Аркадий Казанский - Свидетельство Данте. Демистификация. Ваше Величество Поэт. Книга 2. Чистилище. Серия «Свидетели времени» Страница 3

«Принёс, шеф» – говорит Орёл: – «Племя Прометеево, огни зажигает в Кавказских горах для нового Олимпа, электростанцию в Джубге ставит. А теперь ещё и на вечное замахнулся, на Богов замахнулся посмотреть, Олимп потрясти, как титаны».

«Наготу нашу хочет подсмотреть?» – ужасается непорочная Артемида.

«Красоту нашу желает увидеть?» – восхищается прелестная Афродита.

«Голову ему отсечь» – вытаскивает сверкающий меч Марс.

«Стрелой ослепить?» – интересуется сияющий Аполлон.

«К горам Кавказа приковать его» – советует, опершись на кувалду, Гефест.

«Сбросить с Олимпа?» – нетерпеливо спрашивает Гермес.

«Давно я свежей печени не клевал» – высовывает язык Орёл.

«Да утопить его в ушате, как котёнка слепого» – плескает волной Посейдон.

Небеса раскрываются, выглядывает Уран: – «Эй, мать, что-то внучата твои разорались, спать не дают».

«Сам виноват, старый хрыч» – поворачивается с боку на бок Гея: – «Сам пригласил их к себе погостить, а они обратно и не идут, совсем меня забыли, людишкам на растерзание бросили. Скоро голой и босой по миру пойду».

«Тихо» – громыхает Зевс: – «Говори, несчастный, в чём виновен».

«Поэзией интересуюсь, Сиятельнейший» – лепечу: – «Всего лишь Данте, поэта, решил прочесть, он Спасителю служит. Но вот он ссылается почтительно на Вас: – в каких домах обитаете, когда он Комедию пишет. И мне, грешным делом, кажется, не почитает он Вас, все домы указывает, а Ваш забывает».

«Эй, Аполлон, что скажешь?» – громыхает Зевс: – «Под твоим присмотром поэты находятся!»

«Клевета и навет» – отвечает Аполлон: – «Данте, не то, что солгать не сможет – и ошибки не допустит, уж я-то знаю доподлинно, читал. Глаза промыть только надо как следует; не меньше трёх чаш амброзии и то, если глядеть умеют. А этого любителя поэзии давай отошлём в Лимб, к поэтам, пусть у них ответ спросит». Найдёт ответ – спасётся, нет – в Лимбе навсегда и будет пребывать в забвении».

«Да будет так» – громыхает Зевс: – «Эй, Орёл, отнеси его к Гомеру, да поклон ему низкий от меня».

Со свистом шлёпаюсь на грешную Землю. В полумраке Лимба различаю толпу поэтов в лавровых венках разного калибра. Гомер сидит на пеньке, подперев голову, окруженный величайшими; огромный венок, сплетённый наподобие чалмы размером с мельничное колесо, висит на суку; Данте, увенчанный трёхъярусным венком, возвышается над поэтами на целую голову.

«Зачем к нам?» – интересуется Гомер.

«Великий Паша, Эмир Поэтов» – несмело отвечаю: – «Вопрос у меня есть к Высочайшему поэту».

«Ну, у нас Высочайших много» – философски замечает Гомер: – «А если по росту – только Алигьери, Данте» – и делает знак рукой. Данте выступает вперёд.

«Ваше Святейшество» – говорю: – «Как правильно расставить домы с планетами в Вашей Комедии? Все ли Вы указали, не переврали ли чего-нибудь переводчики, да издатели?»

«Читай, там всё написано» – с улыбкой отвечает Данте: – «Да, а дорогу-то обратную найдёшь?»

«Как искать, Ваше императорское Величество?» – спрашиваю: – «Проводника ведь нет, а просить Вас недостоин».

«А отправить тебя назад обязательно нужно» – твёрдо говорит Данте и зовёт: – «Отец мой!» – из за его спины появляется Вергилий в таком же трёхъярусном венке, под которым виднеется донельзя утомлённое лицо. «Отец мой» – повторяет Данте: – «Вот эту заблудшую душу нужно домой отвести, должен он моё Слово людям объяснить».

«Я и с прошлой-то дороги волочу насилу ноги» – отвечает Вергилий еле слышно: – «Впрочем, изволь, я готов, дойду ли только…».

«Ваши Святейшества» – испуганно говорю: – «Не хватает мне только неприятностей Вам доставить. Отдыхайте спокойно, а я уж сам как нибудь».

«Придётся идти другим путём» – воздевая руки горе, возглашает Данте: – «Отче наш!»

«Я здесь» – раздаётся голос справа. Поворачиваю голову: стоит Христос с лимбом вокруг головы, под лимбом – терновый венок, под ним – лавровый венок поэта.

