Роберт Сойер - Гоминиды Страница 30

В голосе арбитра Сард по-прежнему слышалось изумление.

— Даклар Болбай, у вас имеются ещё какие-либо улики, подкрепляющие обвинение?

Болбай, явно достигшая именно того эффекта, на который рассчитывала, снова превратилась в воплощение спокойствия и рассудительности.

— Если позволите, я хотела бы коснуться ещё одного небольшого аспекта…

Глава 23

По окончании собрания в конференц-зале «Инко» Рубен Монтего пригласил всех к себе домой на ещё одно барбекю. Понтер широко улыбался; ему явно понравился вчерашний ужин. Луиза также приняла приглашение, снова пояснив, что, поскольку обсерватория лежит в руинах, ей всё равно нечего делать. Согласилась и Мэри: барбекю — это весело, уж точно веселее, чем снова весь вечер пялиться в потолок гостиничного номера. Профессор Ма отказалась. Ей нужно было возвращаться в Оттаву, где на десять вечера была назначена встреча на Сассекс-драйв, 24 — она сегодня встречалась с премьер-министром.

Основной проблемой теперь было избавиться от журналистов, которые, по словам охраны «Инко», дежурили у главных ворот шахты «Крейгтон». Но Луиза с Рубеном быстро разработали план, который тут же и претворили в жизнь.

У Мэри была машина, которую «Инко» взяла для неё напрокат — красный «додж-неон». (Когда Мэри забирала её в прокатной конторе, она спросила, ездит ли машина на благородном газе; клерк лишь непонимающе уставился на неё.)

Мэри оставила «неон» на парковке шахты, и уселась на пассажирское сиденье Луизиного чёрного «форд-эксплорера», украшенного сине-белым номерным знаком с номером «D2O», в котором Мэри спустя секунду опознала химическую формулу тяжёлой воды. Луиза достала из багажника одеяло — разумные водители и в Онтарио, и в Квебеке всегда возят с собой одеяло на случай, если зимой заглохнет мотор — и завернула Мэри в него.

Сначала Мэри было невыносимо жарко, но, к счастью, у Луизы в машине был кондиционер; немногие аспиранты могли себе это позволить, но Мэри подозревала, что Луиза с лёгкостью получает максимальные скидки и прочие бонусы.

Луиза подкатила по извилистой гравийной дорожке к выезду с шахты, и Мэри, в меру способностей, попыталась сделать вид, что под одеялом прячется что-то массивное и одушевлённое. Через некоторое время Луиза резко прибавила скорость, словно желая побыстрее скрыться.

— Мы только что проехали ворота, — сказала она Мэри, которая из-под одеяла ничего не видела. — Ура, сработало! На нас показывают пальцами и бегут к машинам.

Луиза уводила журналистов за собой до самого Садбери. Если всё пошло по плану, то Рубен дождался, пока вся пресса увяжется за «эксплорером», а потом увёз Понтера в свой дом на окраине Лайвли.

Луиза подъехала к многоквартирному дому, в котором жила, и припарковалась на стоянке у подъезда. Мэри слышала, как рядом с ними останавливаются машины, взвизгивая тормозами. Луиза вышла из машины и подошла к дверце пассажирского сиденья.

— Всё о-кей, — сказала она Мэри, — можете вылезать.

Мэри услышала, как хлопают дверцы машин — журналисты выскакивали наружу. Луиза воскликнула «Voilа!» и сдёрнула одеяло с Мэри; Мэри одарила репортёров застенчивой улыбкой.

— Вот чёрт! — сказал один из журналистов. — Зараза, — сказал другой.

Но третья — а всего их было, должно быть, с дюжину — оказалась более сообразительной.

— Вы доктор Воган, не так ли? — спросила она. — Генетик?

Мэри кивнула.

— Так это неандерталец или нет? — требовательно спросила журналистка.

Луизе и Мэри потребовалось сорок пять минут, чтобы отделаться от репортёров, которые, хоть и были разочарованы тем, что упустили Понтера, были рады первыми услышать о результатах проделанных Мэри анализов ДНК. Наконец, Луизе и Мэри удалось войти в дом и подняться в Луизину маленькую квартирку на третьем этаже. Там они дождались, пока журналисты уберутся с парковки — она была видна из окна Луизиной спальни, а потом Луиза взяла из холодильника пару бутылок вина, и они с Мэри снова спустились вниз, сели в машину и поехали в Лайвли.

Они добрались до дома Рубена около шести вечера. Рубен и Понтер решили не начинать готовить ужин до их прихода, поскольку не были уверены, когда они явятся. Понтер лежал на диване в гостиной; должно быть, подумала Мэри, неважно себя почувствовал, что было неудивительно, принимая во внимание, сколько ему пришлось пережить за последние пару дней.

