Пограничник. Том 3: Шамабад должен гореть! - Артём Март Страница 3

Вел душманов крепкий и рослый мужчина. Он выделялся среди остальных афганцев могучим телосложением. Видно было, что этот человек хорошо ел с детства. Он не испытывал нужды и потому вырос крепким и сильным.

Сложно было сказать наверняка, Аллах-Дад ли это. Однако не было сомнений — молодой душман был сыном зажиточного отца.

Один из афганцев, вооруженный пулеметом, выступил вперед. Его грудь пересекала повешенная ремнем пулеметная лента. Душман заговорил на пушту. Сказал Курбану несколько фраз. Тот ответил.

В пушту я немного разбирался. Знал дежурные, ежедневные фразы, которыми можно было примитивно изъясняться с местными. Потому понял, что душман поздоровался с Курбаном.

А вот когда дух заговорил снова, разобрать я ничего не смог.

— Что он говорит? — Спросил я у Алима.

Душман, услышав мои слова, зло зыркнул на меня.

— Спрашивает, кто мы такие, — ответил Алим жестким, но спокойным тоном.

Дух проговорил еще что-то, подступил ко мне.

— А еще спрашивает, почему мы вооружены, раз уж пришли с миром и вверяем им свои жизни, — добавил Алим.

Я ухмыльнулся.

— Спроси у него, почему они тоже с оружием, раз уж пришли сюда не затем, чтобы убивать.

Алим передал. Душман нахмурился его словам и обернулся. Взглянул на своего командира. Тот застыл на месте, словно не живой. А потом внезапно рассмеялся, вышел вперед.

Душман, разговаривавший с нами, уступил ему дорогу. Крепкий мужчина приблизился. Он был почти на голову выше меня, явно старше и шире в плечах. Потому посмотрел снизу вверх. Я взгляда не отвел. Глянул в его суровые черные глаза.

— Э! Ахмэд! — Разобрал я его возглас.

С этими словами командир душманов обернулся к своим. Из группы тут же выделился и направился к нам мужчина. Выглядел он бедновато: простой, ватный кафтан его был залатан в нескольких местах. Холодная черная куфия из тонкой шерсти вымокла и облепила человеку череп.

Вдобавок, если остальные носили автоматы и даже пулеметы, этот вооружился винтовкой Мосина.

Главарь что-то проговорил мужчине, кивнул на меня. Тот поклонился. Буркнул что-то не очень внятное. Из-за шума дождя его слова походили на странное мычание немого.

Названный Ахмадом мужчина подошел ко мне, всмотрелся в лицо. А потом сказал по-русски.

— Сними капюшон.

Я нахмурился. Голос оказался смутно знакомым. Говор был совершенно чистым.

— Я тебя знаю, — сказал я холодно.

Глаза душмана, видимые в прорези куфии расширились на мгновение, но почти тут же стали жесткими, а взгляд сделался колким. Мужчина открыл лицо, показав мне редковатую, но длинную курчавую бороду.

— Я тоже тебя знаю, Селихов, — сказал он. — Мы дрались с тобой у Пянджа.

— Я думал, ты сдох, — сказал я, не скрывая отвращения.

Мужчина ухмыльнулся.

— Рана была серьезной, но Аллах хранит меня. Потому я выжил.

— Аллах хранит, — хмыкнул я. — Как твое настоящее имя?

И без того мрачное лицо мужчины ожесточилось еще сильнее.

— Имя мне Ахмад.

— Я не о том, — покачал я головой, — как тебя звали раньше?

Перебежчик неуверенно поджал губы.

— То, что было раньше, осталось в прошлом. Как и мое старое имя. Это ждет и тебя, Селихов. Ведь ты тоже решился отринуть прошлое и пойти по верному пути, так? Ты тоже решил присоединиться к маджохеддин, правильно?

— Тебя заставили, — догадался я, — дали сделать выбор. И ты решил выбрать жизнь.

Ожесточенное лицо душмана вдруг изменилось. Черты его стали мягче. Глаза погрустнели.

— Это не твое дело, шурави.

— Себя ты не обманешь, — ответил я.

Командир душманов внезапно вмешался в наш разговор. Видимо, решил, что он затянулся и жестко, каким-то суровым лающим словом прервал Ахмада.

Перебежчик тут же смиренно поклонился и отступил. Командир что-то спросил у него. Из нескольких непонятных слов я разобрал только переломанное на свой лад «Селихов».

Перебежчик покивал.

Командир душманов снова обратил ко мне свои суровые глаза. Что-то спросил.

Я глянул на Алима.

— Он спрашивает, действительно ли ты решил уйти в горы, чтобы вести священный джихад против шурави.

— Да, — не повел я и бровью.

— Хо, — сказал командиру Алим.

Душман снял куфию с лица, показал мне короткую черную бороду. Потом медленно наклонился, чтобы получше заглянуть мне в глаза.

Неприятно кривясь и показывая зубы, он медленно что-то проговорил.

— Он просит доказать, — холодно ответил Алим.

Когда душман снова заговорил, Канджиев стал быстро переводить:

— Он говорит, что может взять с собой только одного из нас. Потому если мы хотим доказать ему свои намерения, то должны… — Алим замолчал на мгновение, нервно сглотнул слюну, — должны биться насмерть. Тот, кто победит — уйдет с ними.

Душман наблюдал, как Алим менялся в лице, проговаривая его слова, и довольно улыбался при этом. Потом что-то буркнул.

— Он нам приказывает, — сказал Канджиев. — Иначе — смерть обоим.

— Спроси его, от кого исходит приказ, — сказал я невозмутимо.

— Что? — Странно удивился Канджиев.

— Как зовут того, кто нам приказывает?

Алим перевел.

Командир душманов нахмурился, свел черные, влажные от дождя брови к горбатой переносице.

— Алла-Дад, да Йосаф зави, — произнес он на пушту.

— Аллах-Дад, сын Юсуфзы, — мрачным голосом перевел Канджиев, хотя это и не требовалось.

Я понимал, что нас ждет какая-то уловка. Если это Аллах-Дад, я нужен ему живым, по словам Сорокина. Командир душманов понял, кто я такой, и не позволит, чтобы я погиб сейчас. Тут что-то другое. Эта проклятая скотина хочет, чтобы я играл по его правилам. Но этому не бывать.

Я глянул на Алима.

— Так тому и быть, — сказал я, стягивая автомат с плеча.

У Канджиева аж лицо перекосило от ужаса. Однако, когда я ему легонько подмигнул, это его выражение сменилось настоящим изумлением.

Душманы напряглись, когда увидели, как я снимаю с плеча автомат. Защелкали предохранители и затворы. Ахмад, торопливо загнав патрон в патронник своей «Мосинки», направил на меня оружие.

— Арам, ара-а-м, — успокоил своих людей Аллах-Дад, рукой показав, опустить автоматы и винтовки.

Душманы подчинились. Курбан наблюдал за этим всем с настоящим остолбенением. Казалось, у него просто захватило дыхание, и он не знал, стоил ли ему говорить хоть что-либо.

Я бросил автомат на землю, перед Аллах-Дадом. Он глянул на него, потом поднял взгляд и хмыкнул мне в ответ.

Дурак не знал, что выброшенный мной АК и был сигналом. Аллах-Дад