Тверской Баскак - Дмитрий Анатолиевич Емельянов Страница 30

Чуть киваю, не слезая с седла.

— И вы будьте здравы, бояре! — Шапку не снимаю. В политесах нынешнего времени я за полгода поднаторел. Старший перед младшими ломать шапки не должен, а тут определенно я самый старший.

Вот теперь, спрыгиваю на землю и отдаю повод подбежавшему служке. Тысяцкий, дождавшись пока я оправлю полы шубы и выпрямлюсь, показывает дорогу.

— Что же, пойдем в терем, наместник. Люди уже собраны, тебя ждут.

Вслед за боярами иду по утоптанной в снегу дороге. Слева и справа сугробы по грудь, а за ними торчат лишь верхушки заборов да крыши. Небольшая, очищенная от снега площадь. Распахнутые ворота ведут к резному крыльцу двухэтажного дома.

Скрипя ступенями, поднимаемся наверх и заходим в гостевую горницу прямо с уличной галереи. Две лавки вдоль стен и табурет у торцевой стены.

Прикинув, направляюсь прямиком к табурету и, подобрав полы шубы, сажусь. Калида встает у меня за спиной, а Лугота, дав мне усесться как следует, подает знак. Тут же открывается дверь и в залу начинают заходить званые на встречу первые люди города. Под шорох шагов и шуршание подолов они молчаливо рассаживаются по лавкам. Из-под надвинутых шапок меня со всех сторон поедают настороженные взгляды.

Выдохнув и посмотрев на идущий изо рта пар, я вдруг подумал о том, что теперь понятно откуда идет эта привычка сидеть в помещении в шубах. Тут же обругав себя в душе, чтобы не отвлекался, я начинаю.

— Рад видеть вас всех в добром здравии, господа Тверские! Волею князя Александра Ярославича и хана монгольского Батыя, поставлен я на город ваш наместником и смотрителем за соблюдением закона и прав государей моих. — Специально говорю длинно и мудрено, дабы народ поднапрягся. Затем долго перечисляю все, что облагается налогом, от зерна до домашней птицы и пасечного меда. Особо упираю на то, что как раньше не будет, что платить они должны не только с городского имущества, но и с хуторов, кои они попрятали в лесах, с пасек и заимок. Мол, скоро я займусь описью имущества каждого горожанина, и им, знатным боярам, лучше бы указать все, чем они владеют. Ибо, ежели кто задумает утаить хоть малость, я все равно найду и тогда отвечать придется собственной головой, а не серебром.

После моей затяжной речи, в глазах слушающего меня боярства появились такие нехорошие искры, что мне на миг показалось, что они прибьют меня прямо здесь в приемной зале.

— Где же это, наместник, ты такие законы выискал?! — Не вставая с места, высокий худой старик прожег меня взглядом, и в тон ему тут же загомонили остальные.

— Не по старине это!

— Обсчитывается только то, что в пределах стены!

Некоторые начали вскакивать с места, переходя на крик.

— Ты откуда такой взялся?!

— Мы не посмотрим, что княжий человек…

Зарождающийся бунт на корню пресек тысяцкий.

— Угомонитесь, люди добрые, не позорьтесь! — Поднявшись со своего места, Лугота обвел взглядом собрание, особо останавливая его на самых буйных. — Не позволяйте жадности затмить ваш разум!

Его прищуренные почти черные глаза, обведя круг, остановились на мне.

— Мы твое слово услышали, наместник, и перечить ни в чем не будем. Как скажешь, так и сделаем. — Он особо надавил на последнюю фразу, словно бы говоря: первую часть твоего послания я услышал, а когда же будет вторая?

Выдержав его пронизывающий взгляд, я неторопливо поднялся и объявил.

— Все, что хотел, я вам сказал, бояре, а о дне переписи сообщу позже. — Закончив, я степенно направился к выходу.

Шагаю между двух рядов зло зыркающих на меня глаз и прикидываю про себя: «Достаточно ли я их напугал или нет?!»

За спиной слышу тяжелые шаги Калиды и шуршание длинной шубы Луготы. Слышу и понимаю. То, что тысяцкий Твери решил меня проводить — это не просто дань вежливости. Значит, он услышал то, ради чего я их тут пугал и все понял правильно. Угроза хорошенько потрясти местных богатеев может так и остаться угрозой, если будут приняты мои условия. Вот для этого он и провожает меня, чтобы выслушать их без лишних ушей.

Распахнув дверь, выхожу на галерею и, остановившись, с удовольствием вдыхаю морозный воздух. Сзади притормаживает Калида, а Лугота, обходя с правого бока, шепчет мне прямо в ухо.

— Сколько?

Не оборачиваясь, произношу так же в полголоса.

— Тридцать!

Моя немногословность ставит матерого мужика в тупик, а я, усмехнувшись, вновь делаю шаг. Где-то в глубине души, я понимаю, что в этот момент, говоря нашим языком, я вымогаю взятку, используя свое служебное положение. Нехорошо, конечно, но успокаиваю себя тем, что не для себя же стараюсь.

Не успеваю дойти до крыльца, как Лугота, догнав меня, вновь склоняется к моему уху.

— Тридцать чего…? — В его голосе слышится и непонимание, и раздражение одновременно.

Вот теперь я резко останавливаюсь и, повернувшись к нему, произношу четко и ясно.

— Тридцать мешков зерна!

Его глаза ошарашенно расширяются. Такой баснословной суммы он никак не ожидал. Пару мгновений я держу эту театральную паузу, а потом добавляю.

— В долг, до осеннего урожая. — Прочитав на лице тысяцкого усиленную работу мыслительного аппарата, слегка усложняю ему задачу. — И еще сена, на семь коров и козу. Это всего лишь до весны.

Глава 3

Солнце еще только-только начало разгонять ночную мглу, а я уже в седле. Надежда слезть с этой проклятущей кобылы не сбылась. Ездить приходится много. Сейчас вот собрался к месту, где в будущем должен вырасти поселок Медное. До зарезу нужен хоть какой-нибудь металл, а он здесь в несусветной цене. Металл нужен, а денег нет, да и купить, если честно, не у кого.

Никаких серьезных купцов в Твери не будет до самого зимнего торга, а вот к нему-то как раз и надо подготовиться. Нужен товар, который можно будет выгодно продать новгородцам и немцам. Я по этому поводу голову сломал, но кое-какие идеи у меня появились. Что за природные ископаемые в Тверской области есть или были, мне хорошо известно, как и то, что металлов у нас отродясь не бывало. Глина под фарфор, под кирпич, песок под стекло — это есть, а вот с металлами прямо беда. Вот тогда, я и вспомнил про поселок Медное, может название ему все же дали неспроста, и медь там все-таки когда-то была.

Само это место, насколько я помню, недалеко, километров тридцать от Твери, где-то на берегу реки Тверца. Найти его в моем времени проблем не было. Едешь по шоссе и приезжаешь куда надо, а вот как