Выбор Пути - Василий Павлович Щепетнёв Страница 3

Подъем к «Орджоникидзе» преодолели играючи. Поужинали. Потом посидели в Храме Воздуха. Вид и отсюда потрясающий. Если бы я был Лермонтовым, то сидел бы часами именно здесь. Сидел бы и представлял дуэль с Грушницким.

Вчера мы были на экскурсии в Пятигорске, и нам о Лермонтове рассказали то, что в учебниках не пишут. Например, что он вовсе не хотел воевать. Не из страха, такое чувство, как страх, Лермонтову было незнакомо, в бою он был первым. А просто считал, что неправильно загонять горцев под царскую кабалу. Ничего-де хорошего царизм горцам не даст и дать не может. И потому Михаил Юрьевич и в отставку просился, и тянул с возвращением в действующую армию. Подкупал докторов, и те ему писали справки, так, мол, и так, у поручика Лермонтова обострение хронических колик, он нуждается в пребывании на водах елико возможно дольше. Он и пребывал. Но судьба в облике отставного майора Мартынова настигла его и на водах. И тут темна вода во облацех: а что на водах делал Мартынов? Ушёл в отставку, так езжай себе домой, в имение, ан нет, остался на Кавказе. Он вообще был человеком непростым, Мартынов: на Кавказ напросился добровольцем, был храбр (тогда вообще было время храбрецов), образован, богат. Тоже писал и прозу, и стихи. С Лермонтовым не сравнить, так ведь с Лермонтовым вообще никого сравнить нельзя. И вот взбесился, как укушенный, вызвал приятеля на дуэль, и, вместо того, чтобы выстрелить на воздух, уложил мон шера Мишеля наповал. В итоге вошел в историю убийцей гения. Да и сам после дуэли он был скорее, мёртв, чем жив.

Об этом мы и вели умный разговор в сумерках. О минуте бешенства, перечеркивающей жизнь и судьбу.

В потемках прошлись над Долиной Роз, пропитались благовониями, и пошли в санаторий. Развлекаться. Chantons и dansons.

Развлечения были простыми: кто помоложе, собирались в музыкальном салоне петь и танцевать, кто постарше — играли в преферанс. Как в допотопные времена. Всё лучше, чем пялиться в телевизор. Хотя телевизор тоже был, но в холле.

Артистическая молодежь веселилась. Пела песни (в углу, как водится, стояло пианино), плясала и предавалась кокетству. Вдруг какой-нибудь профессор или второй секретарь райкома клюнет? А нет, так просто тренировка.

Мы не были ни артистами, ни профессорами, ни целью, ни конкурентами. Просто отдыхающими. И к нам относились дружелюбно, но снисходительно. Любители, что с них взять.

Мы отвечали тем же. Артистами нас не удивить, мы посетили не один театр, ставящий нашу оперу, и всюду встречали привет и ласку. Маменька моя так и вовсе звезда Большого Театра, а значит, и всего мира. С Евтушенко на короткой ноге, с ПиДи работаем, а, главное, с Брежневым плечом к плечу стояли.

Но мы об этом помалкивали. Что людей расстраивать. Об этом помалкивали, а вообще-то веселились не меньше других. Танго танцевали, фокстрот (я девиц-то научил бальным танцам). Я виртуозничал на пианино, но от пения воздержался, предпочитая не переходить грань между развлекаемым и развлекающим.

Но это санаторий, режим, и потому в десять, то есть в двадцать два, веселье завершилось.

Пора расходиться.

Аimons!

Глава 2

КРАСНЫЙ ОКТЯБРЬ 1973

Предчувствие меня не обмануло.

Турнир опять будет в Доме Железнодорожника!

Правда, московский дом — всем домам дом. Центральный Дом Культуры Железнодорожников, ЦДКЖ — это дворец, и дворец роскошный. В моих провинциальных глазах. Не Большой Театр, но рядом. Понятно, Москва — сердце великой державы, а железная дорога — артерии. И железнодорожники всячески достойны дворцов.

Но обидно за медиков. Ни в родном Черноземске, ни в Туле, ни в Омске я домов культуры медиков не встречал. Не доросли. Не заслужили.

И опять подумал: прав, ой, прав Яша Шифферс! Рабочий класс — сила! А медики — прокладка.

Сегодня — открытие Сорок первого Чемпионата Советского Союза по шахматам. Его финальной части. Главного турнира страны!

И это чувствовалось. Помимо нас, участников и тренеров, были и функционеры, и корреспонденты, и зрители, много, много зрителей. Полный зал. А зал, между прочим, на восемьсот человек! Ни одного свободного местечка. И это в будний день!

Торжественное открытие постарались и в самом деле сделать торжественным. Нас поздравили с турниром очень значительные для Москвы люди, но я, как провинциал, не проникся. Были артисты театра, кино — и тут я оценил, насколько турнир популярен.

Представление участников проходило, как в цирке.

— Седьмой… чемпион мира… чемпион Советского Союза… девятикратный победитель Всемирных шахматных олимпиад… международный гроссмейстер… заслуженный мастер спорта СССР… Василий… Смыслов!!!

Бурные аплодисменты.

— Восьмой… чемпион мира… четырехкратный… чемпион Советского Союза… пятикратный победитель Всемирных шахматных олимпиад… международный гроссмейстер… заслуженный мастер спорта СССР… Михаил… Таль!!!

Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию, крики «Браво!», «Даёшь!», «Таль!»

— Девятый… чемпион мира… трехкратный чемпион Советского Союза… восьмикратный победитель Всемирных шахматных олимпиад… международный гроссмейстер… заслуженный мастер спорта СССР… Тигран… Петросян!

Бурные продолжительные аплодисменты. Крики «Анхамематели!!!» из части зала, где сидели, верно, армяне. Уважаю. Работящий народ, они мой подвал отделали — конфетка!

— Десятый… чемпион мира… чемпион Советского Союза… пятикратный победитель шахматный олимпиад… международный гроссмейстер… заслуженный мастер спорта СССР… Борис… Спасский!!!

Бурные аплодисменты.

Каждый представленный выходил на сцену и вытаскивал из ящика (стенки в шахматную клеточку) матрешку. Открывал матрешку и доставал бумажку с номером. Жеребьевка, вот как это называется.

За чемпионами мира шли чемпионы СССР, победители знаменитых турниров, а под самый конец дошла очередь и до мастеров. Тут аплодисменты были пожиже. И еще жиже. И совсем.

Меня вызвали последним. Новоиспеченный мастер спорта — невелика фигура. Робкие хлопки, недовольный гул, а какая-то дама закричала «Позор! Позор!» Её успокаивали двое сопровождающих, но успокаивали так, чтобы привлечь внимание. Мол, да, позор, конечно, позор, мы полностью согласны, что позор, но давайте повременим немножко.

Странно. Вижу эту даму первый раз. Хотя догадываюсь…