Проклятье живой воды (СИ) - Романова Галина Львовна Страница 3

— Господи, — Верна опустилась на второй стул. — Насмерть?

— Нет, — в голосе миссис Тук слышалось разочарование. — Разве мутанта десяток пуль с ног свалят? Его просто оглушили и увезли.

Верна качала головой, не в силах осмыслить услышанное. Про мутантов она знала — и слышала разговоры, и сама несколько раз видела. И каждый раз не могла поверить в то, что происходящее — правда. Тем более что мутанты не походили друг на друга. Кто-то покрывался твердыми роговыми пластинами, как чешуей. У кого-то вырастали дополнительные конечности. Кто-то обзаводился грубыми наростами по всему телу, словно прокаженный — одно отличие, что у прокаженных отгнивают пальцы, носы и уши, а у мутантов наоборот, носы и уши порой вырастали до жутких размеров. Кто-то становился намного выше ростом, кто-то — ниже. Общее было одно — с потерей человеческого облика существа теряли и разум.

— Миссис Тук, я бы напоила вас чаем, — дождавшись паузы, промолвила Верна, — но у нас его осталось так мало, что я, право, не знаю… Я надеялась, что немного заработаю, но раз тут такое…

— Ох, я совсем забыла. Как у вас дела?

— Как обычно. За прежнее заплатили три шиллинга… почти все потратила, отложила разве что в уплату долга за квартиру. И вот еще работу взяла. Рубашки тонкого полотна, надо спешить починить, пока не стемнело.

— Вы так много хлопочите… а что Виктор? Он ведь у вас такой милый мальчик… неужели не помогает?

Вся улица знала, что Виктор Чес с восьми лет, как погиб отец, работает — то разносчиком, то посыльным, то в лавке — но миссис Тук так просто не могла уйти.

— Помогает. Он… должен скоро вернуться.

— Да, вот уж будет ему новость. Они с Сэмми Петерсом друзья.

Посидев и поболтав еще немного, миссис Тук ушла. Верна принялась хлопотать по хозяйству, но все валилось у нее из рук. Пойти, что ли, к Петерсам? Не помочь, так хоть посочувствовать. Интересно, большой на них наложили штраф? И что полагается за сокрытие мутанта? Хоть бы старый Петерс не попал в тюрьму. После того, как «заразился» и мутировал Майкл, единственным сыном и кормильцем в семье Петерсов оставался Сэмми, остальные пятеро — девочки от тринадцати до трех лет. Что с ними будет?

Устав себя терзать ненужными раздумьями, Верна присела у окна, приготовив сорочки для починки. Она знала, что кропотливая работа всегда ее успокаивала, но сегодня все буквально валилось из рук, а стежки выходили неровными. Вдобавок, она потянула нитку и сделала зацепку. Это ее расстроило сильнее, чем казалось — соломинка переломила спину верблюда, и Верна Чес расплакалась, прижав к лицу чужую сорочку.

Она еще всхлипывала, когда хлопнула входная дверь, послышались шаги, и теплые крепкие руки легли ей на плечи:

— Мама? Ты плачешь, мама?

Верна подняла голову. Над нею склонялся Виктор. В серых глазах тревога, волосы взлохмачены, куртка расстегнута.

— Мама? — сын слегка встряхнул ее за плечи. — Почему ты плачешь?

— Ничего, — она вытерла щеки тыльной стороной ладони. — Все хорошо.

— Хорошо? Мам, я же вижу, что ты чем-то расстроена.

— Ничего, — она отложила рубашку. Надо же, помялась. И мокрые пятна от слез видны. Теперь с нею будет возни… — Где ты был?

— Ходил устраиваться на работу. Мы с Сэмми ходили.

— С Сэмми… — она похолодела. — С каким Сэмми?

— Петерсом. С нашей улицы. Он…Мам, ты чего?

— Сэмми Петерс…Он… у него сегодня днем…На нашу улицу приезжали чистильщики и…Они забрали Майкла Петерса, Виктор.

Сын замолчал. Замер, опустив руки, потом тихо сел у стола, положив кулаки на скатерть. Верна исподтишка, со смесью тревоги и гордости, рассматривала сына. Виктору всего восемнадцать, но он рослый, крепкий, и самый красивый юноша на их улице. Конечно, для матерей их сыновья всегда самые лучшие в мире, но Верна не раз замечала, какими глазами провожают его девушки. А уж старшая дочка Петерсов, та самая Джоан, и вовсе прохода не дает. Тринадцать лет девице, а в голове ветер. Нет, не такая жена нужна ее сыну. Ох, о чем она только думает.

