Михаил Ланцов - Русский медведь. Цесаревич Страница 31

— Деньги на него, как я понимаю, он собирается из патриархата брать?

— Не без этого, — улыбнулся Франсуа Овен.

— Он так свободно об этом говорит? Не боится, что патриарх обидится на него?

— Так он о том и не говорит явно. Это я вычленил из наших разговоров. Внешние приличия и правильную риторику он поддерживает в весьма богобоязненном ключе. Я подобные детали смог выделить с великим трудом.

— Хм. Любопытно. А что его связывает с голландцами? Ведь и кроме них есть кому в Московию товары возить.

— Россию.

— Что?

— Петр настаивает именно на таком названии государства. Россия. Что же до голландцев, то они на его взгляд самые покладистые и задают меньше всего ненужных вопросов. Кроме того, ему импонирует их подход к ведению дел. Как‑то так сложилось, что ему с ними проще договариваться. Кроме них Петр стал плотнее и теснее завязывать отношения с Шотландией особенно с кланом Росс. Ведь его любовница из них.

— Что такого в этой женщине? Почему она так его зацепила?

— Смелая. Умная. Изящная. Он такие вещи ценит. Она ведь не только любовница, рожающая ему детей, но и важный и верный помощник. Да, да. Не удивляйтесь. Ходят слухи, что эта женщина — его личный финансист. Хотя, конечно, это преувеличение.

— Она католичка?

— Протестантка.

— Хм. Если честно, мне описанная вами картина не очень нравиться.

— Петр и его ближайшее окружение довольно умные люди, прекрасно знакомые с нашими методами и целями. Они и не скрывают этого. Поэтому нам, скорее всего не получится получить над ними контроль. Даже более того, мы сами у них под тесным наблюдением. За время работы в Москве я убедился в том, что Государь знает о каждом нашем шаге. Такой могущественной тайной службы я еще никогда не встречал. Даже не слышал.

— И зачем тогда мы с ними связались?

— Нам предложили взаимовыгодное сотрудничество. Вы ведь сами отметили, что Петр мог создать банк и одержать верх над Софьей самостоятельно. Так нет же, ввязал нас и показал в добром свете. По крайней мере, патриарх со мной стал общаться, тогда как раньше моего предшественника гнал взашей.

— Сотрудничество… Это, конечно, хорошо. Но тебя не смущает тот факт, что Петр пророчит нам судьбу Тамплиеров?

— Нет, Ваше Высокопревосходительство. Он ссылается на то, что начав открыто прижимать еврейские общины в Испании и Португалии, мы нажили себе могущественных врагов, которые так это не оставят.

— И что же они сделают? — Усмехнулся генерал. — Мы успешно их давим, и ничто не говорит о том, что евреи способны нам отомстить.

— Но разве осложнение нашего положения в протестантских странах не последовало довольно скоро после начала гонений на евреев на Пиренеях? Да и в курии к нам стали относится насторожено.

— Глупости. Протестанты пугаются наших успехов, вот и злятся. А курия… тут всегда все друг к другу очень настороженно относятся. Это все глупые страхи. Однако закрепиться в этом банке действительно хорошая мысль. Петр не вечен, думаю, если мы хорошо себя зарекомендуем, то его наследник может оказаться более покладистым.

— Я тоже на это надеюсь, — смиренно кивнул Франсуа.

— Кстати, а мы сможем расширить участие в банке?

— Да. Петр предложил нам целый пакет любопытных услуг. В сущности, из‑за них я и приехал.

Часть 3 — Таврические страсти

— Шо ж вы делаете, это же не наш метод!

— А мешать водку с портвейном — наш метод?!

— Это коктейль, это по–европейски!

Глава 1

— Ань, — обратился Петр к своей вездесущей подруге, — зря ты поехала за мной. Ведь родила не так давно. Отдохнула бы. Опять же я что, зря оздоровительный центр для тебя строил в Преображенском? Тренажеры выдумывал? Ты хочешь восстановиться после родов или нет?

— Хочу, но не могу сейчас в Москве оставаться, — робко улыбнувшись и пожав плечиками, ответила рыжая шотландка, — без тебя я чувствую себя очень тревожно.

— Это ты так испугалась того, что Маша должна родить со дня на день?

— Конечно. Если с ней какая беда случится, то Голицыны на меня подумают. Я ведь тебе уже второго мальчика родила, а Маша только первое дитя и еще неизвестно, кто там будет. А они меня ненавидят. Настолько, что, если бы их проклятья имели силу — я бы давно умерла в жутких мучениях.

— Хм. А у них есть повод переживать на эту тему? — Прищурившись, поинтересовался Петр.

— Петь, я что, дура? Мы с Машей подруги. Мы обе отлично понимаем, чем закончатся такие игры.

