Адвокат вольного города.5 - Тимофей Кулабухов Страница 3

Я вышел, по привычке сканируя окрестности магическим чутьём, и оно действительно показывало мне кое-где смутные точки макров в приборах по улице, показывало китайцев в засаде в доме напротив, ну и мою машину, само собой, она же на макрах.

Мой первый пункт, остановка — это банк. Никакому сейфу я не доверял так, как безналичному счету без возможности упрощённого доступа. С утра пораньше я открыл ещё один обезличенный счёт и загнал туда сто тысяч, то есть целое состояние.

Когда-то сейф от товарища Бакланова дал мне сорок шесть тысяч, примерно столько же, давал и до сих пор даёт его склад макров. Самые ходовые ушли сразу, остался более «лёжкий» товар, но тут я со Скарабейниковым не унывали. Большая часть этих денег ушли в восстановление пятидесяти тысяч, которые когда-то дала мне семья.

Зато другие заказы щедро финансировали мои потребности и хотелки, дали возможность купить в кредит домик и машину (причём, в том же банке лежала сумма, позволявшая погасить все долги разом). Часть денег я держал в сейфе. Сейчас я на короткое время взял в руки не сто, а сто пять тысяч, сто положил на депозит, а пять, разными по номиналу купюрами засунул в пухлый конверт.

В банке меня провожал сам управляющий, который выглядел с утра пораньше, как новенький золотой червонец. Я для них стал наконец-то ВИП-клиентом.

После банка я отправился к Первой адвокатской конторе города, где окопались мои дражайшие родственники.

Спина и рёбра болели при каждом движении. Бронежилет, который я теперь носил с большим трепетом, чем средневековая дама свою невинность, дополнительно выполнял роль корсета и помогал защитить корпус от лишних движений, как медицинская приблуда. Только весит, как доспех, блин.

— Добрый день, братья и сестры! — я стал посреди зала и обратился к родственникам. Все немедленно подняли на меня глаза. Вообще-то, половина работников конторы были сторожилы, те, кто торчал тут до Филиновых и то, что моя родня заполонила всё, как цыганский табор, их давно не радовала.

Так что меня, то есть ещё одного Филинова, они явно не горели желанием тут лицезреть.

— Для семейных встреч есть нерабочее время, — нахмурилась председатель коллегии, суровая тётка в строгих очках.

— Конечно, конечно, — вежливо, но с достоинством поднялся мой отец. — Мы сейчас тихо переговорим и вернёмся к своим делам.

Вообще-то коллегия — это не работодатель в обычном смысле, это место, где адвокаты и их помощники занимаются каждый своим делом, а не работают над общим.

Они у себя оборудовали что-то вроде «переговорки», куда отец меня и проводил.

— Аркадий, ты не очень вовремя, у нас достаточно много дел.

— Да, я ненадолго, — протянул ему конверт.

— Что это? — с сомнением принял конверт отец.

— Как что? Деньги, конечно. Пытаюсь вытащить нас из финансовой ямы и миллионного долга. Как идёт погашение, кстати? Скоро ли я опять останусь единственным Филиновым в городе?

— Ты не пришёл на семейное застолье к тёте Фариде! — нахмурился он. — А то бы знал. Мы продаём большую часть недвижимости, что осталась, удастся собрать шестьсот тысяч, но по оставшимся нам пока не готовы предоставить отсрочку, а брать кредит мы не горим желанием.

— Тогда мои пять тысяч будут неплохим подспорьем.

— Откуда у тебя такие деньги? — с подозрением в голосе спросил он.

— Работаю, — огрызнулся я. — Веду двадцать два дела. Мог бы и порадоваться.

— Обязательно… Когда увижу, что ты с этими процессами справился, а не нахватал авансов, чтобы в моменте получить деньги, а потом будешь разгребать непосильную нагрузку и тонуть в обилии заседаний.

— У меня есть помощник.

— Зачем тебе этот… представитель национальных меньшинств?

— Китайцы более многочисленны, чем мы, так что, это скорее мы «меньшинства».

От этих слов отец задумался.

— Не сбивай меня с толку. Короче, мы посоветовались и решили тебе помочь.

— С чем это? — с великим подозрением спросил я. — Что-то я пропустил момент, когда просил помощи.

— С заказами, клиентами, клиентской базой.

— Здорово живёшь, офигенная помощь, отжать у меня клиентуру⁉

— Сын, мы же семья, что ты такое говоришь⁈

— Я в Кустовом привык жить один. Вы даже не в курсе, какие у меня бывают проблемы.

— Алкоголизм, азартные игры, тунеядство, — с готовностью подхватил он. — Мы тебе поможем и нашли хорошего нарколога. Ты записан на приём в среду на час дня.

— Зашибись, картоха с салом, я не приду. И я не пью.

— Похвально, что ты так думаешь, Лев Абрамович говорит, что это путь к излечению.

— Молодцом. Привет ему передавайте.

— Он хочет тебя видеть.

— Покажите ему фотку, пусть на стенку повесит.

— Сын!

— Ну что? Вы сами себе что-то придумали, сами и разбирайтесь. И чтобы расставить все точки над «ё», никаких Вам моих дел, клиентов и доступа!

— Я, как патриарх, требую!

— А у меня в договорах оговорка, о том, что личность исполнителя имеет значение и о коммерческой тайне. Твои требования со ссылкой на закон о дворянских родах вступают в локальное противотечение с законом об адвокатуре, так что я тебе отказываю.

Отец нахмурился, он явно не привык, чтобы младший жонглировал нормами законодательства.

— Скажи лучше спасибо за пять тысяч, это громадные по моим меркам деньги и пока что новых для покрытия долгом семьи у меня не будет.

— Спасибо, — сердито и не до конца искренне выдавил из себя отец.

— И второе, тебе удалось узнать про офшорную компанию, возможно ли такое и сколько стоит?

— Возможно, но стоит достаточно дорого, одну тысячу восемьсот семьдесят рублей.

— Пу-пу-пу. Какой регион? Карибы, Кипр, остров Мэн?

— Ты путаешь, на острове Мэн нет офшора, там только рыбаки, чайки, да алкаши с лепреконами по кабакам. А предлагают Кипр, Британские Виргинские острова, Остров Джерси, Сингапур. Всё по одной цене, но сроки будут разные.

— Лепреконы — это Ирландия. — поправил его я, — ладно, понял, что решит клиент, сообщу дополнительно и отдельно. Всё, отец, пока.

Я вышел из конторы в прескверном настроении, ни с кем не прощаясь.

На улице, беспардонно перегораживания дорогу, стоял длинный легковой автомобиль, нечто солидное и дорогостоящее.

У меня успела мелькнуть мысль, что это какие-то богатые черти припёрлись к адвокатам, но сожаления или зависти