Бригадир - Алексей Викторович Вязовский Страница 29

малолетних разбойников. Они после получения собственной комнаты буквально на ушах ходили, а Витька, наоборот, выглядел счастливым, как кот, обожравшийся сметаны. Из их комнаты, что находилась через стенку от моей, по ночам доносились такие охи и вздохи, что я начал терять покой. Молодость брала свое. Китаец показался мне сегодня болезненно-бледным, что на его смуглой физиономии смотрелось весьма непривычно.

— Случилось чего? — я, зевая, свесил ноги с софы и, для разнообразия, попал в тапки с первой же попытки. У нас без тапок нельзя. По ногам ощутимо дуло, а заклеить окна у меня все руки никак не доходили.

— Повестка пришла, — загробным голосом сказал Китаец. — В милицию.

— Ну иди, — спокойно ответил я.

— Это по тому делу, понимаешь? — Китаец начал ходить комнате из угла в угол, разгоняя ударивший в голову адреналин. — Может, к родне во Владик уехать, пока тут успокоится все? Или в Таджикистан. Там сейчас вообще хрен пойми, что творится. Что делать-то, Серый?

— Во-первых, — жестко сказал я, — перестать вести себя как баба. Успокойся и сядь. Во-вторых, не вздумай никуда подрываться. Сразу в розыск попадешь. И в-третьих, иди и рассказывай все как было.

— Все? — удивленно посмотрел на меня Димон.

— Все! — кивнул я. — Кроме одного эпизода. Да, снег стряхнул на какого-то незнакомого парня, закусились слегка, но потом разошлись, и даже проставились в виде извинения. Потом ты пошел домой вместе со мной. Я тебя проводил до подъезда, потому как ты в говно был. А поскольку ты спортсмен, то пьешь редко. Поэтому и бледный такой. Понял?

— То есть не врать? — задумчиво сказал про себя Китаец.

— Ни в едином слове, — я надел штаны и сел напротив. — Ни в одной мелочи! Начнешь врать, запутаешься тут же. Тебя опытный мусор как ребенка раскрутит и под корягу заведет. Твой шанс — говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Но не всю. Понял?

— Понял! — воспрянул духом Китаец. — До выхода из кафе говорю все как было, а потом мы с тобой просто пошли домой. Но тогда и тебя дернут, Серый!

— Ну дернут и дернут, — пожал я плечами. — Схожу. Мне не впервой. Странно, что их так быстро начали искать.

— Да, странно. Вроде бы две недели должно пройти?

— Ладно, когда меня дернут, постараюсь все разузнать.

— Бывай! — хлопнул по ладони повеселевший Димон и отвалил в закат, оставив меня с легким ощущением голода. Как-никак, уже наступило утро.

А у меня еще дела. Карман снова показывает дно, ведь вчера я купил подходящий пиджак к джинсам, туфли и французские духи Ленке в подарок. А еще я должен найти где-то цветы. А я понятия не имею, где они продаются. Придется выехать пораньше и подготовиться.

* * *

Она все-таки пришла. Правда, на ее лице застыло выражение «да что, черт побери, я такое творю!», но я понял, что уже победил. Мамы сегодня нет дома, и отговорить цвет романо-германской филологии от свидания с таким неподобающим типом, как я, оказалось просто некому. Она надела короткое приталенное пальто чуть выше колен, почти не скрывающее умопомрачительных ножек. На голове у нее была маленькая кокетливая шляпка, явно не по погоде. Девушка, которая пришла в ресторан, выбрала изящество, презрев декабрьский холод.

— Я потрясен! — сказал я абсолютно искренне и протянул ей букет.

— Розы? — приятно удивилась Лена, а на ее щеках вновь появились задорные ямочки. — Спасибо! Так здорово. Я люблю розы!

— Пошли скорее, а то ты совсем замерзла! — показал я рукой в сторону очереди страждущих, где в мою сторону со значительным видом смотрел швейцар ресторана гостиницы Советская, получивший вчера полтинник. Сказал, что все порешает. Так и вышло. Перед нами открыли резные деревянные двери и, оставив позади толпу завистливо стонущих сограждан, мы вошли в царство пошлой советской роскоши. Лепнина, хрустальные люстры-пылесборники и весь прочий сталинский шик.

— Ампир давно вышел из моды, — небрежно бросил, снимая с нее пальто. — Но местным ребятам забыли об этом сказать. Впрочем, я питаю слабость к лепнине и коринфским колоннам. А ты?

— Мне тут нравится, — совершенно серьезно сказала Лена, разглаживая подол юбки. Сегодня девушка надела голубое платье-колокольчик и повязала широкий белый пояс, подчеркивающий осиную талию. — Тут так красиво! А почему именно Советская?

Правду говорить не буду. Я здесь для того, чтобы совместить приятное с полезным. Я не забыл про маляву, что передал Профессор для Лакобы.

— Тут историческое место. Про ресторан Яръ слышала?

Дождавшись неуверенного кивка, продолжил — Здесь он был. Какие тут личности кутили… Писатели, поэты!

— Меню! — скучающий официант, который даже не подумал изобразить любезность, положил перед нами папку в потертой позолоте. Провели нас к столику у окошка — хоть тут промаха не было.

— Для начала шампанского принеси, — сказал я. — У нас сегодня особенный день, любезный. Поэтому, будь добр, сделай себе лицо. По деньгам не обижу.

Официант совершил над собой немыслимое усилие, но советская закалка взяла верх. Маска, которую он натянул на себя, показалась мне еще менее соответствующей случаю, поэтому я просто махнул рукой.

— Бить их некому! Никакого сервиса нет, даже ненавязчивого!

Посмотрел меню. Судя по ценам, я опять в глубокой финансовой дыре. Это свидание еще вывезу. А следующие?

— А какой у нас сегодня праздник? — лукаво спросила Ленка.- Ты сказал, что у нас сегодня особенный день?

— Особенный! — поднял я палец к лепному потолку. — У нас юбилей.

— Какой еще юбилей? — удивилась девушка. — Мы же знакомы всего… Да мы почти не знакомы!

— Сегодня первый день наших отношений! — я попытался изобразить возвышенное выражение лица. — И я решил это отметить. А вот соответствующий этой торжественной дате подарок.

— Шанель номер пять? — растерялась Лена. — Сережа, но это