Виктор Точинов - Усмешки Клио Страница 3

В общем, на этом фоне ничего загадочного в долгом и беспрепятственном походе черкасов нет. Загадка в другом. Никто не знает, куда делись в конце концов пришельцы-запорожцы. Последнее известие поступило с берега Ладоги, из Олонца: подступившие туда черкасы были отбиты. И исчезли. Испарились. Были – и не стало. «Новый Летописец» так и пишет: «сами пропали все».

Олонецкий воевода, понятно, радостно отрапортовал, что наглые пришельцы изничтожены его стараниями. Что крайне сомнительно: шли (вернее, плыли на маломерных судах) запорожцы куда более людными местами и «нигде... им вреда не было». А воевода, имевший под командой полсотни стрельцов, одним махом всех изничтожил? Почему тогда, вопреки принятой практике, не отправил закованных в цепи главарей (или хотя бы их головы) в Москву? Пойманного аж в астраханских степях атамана Заруцкого привезли и представили пред царевы очи. И других супостатов представляли...

Но в Москве сделали вид, что верят. Сгинула напасть – и ладно. Может, потонули все, пересекая на челнах бурную Ладогу. Или в болоте заблудились, как мифические поляки, ведомые мифическим Сусаниным...

Но банальная логика подсказывает, что черкасам, вообще-то, пора было собираться восвояси. Возвращаться прежним кружным путем – долго и опасно. Более короткая дорога – пробираться северо-западными окраинами к верховьям Днепра и сплавляться по нему к Запорожью. Собственно, такой водный путь был известен издавна – через Балтику и Западную Двину.

Морские путешествия на легких суденышках запорожцев не страшили – даже дальние анатолийские берега Черного моря страдали от их набегов. Но возникло препятствие – водный путь из Ладожского озера в Балтийское море (т. е. Нева) оказался надежно перекрыт...

Выход был один – бросить суда на Ладоге, обойти Неву посуху, и на берегах Финского залива построить новые. Если предположить, что этот тривиальный план черкасы приняли к исполнению – то в результате они оказались бы в непосредственной близости от Копорской крепости...

А теперь попробуем свести все три загадки вместе. Итак:

Стоит мощнейшая крепость – не защищающая никаких видимых, явных путей. В тех же местах непонятно откуда появилась большая группа вооруженных людей, называвших себя «русами». Там же спустя семь с половиной веков бесследно исчезла большая группа вооруженных людей, называвших себя «русскими».

Версия (как и обещано – фантастическая)

Надо думать, любители фантастической литературы уже догадались.

Да-да, именно это автор имел в виду.

Дыра во времени.

Хроноколодец, ведущий на семь с половиной веков назад, – спрятанный в подземельях возведенной именно для его защиты крепости и отысканный неутомимыми любителями поживы. Запорожцами...

Бред, говорите?

Путешествия назад во времени невозможны? По крайней мере, до тех пор, пока не будет разрешена простенькая такая техническая проблема: как превзойти скорость света?

Хорошо. Пусть бред.

Но если в заведомо бредовую теорию последовательно подставлять известные факты, должны рано или поздно выявиться логические противоречия. Нестыковки. На чем, собственно, и основан метод доказательства «от противного»...

Так давайте – для интереса – попробуем доказать невозможность данного конкретного временного провала «от противного» (в дальнейшем ОП)... Вдруг не получится?

Доказательства (вполне реалистичные)

Любой критик, выступающий ОП, без сомнения, скажет: что-то у вас логика, господин писатель, на обе ноги хромает. Строили неприступную крепость для защиты и маскировки некоей хроноаномалии – а ватага запорожцев захватила цитадель легко и просто? Да еще так, что ни слова об этом захвате не попало в хроники?

А все действительно оказалось просто. Очень удачный момент подвернулся.

Именно тогда и именно в тех местах проводились мероприятия по исполнению статей Столбовского мирного договора со Швецией. Говоря современным языком – противоборствующие стороны разводились за демаркационные линии.

Боярин князь Даниил Мезецкий принимал в это время под государеву руку покинутые шведскими гарнизонами Новгород, Старую Руссу и другие отошедшие к России земли. В Приневье и в Ингерманландии шел обратный процесс – русские уходили, приходили шведы. Опустевшее Копорье казаки, очевидно, заняли без боя. И – покопались в подземельях в поисках чего-либо интересного... И откопали...

А полезли в непонятно куда ведущую дыру, надо понимать, не от хорошей жизни. Подошедшие шведы вполне могли попытаться уничтожить силой оружия самочинных захватчиков.

И что?

Что должны были подумать вылезшие из расселины или пещеры люди – вылезшие в собственное прошлое и не имеющие об этом понятия?

