Застенец 3 - Дмитрий Билик Страница 3

—Мамочка…

—Положи его, и мы с тобой поговорим.

Девочка бросила нож в мойку. Нержавеющая сталь лязгнула, брызнула вода, а после все начало разворачиваться с поражающей скоростью.

Мать рывком схватила с батареи полотенце, которым обычно они протирали стол, и принялась хлестать дочь. Зло, в исступлении, еще больше заводя себя. Девочка сползла на пол и замерла возле плиты, пытаясь прикрыть лицо от ударов. Она знала, что если остануться синяки на видимых участках тела, ей придется еще хуже.

Юля молчала. Всхлипывала, вздрагивала от каждого удара, но не произносила ни слова. Обычно мольбы девочки лишь подстегивали мать. Надо терпеть. Сейчас она устанет, всегда устает.

Так и произошло. Вскоре мать тяжело задышала, согнулась пополами и стала злобно сверить дочку взглядом.

—Мразь, — тихо произнесла она с ненавистью. — И зачем я тебя родила? Всю жизнь мне испоганила. Ты и твой папаша.

Юля молчала. Она слышала это не раз и не два. Обычная история для обычного дня. Нельзя давать ей дополнительных поводов злиться. Надо терпеть.

Вот только именно сегодня с девочкой было что-то не то. Юля почувствовала, как в груди медленно поднимается странное, непонятное. Сначала испугалась, что ее стошнит прямо сейчас, здесь. И тогда мать совсем не успокоится. Но позже осознала, что происходящее внутри было непохоже на что-либо ранее испытанное. Сила. Чужая, незнакомая, пугающая.

Девочка подняв голову посмотрела на мать, чем заслужила новую порцию оскорблений.

— Ну что ты глаза вылупила, дегенератка? Мало тебе?

Она даже замахнулась, чтобы ударить ее и… застыла. В глазах матери сквозило непонимание, растерянность и страх. Чувство, так знакомое девочке и настолько чуждое этой взрослой женщине.

Мать дернулась, однако безрезультатно. Словно увязла в большой невидимой паутине. Женщина билась как муха, чувствующая скорое приближение паука. И Юля неожиданно для себя поняла: паук — это она сама.

Девочка неторопливо поднялась, разглядывая собственные руки. Нет, ничего не произошло, они были прежними. Не светились пальцы, не пылало пространство, не изменилось гравитационное поле вокруг. Даже вода все еще шумела в мойке.

Юля неторопливо подняла руку, однако ничего не произошло. Потом она подумала. А если быть точнее — «захотела». Мать отбросило к стене, припечатав с такой силой, что у женщины изо рта вырвался слабый стон. И тогда девочка поняла: это правда, это все делает прямо сейчас она.

—Юлечка, послушай, Юлечка… — торопливо тараторила мать, пытаясь носками тапок достать до пола. Однако девочка была сосредоточена, даже излишне, сконцентрировавшись на своих новых способностях. — Давай успокоимся. Скоро придет отец, надо Леву еще из садика забирать. Давай, ты меня отпустишь.

Мать замолчала. Потому что дочь внезапно посмотрела на нее, словно очнувшись от долгого сна. И взгляд этот показался женщине чужим.

— Ты больше никогда не тронешь меня, — твердо и холодно произнесла Юля.

И громкий женский крик заглушил ее слова.

Глава 1

Максутов уверял меня, что если придерживаться определенных правил, то в целом жизнь останется прежней. Однако перемены случились уже на следующее утро. Сначала ко мне прибыли люди с внимательными добрыми лицами (на самом деле нет) и долго говорили, что вчера ничего не было. А если и было, то мне показалось. И ежели я вдруг захочу что-нибудь сболтнуть на тему того, что мне кажется, то лучше не надо этого делать. В общем, говорили все полунамеками, но в предельно доступной форме.

Будто и без них не было понятно. Максутов велел сидеть тише воды, ниже травы, лишний раз не отсвечивать и вообще — начать заниматься каким-нибудь полезным делом: марки собирать, бабочек коллекционировать или флористикой увлечься. Короче говоря, всем тем, где общение с людьми сводилось на нет. И впервые в жизни мне не хотелось спорить. Понимал, к чему все может привести.

Второй переменой стало снятие Конвоя. Я с непривычки около минуты ожидал, пока господа казаки соизволят выбраться из соседнего дома. Там, вдали от Васильевского острова, я сам не всегда вставал к первому уроку. Впрочем, после томительного ожидания мне почему-то пришло в голову посмотреть через стены. Не знаю, что я хотел увидеть? Однако увидел. Пустые комнаты, которые без защитного заклинания просматривались на удивление легко.

Что ж, определенная логика в этом была. Главный вредитель ликвидирован, моей жизни ничто не угрожает, так есть ли смысл теперь тратить драгоценные ресурсы на защиту непонятно кого? К тому же, после гибели трех единичек (Никитина я тоже занес в список «безвозвратно потерянных»), каждый конвойный маг был на счету. Вообще, оставалось лишь надеяться, что застенцам ничего не удастся пронюхать о произошедшем и смерть Романова в том мире пройдет незамеченной.

Поднялся ни свет ни заря я по одной простой причине — нужно было решать проблему с племянницей Иллариона. Конечно, это не самая первоочередной задача, но только попробуй заняться чем-то по-настоящему важным, когда за тобой по пятам ходит слуга и чуть ли в рот не заглядывает. Это немного раздражает. К тому же, Варя сама сказала, что все готово.

На сей раз в госпиталь я попал без всяких проволочек, стоило всего лишь накинуть на себя Шарм. Сторож даже поздоровался и фуражку снял. Нет, не то, чтобы я пользовался своей магией по всяким пустякам, однако препираться с недовольным стариком и терять драгоценное время мне хотелось меньше всего.

Варю я нашел на третьем этаже, хоть и пришлось немного побегать и поспрашивать. Мне вообще непонятно — она когда-нибудь отдыхает? Или все время только и занимается тем, что работает? Если честно, подобная самоотверженность попахивает какими-то психологическими проблемами. Правда, когда я разговаривал с Варварой, то думал о них в самую последнюю очередь.

Что интересно, она бегала как ошпаренная. Впрочем, как и все остальные медсестры. Судя по всеобщему оживлению, госпитале творилось явно что-то необычное. Никогда подобной суеты не видел.

— Пойдем, Николай, — сказала Варя, — я доведу тебя до Сильвестра Александровича, он у нас старший врач, и по совместительству один из попечителей госпиталя. Только быстро, времени нет совершенно, работы много.

— А что случилось?

— Семнадцать магов из комы ночью вышли. У нас после сильнейшего Разлома случалось, чтобы пара человек, ну, может три, а тут семнадцать.

Угу, действительно, что бы такое могло произойти? Даже в догадках теряюсь.

— С Сильвестром Александровичем я поговорила, как ты и просил, — рассказывала она на бегу. — А он ответил, что должен встретиться с тобой лично.

— Хорошо, — согласился я, поглаживая набитый купюрами карман.