалом количестве обитавших в особняке Торда Хаарберга, пришел в мастерскую, где Вик и Эрви пыхтели и потели, сантиметр за сантиметром натягивая полиуретановую шкуру на макет протоцератопса, и пригласил господина Ларсена немедленно пройти в кабинет господина Хаарберга для «очень важного разговора».