Тайна для библиотекаря - Борис Борисович Батыршин Страница 3

— Я, конечно, впервые в России и, тем более, в Москве. Но, смею вас заверить, я кое-что понимаю в реликвиях печатного дела к каковым, безусловно, относятся все творения А́льбрехта Пфи́стера.

Д'Эрваль постарался изобразить на физиономии что-то вроде энтузиазма, хотя рассчитывал именно на такой результат. Собирая сведения о своём учёном визави, лейтенант выяснил, что тот был большим ценителем старинных изданий — и, конечно, не мог не заглотить такую наживку.

— Может, я и не имею сведений об упомянутом вами книжном собрании, — продолжал меж тем учёный, — но, поверьте, уж справки-то навести сумею.

И посмотрел на лейтенанта с осуждением — мол, кто вы такой, чтобы сомневаться в моих способностях? Д'Эрваль немедленно изобразил искреннее раскаяние.

Собеседник смилостивился и извлёк из-за обшлага маленький блокнот и свинцовый карандаш.

— Вы ведь служите в Пятом гусарском, юноша? Напомните ваше имя и звание — это чтобы я знал, кого спросить, когда получу интересующие вас сведения.

— Да, я из Пятого. — ответил лейтенант. — Но искать меня лучше при штабе маршала Нея, я перехожу туда адъютантом.

Это была чистая правда. Передав пакет адресату, собрался уезжать из Кремля, и у коновязи, где оставил своего ганноверского жеребца, встретил старинного приятеля, драгунского лейтенанта, состоящего при штабе Нея. Они разговорились, и драгун между делом упомянул, что у них после недавнего сражения при штабе большая убыль в адъютантах. Многие погибли или получили ранения, когда маршал отправлял их с донесениями или поручениями в первые линии войск. Услыхав об этом, Д'Эрваль попросил рекомендовать его маршалу. То, ради чего он забрался сюда, на край света, требовало гораздо большей степени свободы, чем та, которой обыкновенно располагает армейский офицер невысокого ранга. Адъютант маршала — дело совсем другое, особенно когда армия стоит в захваченном большом городе. Всегда можно изобрести подходящий повод, чтобы отлучиться на часок-другой по собственным делам.

А их в ближайшее время предстоит немало — и далеко не обо всех следует знать как его непосредственному начальству, так и сутулому учёному умнику с сальными волосами и очках в проволочной оправе.

[1] Аджюдан суз-офисье (adjudant sous-officier) — старший унтер-офицерский чин во французской кавалерии.

[2] Нынешнее здание Московской Мэрии.

[3] Генерал Монбрён командовал 2-м корпусом резервной кавалерии, в состав которой входила 2-я лёгкая бригада генерала Бурте.

II

Великая Армия, заняв Москву, оказалась в затруднительном положении — подобно той обезьяне, что пытается достать зажатый в лапе орех из слишком узкого горлышка кувшина. Необходимых запасов фуража и провианта в городе не было, а расчёт на то, что крестьяне подмосковных губерний повезут в город провиант для торговли рассеялись, словно утренний туман. Вместо этого как грибы после дождя стали плодиться партизанские отряды — как военные, из казаков и армейских кавалеристов, так и крестьянские. Для фуражировки захватчики принуждены были отправлять сильные отряды, которые редко возвращались без потерь. Для облегчения сбора провизии и охраны путей сообщения приходилось держать крупные войсковые соединения далеко за пределами Москвы.

Авангард под командой Мюрата с 24-го сентября наблюдал за русской армией, располагаясь близ от села Тарутина на притоке Нары реке Чернишне, в девяноста верстах от Москвы. Имея сильную артиллерию в сто девяносто семь орудий (которая, по мнению Клаузевица, скорее обременяла авангард, чем была ему полезна) и насчитывая более двадцати тысяч сабель и штыков, среди которых был и корпус Понятовского, Мюрат некоторое время соседствовал со своими русскими визави без боевых действий. Как писал генерал Ермолов: «генералы и офицеры съезжались на передовых постах с изъявлением вежливости, что многим было поводом к заключению, что существует соглашение о перемирии.

Я приподнялся на стременах. Из-за близкой рощицы, куда уходила жёлтая лента Старой Калужской дороги, поднимались жиденькие дымки.

— Как, вы говорите, поручик, называется деревня?

— Какая- то Левашовка. — отозвался Ростовцев, давая шпоры коню. Тот всхрапнул и пошёл крупной рысью в обгон колонны Селенгинского пехотного полка, неспешно пылящей по обочине. Вслед за солдатами тянулся полковой обоз — фургоны, телеги, зарядные ящики. Армия, как и предписывал ей неумолимый ход истории, двигалась к селу Тарутино, где светлейший князь Михайло Илларионович собирался встать воинским лагерем, состроив таким образом Бонапарту известную фигуру из трёх пальцев.

А впрочем, так ли неумолим этот самый «ход истории»? на календаре, между прочим, уже девятое октября, Кутузов только вчера покинул главную квартиру в Тарутино — при том, что в известном мне варианте истории он сделал это полутора неделями раньше. Вот и Бородинское сражение состоялось здесь на три дня позже, и в Москву французы вступили только девятнадцатого сентября, а не четырнадцатого. Это если не вспоминать о более ранних нестыковках — например о безвременной гибели Веллингтона в Португалии, в 1810-м году. Что-то не так было со здешними шестерёнками всемирных часов, и вряд ли наши действия — мои и других попаданцев — имели к этому отношение.

Впрочем, как и было не раз сказано, наука умеет много гитик. А несуществующая ни здесь, ни в двадцать первом веке, наука хронофизика — так и в особенности…

— Я слышал, к светлейшему приезжал Лористон? — спросил я. Никакого секрета в этом не было, о визите посланника Наполеона в армии не судачил только ленивый.

— Да, третьего дня. — кивнул поручик. Пехотная колонна осталась позади, и мы снова перешли на шаг, давая отдых притомившимся лошадям. — Они беседовали с глазу на глаз, отчего недоброжелатели главнокомандующего, которых при армии хватает, принялись рассуждать о возможном сговоре. Но, как по мне, всё это враки и досужие вымыслы. Светлейший — хитрая лиса и дипломат известный, наверняка рассчитывает обдурить лягушатников. Недаром он спешно покинул ставку в Тарутино и обосновался в этой самой Левашовке, будь она трижды неладна…

Я кивнул. В ставку Кутузова нас вызвали пакетом. Доставивший его адъютант, совсем юный безусый гусарский корнет (мне сразу вспомнился то ли Петя Ростов, то ли Шурочка из «Гусарской баллады», которую упрекали в отсутствии этого обязательного для гусара украшения), по секрету сообщил, что главнокомандующий собирает партизанских командиров для того, чтобы самолично поставить им новые задачи. И хотя наш маленький отряд и числился под началом Сеславина, прибыть к ставке было велено и Ростовцеву — корнет прозрачно намекнул, что светлейший, прочтя донесение поручика о деле в селе Успенское, сильно обрадовался и теперь имеет на удачливого поручика какие-то виды. Я же не упустил случая напроситься вместе с ним, предвидя сюрпризы.

И, как вскоре оказалось, словно в воду глядел.

— Что у вас в будущем известно о