Александр Мазин - Варвары Страница 31

— Одохар недоволен будет, — заметил кузнец. — Одохар в большой поход собирается. Ему сейчас с квеманами ссориться — не с руки. Но он приедет. Захочет на чужаков взглянуть, я его знаю. Наверняка в этом особый знак усмотрит.

— А ты? — спросил Овида. — Ты в этом разве знак не увидел?

— Может, и увидел, — отозвался кузнец. — Да знак знаку рознь. И чужаки эти… Фретила дочь свою к ним послать хочет. Может, и послал.

Овида встал, потянулся.

— Развели вы тут богов, — проговорил с усмешкой.

Подошел к порогу, остановился.

— Глянь-ка, не один ли из них сюда идет?

Травстила тоже подошел, посмотрел.

Точно, к кузнице по берегу реки шел, насвистывая, старший из чужаков.

— Гееннах его звать, — сказал Травстила.

— Ишь, высвистывает, — отметил Овида. — И не по-птичьи свистит. Сразу чужака видать.

— Второй — такой же, — заметил кузнец. — Даже и еще чужее.

Чужак углядел Травстилу. Издали помахал рукой.

— Ты прав, брат, — уверенно произнес Овида. — Не бог это.

— А кто?

— Узнаем. Он ведь к тебе идет.

— Только он по-людски почти и не говорит, — предупредил кузнец. — Только по-своему.

— Ничего, — сказал жрец. — Мало ли что не говорит… Я про человека и без глупых слов пойму: кто он таков. Гееннах, говоришь? А второй, значит, Аласейа? Ну-ну… Сейчас узнаем, какой это Гееннах.

Глава тридцать четвертая

Геннадий Черепанов

Травстила — правильный мужик. И башковитый. Настоящий деревенский самородок-изобретатель. Черепанов и раньше это подозревал, а теперь знал наверняка. Для этого было достаточно подержать в руках вещи, которые он делал посредством своей первобытной технологии. И схватывал, умница, все на лету, несмотря на языковой барьер.

Вопрос со «стандартным вооружением» решили быстро. Но тут среди прочих заготовок Черепанов обнаружил две длинные пластины из закаленной упругой стали, и ему моментально пришла идея заказать Травстиле арбалет. А что? Вещь почти знакомая: приклад, спусковой крючок, не то что из лука стрелы метать. Все навыки стрельбы из огнестрельного можно использовать.

Они выбрались на свежий воздух. Там, с помощью «наглядных пособий» и подробных рисунков, Черепанов объяснил, что ему требуется. А требовался ему сравнительно небольшой арбалет с «размахом» стальных «крыльев» в три четверти метра, с рычажным взводом и стременем, чтобы упираться ногой, натягивая тетиву. «Крылья» предполагалось сделать складывающимися, а в боевом положении удерживать с помощью штырей-фиксаторов. Технология использования штырей привела кузнеца в восторг, в то время как сама идея арбалета особого энтузиазма не вызвала. Оказалось: идея не новая. Видел кузнец такие игрушки, только взводились они иначе, чем-то типа ворота. Определенную трудность вызвали единицы, в которых должно измеряться натяжение тетивы. Черепанов прикинул: чтобы механизм бил метров на сто пятьдесят и в то же время взводить его можно было в любом варианте, хоть лежа, хоть одной рукой, — тяга должна равняться килограммам сорока. Но как это передать Травстиле?

Неожиданно на помощь пришел здоровенный мужик, который за все это время не проронил ни слова, якобы дремал: сначала на лавке в кузне, потом на чурочке во дворе. Оказалось, хитрован только изображал сонливость. Как только беседа зашла в тупик, он вмешался, подвел Черепанова к куче камней и предложил выбрать подходящий по весу.

Черепанов выбрал валун пуда на два с половиной. Здоровяк (почти на голову выше Черепанова, плечи минимум пятьдесят восьмого размера) взвесил камешек на ладони, ткнул корявым пальцем в бицепс Геннадия и высказал предположение, что маловато будет для Черепанова сорока кило. Можно и побольше. Подполковник с присущим ему чувством юмора объяснил: надо, чтобы стрела просто пробила «мишень» навылет. Больше не требуется.

«Как не требуется? — удивился здоровяк. — А если — щит? А если мишень — там, за рекой прячется? С луком, например».

Это было справедливо. Коршунов задумался… Но решил силу натяжения не увеличивать. А вот хороший прицел не помешает. В принципе, если как-то забраться в спускаемый аппарат, то можно было бы из подручных материалов даже оптический сварганить. Или монокуляр из спецкомплекта приспособить. Но вообще-то можно и обычным диоптрическим обойтись. С прицельной планкой. Трубку из толстого тростника сделать…

Для чего нужен прицел, Травстила так и не понял. Но понял, что именно требуется, и покивал. Решил, видно: сделаю — разберусь.

