Владимир Поселягин - Я истребитель! Я истребляю! Страница 3

  - Чудесненько-чудесненько. Миленько. Кто делал?- судя по всему, пломба его изрядно заинтересовала.

  Пришлось быстро сочинить историю, про незнакомого врача, который поставил ее. Врач отвязался, но в дальнейшем заскакивал ко мне периодически, осматривал зубы. Что-что, а с ними у меня было все в порядке - кроме этой злосчастной пломбы - зубы были ровненькие, белые, результат работы профессионального стоматолога. Родители кучу бабок вбухали в них, что позволило спокойно улыбаться, не стесняясь неровных зубов, как было ранее, в детстве.

  Почти час врачи кружились надо мной, осматривая и записывая что-то в историю болезни. Наконец эта утомительная процедура закончилась и что-то обсуждавшие врачи вышли, предоставив работу медсестрам, и все началось по новой.

  Три медсестры стайкой кружили вокруг меня, ставя уколы и давая таблетки. Взяв несколько анализов, они также вышли.

  - Как тяжело день-то начался,- пробормотал я, проводив их взглядом.

  - Эй, а завтрак?- крикнул я вслед.

  - Через десять минут усе будет,- сказала заглянувшая санитарка.

  - Тогда ладно, а то я думал, забыли про меня,- пробурчал я. Все кто болеет становятся такими несносными, за собой я такого не замечал, но все бывает в первый раз в жизни.

  День до обеда пролетел молниеносно, меня не трогали, так что я отдыхал, читая 'свежую' газету недельной давности.

  Среди списка награждений моей фамилии не было, но своих я нашел, хорошо, что хоть их не обошел дождь наград. А вот про мой бой, там было все, так как выпуск был дополненный, как гласил заголовок. Видимо прошлой выпуске статья была общая, а в этом уже дополненная, увеличенная.

  - Вот и почитаем, что тут пишут,- пробормотал я, разглядывая фотографии.

  Статья была интересная, даже для меня.

  В принципе ничего так написано, кое-что не правильно, как-то, что я очнувшись когда меня вытаскивали из кабины самолета пробормотал:

  ' Товарищ командир задание выполнено...'- и потерял сознание. Это был явный вымысел корреспондента.

  А вот бой был описан довольно грамотно, видна рука специалиста, похоже, корреспондент с фамилией Андреев нашел грамотного профи. Были вставки от подполковника Шредера, как его привезли в штаб фронта, и где он давал показания. Много что было. Упомянули даже про разбившийся восьмой 'мессер' при заходе на посадку.

  В общем, профессионально написанная статья про героя-летчика. Можно было бы возгордится, но нечем. Тут можно сказать одним словом, я в том бою дрался на смерть, решив для себя, что не отступлю. В общем, там я умер. Так решил для себя перед началом боя, и это помогло. Ни страха, ни каких других чувств, в том, уже известном на всю страну воздушном бою я не испытывал. Решив для себя: 'Или я их, или они меня, другого не будет! Не отступлю!'

  Именно поэтому я не боялся атак 'мессеров' смело поворачивая им на встречу и встречая огнем, не обращая внимание на то, как на плоскостях и корпусе появляются все новые дырки, главное для меня было уничтожить как можно больше гитлеровцев. То, что я дрался с легендарной в мое время группой полковника Шредера, удивило меня. Если бы я знал до боя, шансов бы у меня не было. Совсем. Но я не знал, похоже, это и спасло, не погиб, выжил.

  Фото на обратной стороне заинтересовало меня. Там было командование моей дивизии. Около десятка командиров позировало перед камерой. С интересом я посмотрел на заголовок статьи.

  - О как! 'Успешный налет нашей авиации на крупный железнодорожный узел сорвали планы подготовки немецко-фашистских войск к крупному наступлению!'- вслух прочитал я.

  Статья была интересная. Если отбросить мусор, то получалось группа наших бомбардировщиков примерно в тридцать машин, на рассвете налетела на этот узел, и смела бомбами все что только можно. Корреспондент написал, что с задания не вернулся только один самолет сбитый зенитками, это была явная ложь. Число можно смело увеличить раза, как минимум, в три. Думаю, не меньше пяти не вернулось. Уж я-то знаю, навидался, и как действуют немцы в таком случае, осведомлен прекрасно.

  На фотографии был командир дивизии, начштаба, комиссар, и еще пятеро незнакомых командиров. Это они участвовали в разработке операции.

  Несколько секунд я разглядывал капитана стоявшего за левым плечом полковника Миронова. Это был тот самый командир, что я видел в беседке, когда прибыл к генералу. Что-то в его лице было знакомое, но я ни как не мог вспомнить.

  Продолжая пристально рассматривать фото, краем сознание зацепил в памяти воспоминание, как вдруг в палату вошла санитарка с подносом. Время обеда.