Луиза объявила, что будет помогать готовить ужин. Мэри уже знала, что Луиза вегетарианка и, должно быть, чувствовала неловкость за то, что Рубену вчера пришлось готовить для неё отдельно. Рубен, как отметила Мэри, тут же принял её предложение — а какой нормальный мужчина отказался бы?

— Мэри, Понтер, — сказал Рубен, — чувствуйте себя как дома. Мы с Луизой займёмся барбекю.

Мэри почувствовала, как зачастило сердце, а во рту моментально пересохло. Она не оставалась наедине с мужчиной с…

Но сейчас совсем ещё рано, и…

И Понтер — не…

Это было затасканное клише, но в данной случае — истинная правда.

Понтер не такой, как другие мужчины.

Конечно, всё будет хорошо; в конце концов, Рубен и Луиза были неподалёку. Мэри сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

— Ага, — ответила она. — Хорошо.

— Здорово, — сказал Рубен. — В холодильнике есть пиво и газировка. Луизино вино выпьем за ужином.

Они с Луизой удалились сначала на кухню, а через пару минут вышли во двор. Мэри судорожно втянула воздух, когда увидела, что Рубен закрыл стеклянную дверь, ведущую наружу, чтобы не кондиционировать улицу. Сомнительно, чтобы они услышали что-нибудь из-за закрытой двери и гудения кондиционера.

Мэри повернула голову и посмотрела на Понтера, который поднялся на ноги. Они сумела выдавить из себя вялую улыбку.

Понтер улыбнулся в ответ.

Он не был уродлив; вовсе нет. Но его лицо выглядело весьма необычно: как будто кто-то взял глиняную модель нормального человеческого лица и вытянул её вперёд.

— Превет, — сказал Понтер без посредства импланта.

— Привет, — ответила Мэри.

— Неудобно, — сказал Понтер.

Мэри вспомнила свою поездку в Германию. Вспомнила постоянные усилия, которые приходилось прилагать только для того, чтобы быть понятой, чтобы прочитать инструкцию к телефону-автомату, сделать заказ в ресторане, спросить дорогу. Как ужасно должен чувствовать себя Понтер — учёный, интеллектуал! — вынужденный общаться на уровне ребёнка-дошкольника.

Эмоции Понтера были очевидны: он улыбался, хмурился, вскидывал белобрысые брови, смеялся; она не видела, как он плачет, но, должно быть, он умел и это. Они ещё не накопили достаточный словарный запас для обсуждения того, какие чувства он испытывает по поводу мира, в который попал; сейчас было легче говорить о квантовой механике, чем о чувствах.

Мэри сочувственно кивнула.

— Да, — сказала она, — это очень неудобно, когда не можешь общаться.

Понтер слегка склонил голову. Возможно, понял; возможно, нет. Он оглядел гостиную Рубена, словно что-то потерял.

— В вашей комнате нет… — Он нахмурился, явно не в силах высказать идею, для которой ни у него, ни у его импланта ещё не было слов. Наконец, он подошёл к одному из массивных встроенных книжных шкафов, заполненных детективами, DVD-дисками и маленькими ямайскими статуэтками. Понтер повернулся и принялся тереться спиной об угол шкафа, двигая ею из стороны в сторону.

Мэри поначалу опешила, но быстро сообразила, что происходит: Понтер использовал шкаф как чесательный столб. В голове возник образ довольного Балу из диснеевской «Книги джунглей». Она пыталась подавить улыбку. У неё самой спина чесалась довольно часто — и, подумала она, уже давно некому было ей её почесать. Если спина Понтера действительно такая волосатая, то она, должно быть, чешется довольно регулярно. Наверное, жилые помещения в его мире оборудованы специальными приспособлениями для чесания спины.

Она задумалась, будет ли вежливо предложить почесать ему спину — и эта мысль повергла её в ступор. Она полагала, что уже никогда не захочет касаться мужчины, или чтобы он её касался. В чесании спины не обязательно присутствует сексуальный подтекст, но опять же, литература, которую дала ей Кейша, подтвердила то, что она уже знала: в изнасиловании тоже нет ничего от секса. И всё же она ничего не знала о том, как принято вести себя друг с другом мужчине и женщине в мире Понтера; она могла серьёзно его оскорбить или…

Опомнись, женщина!

Без сомнения она выглядела для Понтера не более привлекательно, чем он для неё. Он почесался ещё какое-то время, потом отступил от массивного шкафа. Он сделал рукой приглашающий жест, будто предлагая Мэри проделать то же самое.

Она забеспокоилась о том, что может что-то сломать или скинуть с полок, но если шкаф выдержал Понтера, то и её наверняка выдержит.