— Но ведь боишься же.

— Конечно, боюсь. После твоих рассказов о том, что творила твоя сестра с Василием Голицыным — я не удивлюсь, если они решат меня тихо удавить в уголке, чтобы для Маши больше не было соперниц. И ведь им все равно, что я простолюдинка, которая не может претендовать ни на что, ни для себя, ни для своих детей. Бастарды они всегда остаются только бастардами. Поэтому я решила оставить детей кормилицам и от греха подальше уехать.

— Трусишка, — ласково улыбнувшись, потрепал ее Петр за кудри. — Ты же знаешь, что я любому за тебя голову оторву. Маша — это политика. Она хоть баба и хорошая, но люблю я тебя. И ты всегда будешь рядом. Как и наши дети.

— Я тебя тоже люблю… — нежно улыбнулась Анна. — Но, мертвой мне это будет слабым утешением. Поэтому, лучше не лезть на рожон. Кроме того, это просто замечательный повод побыть с тобой вдали от всей это круговерти двора, — заявила она, лукаво прищурившись.

— Ань, всего несколько месяцев прошло. Я боюсь за тебя. Ведь роды выматывают и истощают женщину похлеще тяжелой работы. Может быть, повременим?

— Петь… ты не понимаешь, — чуть пожевав губы, улыбнулась она. — Мне это нравится. Рожать детей любимому мужчине — это лучшее, что я только могла бы пожелать в своей жизни. Тем более такому, как ты.

Вот какому мужчине такие слова не понравятся? Да и что на них возразишь? Так и Петр смог лишь крепко обнять и поцеловать свою кудрявую лисичку. Лукавит? Пусть. В любом случае, она не делает глупостей и всегда рядом. Верная подруга. Так что имеет право.

— Пойдем в дом. Вон, продрогла вся.

— Пойдем, — охотно согласилась Анна. — Слушай, а зачем ты вот так приходишь и наблюдаешь за стройкой? Уже ведь не первый раз.

— Думаю. Ты ведь знаешь, что я не собирался брать Азов в прошлом году. Вот — пытаюсь понять, как из всей этой ситуации выпутаться.

— Человек предполагает, а Бог располагает, — пожала плечами женщина. — Я вообще не понимаю, как ты умудряешься так точно соблюдать свои планы.

— Ты не забыла о том, сколько мне лет и какой у меня опыт управления? — Лукаво подмигнув, спросил Петр. — Без малого две сотни лет — это совсем не шутки. Для меня многие вещи — обыденная рутина. Другой вопрос, что я слегка поотвык работать без современных для конца XXI века средств. Потому вот так и думаю.

— Так ты и на колокольню за этим ходишь?

— Конечно. Там тишина, покой, и хорошая возможность погрузиться в мысли. Так же я подобными вещами занимаюсь в комнате отдыха. Вроде как, развалившись, лежу на мягком диване, пью чай, курю кальян и бездельничаю. Но на самом деле — обдумываю дела. Особенно если перед этим распариться, получить часик доброго массажа и немного поплавать в бассейне. Скорее даже не поплавать, а полежать на воде. Это все очень сильно умиротворяет и выгоняет из головы всякие глупости. Позволяет, как бы взглянуть на ситуацию со стороны… сверху что ли. Охватывая много деталей разом.

— Тогда что тебя беспокоит сейчас? — Заинтересованно спросила женщина. — Подумаешь вот так денек–другой и все придумаешь.

— Не все так просто, — грустно усмехнулся Петр. — Понимаешь, я не планировал в минувшем году брать Азов. Мне было нужно, чтобы войска, что туда привел Василий, в полной мере ощутили свою никчемность. Ведь все познается в сравнении. Как они смогут понять, что предлагаемые мною решения намного лучше? Правильно. Только прочувствовав отсталость старой традиции. Да и себя нужно было зарекомендовать в самом лучшем свете. Дескать, помогал, как мог, а они все одно не справились.

— Хм… странно. Мне казалось, что ты планировал участвовать в войне с Османской Империей.

— Конечно, планировал. Но не вот так, с бухты–барахты, а подготовившись. Годиков через пять–шесть. Но проклятые австрийцы испортили мне всю задумку. Даже не австрийцы, а один посланник Священной Римской Империи, возомнивший себя самым умным. Ведь это надо было еще догадаться нанять дюжину ушлых ребят и начать по трактирам рассказывать легенду семилетней давности. Да так, что вся Москва зашевелилась в предвкушении, когда же я уже пойду и разгромлю османов Божьим благословлением. Все — от холопов до бояр. И про апостола Петра вспомнил, сволочь, и про мой обет. Помнишь же какой ажиотаж стоял в конце прошлого лета. А обманывать такие ожидания толпы нельзя — это чревато большими проблемами.