  Воспоминание, как появилось, так и исчезло испуганное появлением Марьи Петровны. С легкой досадой бросив газету на табурет, что стоял рядом, я принялся за еду.

  Проводив взглядом уходящую с грязной посудой санитарку, почувствовал, что упустил что-то важное, но сколько я в дальнейшем не смотрел на фото, воспоминание ко мне больше не вернулось.

  Уполномоченный особого отдела сержант госбезопасности Путилин Александр Яковлевич, готовился к приему военной и гражданской прессы. Суворов, очнувшийся вчера, выразил полную готовность для освещения своего беспрецедентного подвига. Даже сержант, относившийся к подобным сообщениям довольно скептически, видел, что на это раз пресса не лгала, не преувеличила. Парень действительно герой, и гениальный летчик, как писали о нем в газетах. Еще раз просмотрев лист с фамилиями приглашенных корреспондентов Путилин снял трубку, но сказать ничего не успел, в дверь кто-то осторожно поскребся. Так делал только один человек, и Путилин знал кто:

  - Войдите!

  В кабинет сержанта проскользнула его осведомитель.

  - Что Мария?

  - Опять он пришел,- округлив глаза, сказала одна из санитарок.

  Подхватив фуражку Путилин подхватив Марию под локоть выскочил в коридор и, заперев дверь, поспешил к кабинету главврача. Он знал, где найдет посетителя.

  Молодой лейтенант авиации, что сидел закинув ногу на ногу в кабинете врача, ничем ни привлекал к себе внимание. Самый обычный командир, которых много в нашей армии.

  - .. и когда его можно будет навестить?- спросил летчик, продолжая разговор.

  - Сейчас он под полным обследованием, но думаю, завтра, если все будет нормально, я разрешу посещения,- ответила главврач.

  В это время в кабинет без стука спокойно вошел местный особист. Было видно, что они с лейтенантом хорошо знакомы, так как пожали друг другу руки, как старые приятели.

  - Елена Степановна, вы не оставите нас? Нам нужно поговорить наедине.

  - Конечно, у меня как раз обход на втором этаже,- ответила главврач.

  Как только женщина вышла, особист спросил:

  - Ты опять на счет Суворова?

  - Сам же прекрасно знаешь, чего спрашиваешь?- пожал плечами лейтенант.

  - Зачем он тебе?

  - Санька. Учеба у Мастера - это ТО, ЧТО МНЕ НАДО. Понимаешь? Это шанс, и я его не упущу. Хочу пробиться к нему в подразделение.

  - Ох, Степа-Степа, что-то ты темнишь. Кстати, а где Василий? Это ведь его была идея?

  - Его... Вызвали Васю. Летчиком-инспектором при Главном штабе ВВС назначали. Убыл по месту службы. Сердился очень, что не дождался.

  - А ты?

  - Переучиваюсь на новый тип самолета,- пояснил Степан.

  - Вижу как переучиваешься... Зачем хоть Вячеслава видеть хочешь?

  - Познакомится сперва хочу, вдруг не понравимся друг другу.

  - Не советую я тебе к нему в часть идти. Не, не советую,- задумчиво покачав головой, сказал Путилин.

  - Что так?- прищурился летчик.

  - Подомнет он тебя. Я с ним полчаса общался. Лидер он, как есть подомнет. То еще... чудо.

  - Думаешь?- без особого удивления спросил лейтенант.

  - Сам увидишь,- отмахнувшись, ответил сержант.

  Степан Микоян, насмешливо посмотрел на собеседника, легкая ироничная улыбка мелькнула на его губах.

  - Когда его можно увидеть?- спросил он.

  - Да прямо сейчас, у меня как раз с ним встреча. Нужно обговорить кое-что. Заодно и познакомлю. Приглядишься.

  Они вместе вышли из кабинета и направились к палате Суворова. Подойдя к палате, Путилин, открыв дверь первым вошел в палату, едва заметно помедлив вслед за ним зашел и Степан.

  - Здравствуй Вячеслав, как себя чувствуешь?- спросил Путилин.

  - Как будто меня изнасиловала трехсоткилограммовая красотка. Переломы, боль во всем теле, и некоторое сомнение, было или не было,- услышал Степан бодро-веселый голос.

  Войдя в палату, он встретился взглядом с ярко-голубыми глазами молодого паренька, который без всякого смущения разглядывал его.

  Я с любопытством рассматривал зашедшего вслед за Путилиным, парня. Судя по знакам различия, видневшимся через накинутый на плечи больничный халат, парень был таким же лейтенантом авиации, как и я. Похоже он был восточных кровей. Плохо в этом разбираюсь, но он вроде армянской крови, нос с головой выдавал его. Ничего так, довольно приятное лицо.