Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга Страница 30

— Что ей сказал? — спросил Саломатин, докурив.

— То есть?

— Какие слова нашел, что уступила?

«Она не уступала! — хотел крикнуть Крайнев. — Она сама…» Но тут же понял: обидит еще больше. Поэтому только пожал плечами.

— Нет, ты скажи! — не отставал Саломатин. — Чтоб я знал…

— Сказал, что красивая.

— Это и я говорил!

— Ну… — на Крайнева сошло пьяное вдохновение. — Сказал: как увижу ее — сердце в груди останавливается. И только от нее зависит, пойдет сердце дальше, или остановится навсегда.

— Ух, ты! — восхитился комбат.

— Сказал, что не брошу ее никогда. Если руки-ноги оторвет, языком буду цепляться за землю, но ползти к ней…

— Интендант! — сокрушенно сказал Саломатин. — Куда тут строевику! Задурил бабе голову… — он встал. — Не вздумай обижать Соню!

— Ее обидишь… — возразил Крайнев.

— Так только кажется! — не согласился комбат. — Она на словах ершистая, а чуть что — плачет…

— Не допущу! — пообещал Крайнев.

— Смотри!

У порога Саломатин обернулся:

— Спиши мне слова! Особенно про язык…

Едва Саломатин ушел, как вбежала Соня.

— Зачем он приходил? — закричала с порога.

— Морду бить.

— Бил?! — Соня подлетела к нему.

— Передумал. Заливал горе водкой. И меня подключил.

— То-то смотрю! — Соня только сейчас заметила следы пиршества на столе.

— У тебя много поклонников? — деловито спросил Крайнев. — Еще кто-нибудь явится? Я столько не выпью!

— Было много, но Саломатин отвадил! — засмеялась Соня. — Как это вы не подрались? Он всех грозился убить!

— Мы заключили соглашение. Он сохраняет мне жизнь, а я сочиняю слова, способные растопить сердце гордой женщины.

— Ну? — заинтересовалась Соня, присаживаясь рядом.

Крайнев, глядя ей в глаза, медленно повторил.

— Врешь все! — надула губки Соня.

— А если нет?

— Врешь! — не согласилась она. — Но слушать приятно. Вчера надо было сказать!

— Сама запретила. Грозилась убить.

— Не похоже, что ты испугался. Вон и Саломатина выгнал.

Он показал ей язык. Соня засмеялась и прижалась щекой к его щеке.

— Колючий! — она вскочила. — Мог бы побриться!

Он попытался ее удержать.

— Больные ждут! К обеду приду. Приведи себя в порядок и жди! — велела она у порога. — Поспи! Ночью не придется! — озорно добавила она и убежала.

Крайнев проводил ее взглядом. На ногах Сони были галоши — на пару размеров больше, чем следовало. Крайнев покачал головой. Под вешалкой стояли ее ботиночки. Крайнев взял правый — ботинок «просил каши». Второй выглядел не лучше. «Много ходит, — догадался Крайнев. — К больным зовут издалека и не всегда присылают подводу. Ботинки нужны крепкие и теплые — скоро зима». Внезапно он вспомнил, что в квартире до сих пор спит пьяный Пищалов, а у него в столице дела…

Первом делом он заглянул в спальню: Пищалов мирно посапывал под одеялом. Крайнев закрыл дверь и прошелся по квартире. Она выглядела чужой. Он отсутствовал долго и успел отвыкнуть. Ему вдруг страстно захотелось обратно, но Крайнев преодолел это позыв. Прошел на кухню, где первым делом собрал и выбросил мусор. Рутинная работа привела его в равновесие. Часы показывали полночь, но спать совершенно не хотелось. Он пошел в зал и включил компьютер. Через час он знал, что хотел, необходимые телефоны были распечатаны, оставалось ждать утра. И тут его внезапно сморил сон…

Проснулся он в семь совершенно отдохнувшим. Не спеша, принял душ, побрился. Едва он вышел из ванны, как из спальни показалась помятая физиономия Пищалова.

— В душ! — жестко приказал Крайнев и отправился готовить завтрак.

Похмелье никак не сказалось на аппетите Пищалова; ел он много и с удовольствием — Крайнев едва успел подкладывать.

— Вкусно! — похвалил друг, насытившись. — Где научился такую яичницу делать? Ветчина во рту тает!

— В ней сплошной холестерин и канцерогены, — честно признался Крайнев.

— А насра… — начал было Пищалов и поймал строгий взгляд друга. Замолчал. Крайнев не выдержал и рассмеялся.

— Ты какой-то не такой сегодня! — удивленно сказал Пищалов. — Похудел, лицо обветренное… Бегал что ли?

— Лазал к девушке на балкон.

— Серьезно?

Крайнев снова засмеялся.

— Нет, — не отстал друг. — Вправду влюбился?

Крайнев кивнул.

