Александр Афанасьев - Время героев (Часть 3) Страница 31

– Какая то информация есть?

– Нет, сэр. Район считается ничейным, тут только индейцы.

– Степень агрессивности?

– Неизвестно, сэр.

– Экспедиции?

– Крайняя проходила вдоль русла притока, вглубь – не уходила.

– Что за экспедиция?

– Минуточку, сэр… Персидское этнографическое общество. Экспедиция восемьдесят девятого года.

О как!

– Э… а существует функция отбора? Мне важно знать обо всех экспедициях Персии на этом континенте.

– Да, сэр, минутку.

Пропустили! Дураки, пропустили! Еще тогда пропустили, в Персии. Этнографические экспедиции – отличное прикрытие для разведывательной деятельности. Одному Богу известно – когда шахиншах все это задумал и начал претворять план в реальность. С этнографическими экспедициями в глухие места надо было разобраться еще тогда! А мы – ничего кроме Афганистана не видели.

– Готово, сэр. Распечатать?

– Не нужно. Перегоните на диск, на досуге посмотрю.

– Есть.

– Досягаемость по вертолетам? Головин?

Головин, который у нас по судовой роли был старшим авиагруппы, скептически покачал головой

– Сомнительно, сэр. Мы не сможем действовать в этом районе, нужен какой-то промежуточный лагерь. Нужно завезти туда топливо…

– Джентльмены, мы что-то нашли?

Мы все обернулись – конгрессмен держал в руке большого тунца и смотрел на нас. Черт, еще и это…

– Я должен лететь.

Так и есть.

– Сэр, не думаю что это хорошая идея – заявил я, потому что функция удерживания конгрессмена от неприятностей на расстоянии была и за мной тоже – это чрезвычайно опасное место, поверьте. Там нечего делать.

– Господа, правительство Североамериканских соединенных штатов профинансировало эту экспедицию, и я хочу знать, как тратятся денежки. И точка.

– Сэр, правительство САСШ профинансировало экспедицию лишь наполовину и у меня такие же права, как и у вас, сэр. Если я не собираюсь лезть в эти проклятые джунгли – зачем это делать вам, сэр?

– Если вы трус, то это ваши проблемы!

Никак не могу привыкнуть к американской манере говорить все, что ты думаешь в лицо, не думая о последствиях. У нас – дуэли быстро научили следить за языком.

– Мистер конгрессмен, я вице-адмирал флота и участвовал лично в большем количестве боевых операций, чем вы профинансировали, сидя в своем Конгрессе. Подозреваю, что самая серьезная переделка, в которой вы участвовали лично – это сафари, на которое вы съездили по приглашению какой-нибудь фирмы, занимающейся лоббизмом. Там – тоже самое сафари, мистер конгрессмен, вот только непонятно кто есть кто – кто охотник, а кто дичь.

Вместо ответа – конгрессмен расстегнул рубашку. Несколько белых шрамов выделялись на загорелом теле.

– Как-то раз – я тогда еще не был конгрессменом – я шел по улице и увидел, как один ублюдок грабит женщину с ребенком. Как потом оказалось – это было уже не первое его дело и даже не десятое. У меня не было оружия, мистер вице-адмирал, потому что я не вижу в нем смысла – но я схватил этого ублюдка и держал его до тех, пока нас так не нашла полиция. Четырнадцать ножевых ранений и примерно три пинты крови на земле – но я его не отпустил. Вот так вот.

Я покачал головой. Вот упрямый ублюдок. Такие есть – они считают, что могут в одиночку переделать мир, и от этой болезни не излечивают даже четырнадцать ножевых ранений и три пинты крови на земле. И теперь, получается, придется лететь и мне, потому как присутствие североамериканца на месте требует присутствии и русского. Кроме того, мне брошен открытый вызов и обвинение в трусости.

– Нормального туалета там не будет. Душа по утрам тоже.

– Я родился в доме, где не было ни того, ни другого.

– Отношение к оружию вам придется пересмотреть. Невооруженный человек в джунглях – не более чем жертва.

– Пусть так.

– Мистер Ругид?

Полковник старался сохранять нейтральное выражение лица. Но это был его конгрессмен, а не мой.

– Я подберу вам обмундирование, сэр. И научу обращаться с оружием. Прошу вас следовать за мной.

Когда полковник с конгрессменом вышли – все мрачно посмотрели на меня. Гражданский в такой ситуации – не более чем обуза. Все хорошо поняли мою мотивацию не ехать, я тоже почти что гражданский теперь. Но теперь – деваться некуда.