«Спаси недостойного, Боже, ему ещё нужно окончить Земные дела Твои» – сложив ладони, смиренно просит Данте.

«Чем он заслуживает спасения?» – строго спрашивает Христос.

«Он разобрал моё Слово, Господи» – смиренно отвечает Данте.

«Он разберёт и Твоё Слово, Господи» – тихо откликается Вергилий.

«Какое Моё Слово он разберёт?» – с любопытством спрашивает Христос.

«Да то, что Ты гвоздём на Древе нацарапал» – насмешливо встревает Гомер.

«Господи, Ваше Святейшество!» – с ужасом встреваю я: – «Слово Твоё я не разобрал ещё до конца, да и не знаю пока, по силам ли мне этот труд. Ваше Святейшество, прости старика Гомера, он шутит. Да и что можно на Древе гвоздём нацарапать? Максимум: – „Здесь был Исус“. Да и Древа самого я не видал. Что там нацарапано, только Елена с Константином прочесть могли».

«Сын мой!» – с улыбкой обращается ко мне Христос: – «Тебе разрешена только одна просьба. Сможешь рассмешить местную публику, спасёшься, не сможешь – останешься здесь, компания вроде неплохая».

«На что мне спасаться, Ваше Святейшество, Господи Боже» – отвечаю, наглея: – «Мне и здесь хорошо, даже и не мечтал в такую компанию попасть. Покажи мне лучше Рай Твой хоть одним глазком посмотреть».

«Рай?» – усмехается Христос: – «Это не по моей части. Спроси лучше у поэтов, ведь они всё это выдумали. Эй, Гомер, у тебя есть кому ответить?»

«Как скажешь, Отче» – отвечает Гомер: – «Каждому есть что сказать. А для этого ничтожного тут как раз подошёл его брат в нашу компанию. Эй, брат Алексей, скажи брату Аркадию насчёт Рая». Брат Алексей в крохотном лавровом венке смущенно выступает из-за спин поэтов и становится в позу:

Есть, в какой земле, не знаю,Но скажу тебе, дружок,Потому-что люди бают,Славный город Сапожок.

Все живут при коммунизме,Пробавляются вином,Но до райской этой жизниНадо долго плыть… гавном

Говорят, что вёрст пятнадцатьИли даже меньше – семь.Только это – сёстры, братцыНе подходит нам совсем…

Гомерический хохот. Брат Алексей сконфуженно прячется за спины поэтов.

«Вот это по-нашему, так и надо» – хохочет Гомер: – «Эй, Пиндар, добавь ему лавровый листик в венок, будет, чем похлёбку приправить. Отче, очередь Твоя».

«Аркадий, встань и иди» – просто говорит Христос и всё исчезает.

С трудом чуть-чуть отрываю голову от письменного стола и разлепляю глаза. Взгляд падает на строчки:

Тогда он поднял голову чуть-чуть,Сказав: «Ты разобрал, как мир устроен120 Что солнце влево может повернуть?»(Чист. Песнь IV)

Отцу и Сыну и Святому Духу: прости, недостойного, Спаситель, не разобрал я. Благословясь, начинаю:

Данте указывает: – Венера зажигается утром, на востоке (l’orïente). Вслед за Венерой должно взойти Солнце, двигаясь слева направо. Однако если Солнце поворачивает и движется справа налево, оно заходит за горизонт, и в лучах зари вспыхивает Венера. Солнце заходит значит, наступает вечер, Венера зажигается на вечернем небе. Неужели всё так просто? А что ещё указывает на вечер?

Судя по дальнейшему тексту Комедии на звёздном небе первой после Луны, на Западе становится видна Венера, за ней появляются остальные планеты и звёзды. Если это утро, то звёзды гаснут. То, что это утро, переводчик по смыслу сопоставляет с указанием поэта: – «Расстался с темью без рассвета». Но здесь: – «Темь без рассвета» – не прошедшая ночь, а закончившееся путешествие по кругам Ада.

В тексте Комедии указан буквально восток (l’orïente), что даёт неверное положение Венеры в этот день с точки зрения наблюдателя, находящегося в Северном полушарии. Так же переводит и переводчик, воспринимая Венеру исключительно аллегорически, как «утреннюю звезду», не задумываясь над тем, что Венера является и «вечерней звездой». По тексту Комедии только что заходит Солнце, Венера может появиться только на западе, что и происходит в апреле 1743 года. Поэт подчёркивает: – перед этим он видит «Отрадный свет восточного сапфира» – бездонное голубое небо, на котором видна Луна, потом, когда ещё не видно звёзд, видит Венеру в созвездии Рыб, неяркие звёзды которого при близком Солнце увидеть невозможно. Саму Венеру можно увидеть на небе и в ясный день, недалеко от Солнца.