— Вчера не говорил!

— Пытался. Не смог вклиниться в твою речь.

Пищалов хотел обидеться, но любопытство взяло верх.

— Кто она?

— Врач.

— Молодая?

— Двадцать четыре года.

— Только закончила, — со знающим видом сказал Пищалов. — Где ты ее нашел?

— В деревне.

— Ты бываешь в деревне?

— Иногда.

— Далеко от столицы?

— Далековато.

— Ясно! — вздохнул Пищалов. — Инна номер два. Поймала столичного гуся.

— Не гони! — обиделся Крайнев.

— А то нет? Раз в деревне — значит, бедная. Иначе в городе зацепилась бы. Училась на медные деньги, жила в общежитии… Там и научили. В общагах они такую школу проходят — клейма ставить негде!

— Не смей! — возмутился Крайнев. — Я у нее первый…

— Ага! — хмыкнул Пищалов. — Рассказывай! Это называется гименопластика — восстановление девственности. В каждой больничке по десятку баб в день шьют. Простейшая операция…

— Сам практикуешь? — съязвил Крайнев.

— Инка делала, — грустно сказал Пищалов. — Призналась, как ругаться стали. Чтоб уколоть больнее. Дескать, и девичество мое не тебе, козлу, досталось… Господи! — пригорюнился Пищалов. — За что это мне?…

Крайнев обнял его за плечи.

— Прости! — тихо сказал Пищалов.

— За что?

— За девушку твою. Гнал я. Ты плохую не выберешь. Это я дурак.

— Ты не дурак. Ты порядочный.

— Значит, дурак порядочный, — подытожил Пищалов. — Планы есть на сегодня?

— Дела.

— Какие дела в субботу? Ну да! — Пищалов хлопнул себя по лбу. — Деревня…

— Подвезу? — предложил Крайнев.

— Куда мне спешить? — отмахнулся Пищалов. — Гони, Витя! Небось, глаза проглядела…

Бланки аусвайсов подрядились сделать за неделю, как Крайнев не просил ускорить.

— Нельзя! — сказал директор типографии, немолодой, седобородый мужчина со строгим лицом. — Вещь редкая. Все подбирать надо: бумагу, коленкор на обложку, скрепку… И тираж… Зачем столько?

— Большая массовка. Кино снимаем.

— Для кино? — удивился директор. — С полной аутентичностью? Кто ж ее разглядит?

— Режиссер требует.

— Понял! — заулыбался директор. — Читал о нем: все должно быть по правде… Повезло вам! Сделаю за полцены! Друзьям буду хвастаться…

Крайнев не стал его разубеждать и поехал по магазинам. Одежду подходящего размера он нашел быстро, обувь тоже. Едва он объяснил, что нужно, продавец отвела его в подростковую секцию. Здесь Крайнев без труда нашел высокие ботинки на прочной подошве со шнуровкой.

— Мода возвращается, — улыбнулась продавец, когда он попросил упаковать выбранную пару. — В молодости моей такие носили. Дочке покупаете?

— Рано мне такую дочку! — засмеялся Крайнев.

— Девушкам дарят туфельки! — укорила продавец.

— Давайте и туфельки! — согласился Крайнев. — Лодочки, прочная подошва и широкий каблук. По земле ходить…

Сложнее пришлось в секции нижнего белья. Он быстро выбрал необходимое, но у бюстгальтеров застрял. Молодая продавец, когда он объяснил проблему, засмеялась и позвала подруг из соседних отделов.

— У кого похожая? — спросила весело.

— Вот! — указал Крайнев. — Размер одежды такой, но сама грудь больше.

— Семьдесят пять «Д», — подвела итог продавец и добавила уважительно: — Повезло вам…

К себе Крайнев вернулся во второй половине дня, наскоро перекусил и сел перебирать подарки. Вначале он старательно удалил, срезал, выпорол все ярлычки и этикетки. Затем долго разглядывал сами вещи. Они ему нравились. Он гладил кожу, щупал материал и вдруг понял: если не вручит это немедленно, то просто умрет. Задохнется. В этот раз он не стал противиться. Быстро переоделся и, сообразив на ходу, снял со стены большое зеркало в старинной резной раме…

Соня пришла, когда он стал терять терпение. Плюхнулась на стул и положила голову на вытянутые руки.

— Устала, как собака! — сказала жалобно.

— Да еще голодная! — укорил Крайнев. — День не емши…

Соня глянула на него изумленно. Крайнев молча поставил перед ней миску горячей щей (он протопил печку), положил ложку и кусок хлеба. Пока она ела, он сидел напротив и смотрел взором строгого родителя. Когда миска опустела, он убрал ее, поставив взамен сковородку со скворчащей яичницей.

— Я столько не съем! — взмолилась Соня.

— Надо бы! — сурово сказал Крайнев. — Ладно, помогу…