– Все – пресек не относящиеся к делу мысли я – готовимся к вылету. Группе разведки – подберите нам хоть какую-то посадочную площадку в этом районе. Техникам – проверить вертолеты. Остальным – подготовить снаряжение, запас провизии как минимум на неделю. Выступаем ночью…

02 сентября 2005 года

Рок-н-ролл этой ночью!Рок-н-ролл этой ночью!Рок-н-ролл этой ночью!Все будет просто хорошо!Если захочешь…

Да, точно. Полный рок-н-ролл…

Система обеспечения пролетов в ночных условиях на Боинге была лучше, чем на Сикорском, потому что Боинг был машиной для поддержки специальных операций, а Сикорский – переделанным тяжелым гражданским транспортным вертолетом. Поэтому – первым шел неуклюжий, двухвинтовой "чемодан" Боинг, за ним, как привязанный – Сикорский. Нас, сидящих в темном десантном отсеке Сикорского изрядно мотало, я летал на этой модели десятки раз, но никогда не припомню такого неровного полета. Видимо, пилот старался держаться поближе к Боингу, и попадал под воздушную струю от его винтов.

А так был полный рок-н-ролл.

Прошли побережье, обходя устье Амазонки, где стояли североамериканские военные корабли, пошли над самым лесом, чтобы не попасть им на радары. Внизу чернота – хоть глаз выколи. В десантном отсеке освещение выключено вообще, сидишь и думаешь – грузовые контейнеры принайтовили правильно или нет? А то – при такой болтанке сорвется контейнер и будет… рок-н-ролл этой ночью.

– Что это за песня? – спросил меня конгрессмен. Он вымазал лицо черной маскирующей краской, от которой потом шелушится кожа, тискал в руках дробовое ружье Атчиссона и был абсолютно счастлив.

– Русский рок, сэр.

– Русский рок? Подарите пару альбомов?

– А ваши избиратели поймут?

Конгрессмен рассмеялся в темноте вертолета и дружески ткнул меня в бок. Никогда не понимал неисчерпаемой жизнерадостности североамериканцев… жареный петух, что ли не клевал по настоящему? А калифорнийцы – были североамериканцами вдвойне.

Еще как высадимся. Ночью, посадочной площадки нет ни хрена…

Высаживались по тросам. Один трос сбросили с хвостовой аппарели, второй – через люк в полу. У североамериканского вертолета люка в полу нет, им сложнее…

Благодаря системе навигации GPS армейского стандарта – пилот Боинга вывел нас точно на ту самую просеку, где мы нашли тела. От земли до верхушек деревьев – от восьмидесяти до ста метров, с такой высоты можно прыгать на парашюте. Если спускаешься по тросу – руки сожжешь к чертовой матери, даже с кевларовыми перчатками…

Земля подхватывает, толкает в ноги, когда терпеть жгучую боль в ладонях уже нет никаких сил – я не высаживался таким образом с вертолета уже четырнадцать лет, но навыки не утратились, тело вспомнило все. Моментально – в сторону, в место в цепи, прикрывающей посадочную площадку. Разница между тем, что было тогда и тем, что есть сейчас в том, что тогда охранял я – а теперь охраняют меня.

Конгрессмен – калифорниец скис почти сразу и когда ему предложили спуститься в корзине, которой поднимают на борт сбитых летчиков – он согласился. Так и спустился – как в аттракционе.

Оставалось спустить по тросу грузовой контейнер с самым необходимым – и все.

Спустили.

– Перекличка! По порядку номеров – доложить.

Доклады -один за другим, привычные короткие фразы. Приземлились удачно, ни одного выбывшего.

На мгновение включив ходовые огни – вертолет двинулся вперед и в сторону и сразу же исчез за кронами деревьев. Величественные, такие, что их просто невозможно до конца понять, если не видишь с большой высоты джунгли – поглотили звук лопастей и мы остались одни.

Одни – посреди Амазонии.

Я достал из кармана дозиметр, у каждого из нас был индивидуальный, но за радиационную безопасность отвечал я, потому что побывал в Тегеране и прошел курсы, какие прошли все, знал о дозах и их опасности, о порядке приема препаратов, выводящих из организма радионуклиды. Век бы не знать – да вот знаю… Прибор лениво защелкал… фон выше нормы, но опасности для здоровья нет. Для того, чтобы нахвататься – нужно торчать несколько лет в этом месте.

– Фон выше нормы, но опасности нет. Упаковка номер один, принять по одной таблетке.

Капсула номер один – это просто йодсодержащий препарат и еще кое-что для поддержания функции щитовидной железы. Это просто – йодная профилактика – пока. Не слишком вкусно… напоминает морские водоросли, которые в детских садах и гимназиях едят.

После коротких переговоров – командиры русской и североамериканской группы скомандовали разбивать временный лагерь. Русские занялись распаковыванием грузовых контейнеров, североамериканцы – сторожевыми постами. Завтра – Сикорский поставит в десантный отсек дополнительный бак и доставит нам еще груз на внешней подвеске, запланировано два рейса – утром и вечером. И послезавтра – будет то же самое. Если будет.