— За что? — только и вымолвил Виктор. — Ах, да… Сэм что-то такое говорил…Что ж, значит, мы с ним вовремя на работу устроились.

— Устроились? — Верна поспешила ухватиться за эту новость. — Это замечательно.

— Да, мам и… вот. — он полез в карман куртки, побренчав, выгреб завернутые в бумажку несколько монет. Пять шиллингов и немного мелочи.

— Что это?

— Аванс. Если выйду на работу завтра, деньги останутся у меня. Если промедлю… за каждый день будут забирать по шиллингу, а на пятый день придут приставы и…

— Иди, — заторопилась Верна, прекрасно понимая, что такой долг будут взыскивать с процентами. Но кто? — Куда ты устроился?

— На водяную фабрику. В «Макбет индастриз», — его красиво очерченные губы дрогнули в полуулыбке.

— В «Макбет…» — вскочившая было Верна снова опустилась на стул. — Но как же…

— Вот так. У них открывается новый цех. Нужны еще рабочие. И потом…

— И потом, ты что, не знаешь, что Майкл Петерс тоже работал в «Макбет индастриз»? Работал и заболел. И его забрали чистильщики. И все, кого забирали с нашей улицы, тоже там работали. Ты что, не понимаешь, чем рискуешь?

— Мам, мы с Сэмми все продумали. Мы только на полгода, потом уволимся. Заработаем денег… там знаешь, сколько платят? Пять шиллингов — это в неделю. И шесть, если соглашаешься на сверхурочные. За полгода заразиться невозможно. Майкл восемь с половиной месяцев работал прежде, чем подцепил эту заразу. И потом, — сын говорил с горячностью, — это же новый цех. Там современный уровень очистки, тройная перегонка. Там безопасно, мама.

Верна слушала и качала головой. Какой он все-таки наивный, ее Виктор. Они все такие наивные, такие открытые и уверенные в себе, эти юные. Они идут по жизни с высоко поднятой головой, ждущие удач и побед. Они верят — знают — что одолеют все преграды, что впереди их ждут только победы. Молодые не знают слова «поражение». Лишь те, кто прожил жизнь, знают, что неудачи неизбежны. И подлинная сила не в том, чтобы всегда побеждать, а в том, чтобы не бояться проиграть. Но как объяснить это детям?

— Сынок, — промолвила Верна, — ты…

— У меня все получится, мама. Я справлюсь.

Он вскочил, бросился к ней, обнял, наклоняясь. Верна сомкнула руки, прижалась, жалея, что не может, как в детстве, укрыть собой от всех невзгод.

— Ну, мама, мама, — он почувствовал, как напряглись ее руки, — не беспокойся, все будет хорошо. И… нам ведь нужны деньги.

Верна только вздохнула. Сын был прав. Но тревога уже поселилась в душе.

Она помнила еще те времена, когда про «Макбет Индастриз» никто не слыхал. Несколько лет назад некий лорд Макбет представил парламенту свое новое изобретение, названное им «живой водой». Возможности этой жидкости, полученной из самой обыкновенной воды, были поистине безграничны. Меняя структуру воды, воздействуя на ее свойства, изобретатель добился того, что всем известная вода стала иной. Она оказалась напитана энергией, которую можно было применять чуть ли не во всех сферах жизни. Ее изучение продолжалось до сих пор, чуть ли не ежедневно открывались новые возможности, новые грани. Изобретатели буквально молились на живую воду, ибо она заменяла горючие вещества. За последние годы прогресс благодаря живой воде совершил громадный скачок вперед — паровые машины и механизмы, которые еще тридцать лет назад были диковинками и служили для развлечения королей, теперь стремительно входили в обиход. По дорогам катились самодвижущиеся повозки, заменяя лошадей. На фабриках и заводах устанавливались станки, облегчавшие труд рабочих. В небесах появились вместо воздушных шаров, послушных лишь воле ветра, огромные дирижабли. На море, к радости Саксонской короны, главенствовали суда, в которых силу ветра заменила сила пара. Источником энергии служила вода. Из любой речки, любого озера или даже родника можно было почерпнуть сырье для производства топлива. Не было нужды в угольных шахтах, в добыче нефти и горючих веществ. Подгоняй бочки к любому колодцу — и вперед. Остается лишь очистить сырье от примесей, получив чистую, дистиллированную воду, пригодную для переработки. И какое кому дело было до того, что сотни шахтерских семей по всей стране остались без работы. Лишившиеся заработка люди из маленьких горняцких поселков подались в крупные города, где им либо предлагалось влачить нищенское существование, пополняя ряды бродяг и низов общества, либо идти на те самые фабрики «Макбет Индастриз», поскольку рабочих рук там постоянно не хватало.