Осталось утрясти денежный вопрос. Сошлись на двадцати квадратах парашютной ткани. За стандартное вооружение. За арбалеты (Черепанов заказал два) — отдельно. Но Травстила тут же сообщил, что много не возьмет. Только за материалы. Поскольку работа ему самому интересна. А можно взглянуть на черепановский меч?

Геннадий вынул из чехла тесак, который был с интересом изучен и кузнецом, и вторым мужиком, который оказался отнюдь не мастером по вооружению, а представителем «мирного» духовного сословия: здешним шаманом по имени Овида. Причем не каким-нибудь мелким жрецом, а как бы архиереем.

Правда, то, как ловко и привычно ухватил Овида рукоять тесака, вызывало серьезные сомнения в «мирности» жреца. И вообще: такими лапами можно без всякого оружия головы отрывать. Черепанов, доселе уверенный, что любого местного жителя без проблем «поставит в партер» или кинет на лопатки, в отношении Овиды засомневался. Дело было даже не в первобытной мощи местного шамана. Если грамотно подойти к грубой силе — любого носорога можно завалить. Где навыки спортивной борьбы спасуют, можно и дзю-дзютцу применить. Фокус в том, что двигался Овида вовсе не как безмозглый носорог, а как гризли. И даже мастью — стального цвета жесткой гривой да бородой — смахивал на серого медведя, с которым как-то, вдали от родины, у Черепанова имела место неприятная встреча. И тогда у Геннадия возникли очень сильные сомнения, что гризли можно остановить полудюжиной ТТ-шных пулек. К счастью, проверять эти сомнения на деле не пришлось. И хотелось верить, что то же будет и в отношении Овиды. Тем более, мужик симпатичный. Да и Травстила — тоже мужик что надо. Похоже, что и он, Геннадий, им по нраву пришелся…

— Никакой он не бог, — уверенно сказал Овида. — Герой, это да. Правильный муж. Наш. Хоть и чужой. Ты, Травстила, присмотрись к нему.

— Уж присмотрюсь, — пообещал кузнец. — Я сегодня много полезного узнал. И еще больше узнаю. Там, на небе, много интересного есть. Тем более, он не с нашего неба, так?

— Молодец, — похвалил Овида. — Догадался. Да. Не с того он неба, где наши боги обитают и куда мы с тобой попадем, здешний путь пройдя. Но сила в нем — исконная. Наша.

— Ах вот ты про что… — проговорил Травстила, покосившись на чужака. Как-то не верилось, что такой умный человек — да вдруг почти совсем не понимает их речи. — Но он же — чужой. Не нашей крови.

— Кто знает? — задумчиво пробасил Овида. — Может, и не нашей, да ведь не хуже его кровь, чем у гепида, а? — Жрец гулко захохотал, разинув мохнатую пасть.

Гееннах глядел ему в рот с интересом. Травстила подумал, что у Овиды во рту есть на что поглядеть. Хоть и не молод Овида, а зубы — как у молодого: один к одному.

— Я вот что думаю, — сказал он, когда жрец перестал смеяться. — Непривычно чужаку наше оружие. И дивный самострел, который он мне изобразил, — тоже непривычен. Это сразу видно, когда о своем оружии говоришь, а когда — нет. Может, они там, на своем небе, вообще без оружия обходятся? Как думаешь?

— Думаю, нет, — уверенно ответил Овида. — Вижу я: многих убил Каумантиир Гееннах. Воин он.

— Но ведь и голыми руками убивать можно, — заметил Травстила и опять покосился на Каумантиира. Значит, многих убил Гееннах. Если Овида сказал: так и есть. Овида такое видит. Убил — и хорошо. Такой, как Гееннах, из пустой похвальбы убивать не станет. А воин на то и воин, чтобы убивать. Только какой он воин? Такой, как рикс Одохар? Или такой, как Овида-жрец? Или, может, такой, как сам Травстила?

Что ж, придет время — и Травстила узнает. Куда торопиться?

— Грхм! — Овида откашлялся, повернулся в сторону дверей. — Слышишь, Травстила, в селе шум какой-то?

Травстила не слышал. Работа в кузнице слух портит. Но если Овида говорит: шумят — значит, шумят. Сколько помнил Травстила, Овида-жрец никогда не ошибался.

Глава тридцать пятая

Алексей Коршунов. Счастливое утро (продолжение)

Они остановились во дворе.

— Эй там, на борту! — крикнул Коршунов. — Мы пришли!

Изнутри не отозвались.

Тогда Алексей откинул шкуры и вошел, потянув за собой Рагнасвинту. Внутри было пусто: ни Геннадия, ни Хундиловой дочки.

— Ага! — Коршунов обнаружил завернутые в лопухи останки поросенка. — Живем, Свинка!