Михаил Королюк - Спасти СССР. Инфильтрация Страница 31

Покосился на красу класса, которая в этот момент собрала взгляды всех парней, прогулявшись с тряпкой от доски к раковине. Никакой вихляющей походки от бедра – чуть томная, но естественная грация и изящество линий, как на штриховых рисунках Пушкина. Волнительное зрелище не портят даже инфернальные цвета школьной формы.

Намочила, вернулась, слегка приподнялась на цыпочках и начала, неторопливо изгибаясь в талии то вправо, то влево, протирать верх выщербленной кое-где доски, оставляя широкие мокрые полосы. Край юбки, и без того не очень длинной, лишь до середины бедра, при этом интригующе вздернулся на добрый десяток сантиметров, дав старт необузданному разгулу фантазии. Я невольно сглотнул и неимоверным усилием воли заставил себя обернуться. Эх, жаль, фотоаппарата нет – феерическая картина приоткрытых ртов и остекленевших взглядов грезящих наяву ребят останется только в моей памяти.

Наклоняясь к портфелю, подмигнул неодобрительно поглядывающей Зорьке, затем достал учебник алгебры и громко пришлепнул им по парте, прерывая чересчур затянувшееся прекрасное мгновение. По классу пронеслось клацанье смыкаемых челюстей, кто-то из парней за спиной нервно хохотнул, возобновился негромкий гул разговоров и движений.

Кузя, закончив подготовку доски к уроку, аккуратно сложила тряпку на полочку и двинулась по проходу: глазки скромно в пол, на лице неясным отблеском намек на улыбку. Я проводил ее оценивающим взглядом. Да, примерно сорок пять… хотя нет, чуть больше – около сорока восьми килограммов лакомой плоти. Уткнул хмурый взор в парту. Предстоящие годы будут непростыми. Во всех отношениях…

Тот же день, 15:25

Ленинград, Измайловский проспект

Обожаю пить молоко из прозрачного стекла. Сначала медленно вливаю его в емкость и наслаждаюсь тем, как проявляется из воздуха геометрически совершенная форма, будь то граненый стакан или, увы, недоступный сейчас коньячный бокал. Потом, поворачивая то так, то эдак, любуюсь цветом. Настоящее молоко не белое, но и желтоватого оттенка в нем нет, лишь намек на него, легкий отблеск невидимых жиринок, в микроскопических шариках которых и растворен аромат трав. Конечно, у восстановленного молока этот вкус убит, но вот у этого, полчаса назад налитого из бочки на углу, он есть. Я посмаковал первый глоток, прокатив чуть сладковатое молоко по нёбу. Да, однозначно есть.

Вернул стакан на стол и нетерпеливо двинулся к плите. Выхватил из духовки разогретый бублик с маком и располовинил длинным острым ножом вдоль. Наклонившись, с наслаждением втянул чуть сдобный аромат. Затем быстро уложил на срез тонкие ломтики сливочного масла, подровнял ножом, накрыл второй половинкой и несколько раз прижал, чтобы пропитать мякоть. Бейгл готов.

Откусил и, прикрыв глаза, чтобы ни на что не отвлекаться, вдумчиво прожевал. Запил молоком. Кайф…

Собрал со стола осыпавшиеся маковые зернышки и закинул в рот. Все. Вот теперь можно заняться освоением новояза. Сема на завтра выбрал Никарагуа, Никита – НАТО и США, а мне достался Китай.

Придвинул стопку свежих газет, сдернул верхнюю и принялся внимательно изучать первую полосу, начиная с орденов и лозунга «За нашу Советскую Родину». Дойдя донизу, аккуратно, за поля, чтобы не запачкать пальцы легко смазывающейся сажевой краской, развернул. Взгляд сразу невольно метнулся к третьей полосе.

Да, это не лечится… Ну что мне стоило посмотреть стандартное содержание третьей страницы «Красной звезды?» Лень было руку протянуть и взять газету из стопки. Нет, понятно, если им будет надо, то извернутся, но как-то неудобно получается…

Еще раз оглядываю третью полосу, сплошь забитую сообщениями ТАСС на международные темы. Ни одной фамилии или звания советского офицера. Для изменения формата, возможно, потребуется оклик сверху. Ну… тем интереснее.

Борьба за мир на газетной странице идет вовсю. И, что интересно, НАТО и США поругивают, но достаточно дипломатично, с постоянными отсылками к политике разрядки, а вот Китаю влетает по печени с неподдельной страстью.

Снова пробегаю глазами по строчкам:

«Не обращая внимания на предостережения японских патрульных кораблей, более 20 китайских рыболовных судов, вооруженных пулеметами, вновь вошли в воды островов Сенкаку. Газета японских коммунистов «Акахата» опубликовала сегодня заявление, в котором говорится, что территориальные притязания Китая представляют собой великодержавные действия, обусловленные отходом Китая от позиций научного социализма».