Ничего хорошего подумать они не могли. Могли попробовать вернуться – договориться со шведами или пробиться с боем. Но дорога оказалась с односторонним движением... Возможно, уходя из крепости, казаки обрушили взрывом начало того, что казалось им банальным подземным ходом. Но вполне вероятно, что взорвали (замуровали?) таинственный проход шведы – после того как никто из посланных ими в погоню не вернулся...

Скорей всего, вражда быстро угасла – едва преследуемые и преследователи оказались под чужим небом. По крайней мере тот факт, что часть варягов-руси носила скандинавские имена, свидетельствует именно об этом. А вот ближайший сподвижник Рюрика – Синеус, севший чуть позже на княжение в Белоозерье, обладал подходящим для казачьего атамана прозвищем. Батька Синеус – звучит вполне по-запорожски...

Кстати. Есть такая широко известная картина художника Лебедева «Встреча Святослава с императором Иоанном Цимисхием». Надо сказать, что князь Святослав (внук Рюрика) с этой картины вполне мог бы занять место на другом полотне – «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» – и ничем бы не выделялся среди прочих персонажей Репина. Те же длинные висячие усы, тот же оселедец на бритой голове, – типичный запорожец. А Лебедев изобразил Святослава не абы как, но следуя описанию из летописи...

Но вернемся от живописи к истории.

Вполне логично, что среди честной компании после такого потрясения начался разброд и шатания. И – произошел раскол.

Меньшая часть запорожцев-руси – во главе с Аскольдом и Диром (скорее всего, это искаженные прозвища, а настоящие имена их другие[4]) – почти сразу двинулась на родной Днепр. Понятное дело, Сечи они там не обнаружили, захватили власть в небольшом тогда Киеве и занялись любимым и знакомым делом – пиратством на Черном море. Причем замахнулись сразу на Стамбул (тогда еще Константинополь) – донельзя обрадовавшись отсутствию турецких эскадр, в семнадцатом веке нещадно охотившихся на запорожские суда...

Большая же часть – во главе с Рюриком, Синеусом и Трувором – осталась на севере. И они тоже занялись привычным делом – грабили приильменских славян, а заодно и живущие в окрестностях финно-угорские племена. Те не стерпели, объединились – и вышибли пришельцев обратно к побережью Финского залива – не помогло превосходство ни в оружии, ни в боевой выучке.. Однако уже через год победители настолько перегрызлись между собой, что пригласили русь обратно... Навести порядок и княжить... Те пришли, и стали княжить – но вот отчего-то им не княжилось на северо-западе. Тянуло к Запорожью со страшной силой... Обратный путь занял двадцать лет. Кстати, никто из норманнистов так и не объяснил, почему Рорик Ютландский (если он и Рюрик Русский – одно лицо), а после его потомки и соратники так рвались на юг, к Днепру. Рорик, по идее, будь он скандинаво-германского происхождения, тосковал бы по Европе...

Вопрос ОП: если запорожцы – сиречь варяги-русь – были столь ярыми сторонниками православия, то почему начали христианизацию вновь созданной державы лишь спустя век после ее образования?

Ответ: но ведь в конце концов начали! А Париж, как известно, стоит мессы... Да и весьма сомнительно, что в странствующем таборе запорожцев были священники, способные провести столь масштабное мероприятие. Недаром впоследствии пришлось обращаться к греческим специалистам... К тому же христианизация Руси, предпринятая Владимиром «Святым» – правнуком Рюрика – была самой масштабной, но отнюдь не первой.

Татищев, к примеру, насчитал ни много, ни мало – шесть крещений славян и Руси![5] Причем попытку епископа-латинянина Адальберта Татищев не учел – явно из политических соображений XVIII века, хотя во времена Адальберта разделение церквей еще не произошло...

Аскольд, в любом случае, христианином был и не скрывал этого... Что весьма повредило ему в глазах подданных-язычников. Когда добравшиеся наконец до Киева последователи Рюрика убили Аскольда и Дира, киевляне отреагировали достаточно индифферентно. Рюриковичи действовали хитрее – на словах клялись в верности Перуну и Триглаву, а на самом деле... По крайней мере, дружине своей (в нашей версии – потомкам православных запорожцев) христианскую веру исповедовать князья не мешали, и православные храмы стояли в Киеве задолго до повального крещения 988 года. И порой – из политических соображений, связанных с русско-византийскими отношениями – киевские князья переставали конспирировать свою истинную религию... (Сравнивая некоторые летописные источники, можно сделать интересный вывод: известная княгиня Ольга приняла крещение от византийского базилевса уже будучи христианкой!)