Или вот еще:

«Подводя итоги недавнего визита в КНР президента Сомали С. Барре, зарубежные обозреватели сходятся во мнении, что пекинские лидеры оказали ему подчеркнуто теплый прием, руководствуясь в основном соображениями антисоветизма. Пекин считает нынешний момент исключительно удобным для осуществления своих попыток внедриться в некоторые страны Африки, с тем чтобы оттуда провоцировать беспорядки и сеять рознь между развивающимися государствами».

Да, бьем наотмашь, из всех идеологических калибров. Смысл поддержания такого накала страстей неясен, ведь не к войне же с Китаем готовимся. А переломить созданное в массах настроение потом, при налаживании отношений в будущем, будет сложно. Они что, там наверху, ждут полной капитуляции китайского руководства? Глупо… Непонятная политика.

Правда, и китайцы отнюдь не агнцы. Один только тезис «о неизбежности в будущем большой войны», недавно подтвержденный на всекитайском собрании, чего стоит. Далеко не вегетарианцы. Похоже, пока несколько поколений руководителей там не сменится, с ними кашу не сварить.

Кстати о «сварить»… Я тут припомнил, что печеное яблоко с корицей – Томино слабое место. Мечтательно улыбаясь, открыл духовку и опять включил ее на прогрев. Цыпа-цыпа-цыпа…

Тот же день, 19:45

Москва, площадь Дзержинского

– …по совокупности этих фактов, Юрий Владимирович, мы сейчас абсолютно убеждены в том, что Огородников действительно является агентом ЦРУ, информация из Боготы о вербовке в семьдесят четвертом подтверждается, – негромко докладывал генерал Бояров, неотрывно глядя на сидящего напротив Юрия Владимировича.

Андропов задумчиво слушал, слегка прикрыв глаза и уткнувшись подбородком в сложенные перед лицом ладони. Бояров неодобрительно покосился на упертые в стол локти – там, на левом рукаве светлого кардигана грубой вязки, надеваемого шефом КГБ в неофициальной обстановке, была заметна небрежная штопка.

«Ладно, это еще ничего, – вздохнув про себя, подумал генерал. – Суслов вон третий десяток лет в одном и том же пальто ходит».

– Однако доказательной базы для его ареста и начала контригры у нас сейчас нет, он крайне осторожен. Будем работать дальше, – завершил он доклад.

В кабинете повисла тишина. Андропов открыл глаза и, недовольно покачав головой, укорил:

– Плохо. Мы ведем с американцами важнейшие стратегические переговоры, и они видят наши карты еще до того, как мы сделаем ход. Они же все время на шаг впереди нас… Утечка из Управления по планированию внешнеполитических мероприятий МИДа – куда это годится?! Этот Агроном имеет доступ к широкому кругу документов особой важности… И не убрать никак – спугнем. Да и Андрей Андреевич не верит ни в какую. Что дальше делать думаете, Григорий Федорович? – повернулся он к сидящему справа от него руководителю контрразведки.

Начальник Второго главного управления КГБ генерал-лейтенант Григоренко на мгновение задумался, затем осторожно вернул тонкую фарфоровую чашку на блюдце и начал излагать выработанный план:

– Юрий Владимирович, мы хотим использовать Огородникова в дальнейшем для стратегической контригры с американцами. Для этого надо склонить его к сотрудничеству, прижав к стене неопровержимыми доказательствами. Поэтому работа сейчас сосредоточена именно на выявлении доказательной базы. Нужны тайники, аппаратура, инструкции ЦРУ. К сожалению, в ходе негласных обысков нам пока не удалось их обнаружить, Агроном прячет все очень качественно, по квартире всюду контрольки расставляет при уходе. Мы думаем так: приближается следующий раунд переговоров в Женеве по разоружению. По мере выработки нашей позиции Огородников будет стремиться передать данную информацию в ЦРУ. На подготовке к этому сеансу мы и хотим его взять. Мы обращаемся к вам с просьбой, – Григоренко извлек из папки рапорт и протянул через стол Андропову, – санкционировать установку в его квартире аппаратуры для негласного наблюдения. Полагаем, что он готовится к сеансам именно там, в кабинете.

Андропов согласно кивнул и быстро черкнул разрешающую резолюцию. Григорий Федорович мысленно поставил галочку – одно дело сделано. Дать санкцию на технический контроль в отношении советского гражданина может только председатель КГБ или один из его замов. Обычно необходимость такого разрешения приходится долго и нудно доказывать, но в данном случае все было очевидно и поэтому прошло на ура.