Александр Рубан - Феакийские корабли Страница 31

Наденька ещё что-то говорила, а Демодок вдруг подумал, что настоящего Юрия Глебовича тоже преследовали счастливые случайности, но настоящий Юрий Глебович любил повторять, что случайностей не бывает, а счастливых — особенно. Что счастливая случайность — это всегда следствие знаний и опыта. И говорил он это ничуть не хвастая, а просто констатируя факт… А вот у двойника Юрия Глебовича — всего три знака… Впрочем, у Демодока аж десять знаков — а откуда? Неоткуда им быть у шестидесятилетнего аэда из древней Греции, сорок лет назад окончившего ускоренный курс практической квазинавтики. У бывшего кандидата в техники, который не только не стал техником, но и кандидатом наверняка перестал быть…

Наденька завершала рассказ о путешествии в страшную область на самой границе Мертвых сфер, где вечно агонизируют модификаты миров Замятина, Оруэлла и Хаксли, а в разделяющих эти миры ассоциативных вихрях, во многих воронках одновременно, то разрушенный до основания, то вновь любовно и трепетно восстановленный, во веки веков пребывает кампанелловский Город Солнца, аминь… Демодок прервал поучительное рассуждение об очевидной связи между живучестью тоталитарной системы и степенью её примитивности и спросил, не собирается ли Наденька в ближайшее время идти в новый заброс и, если не собирается то как ему найти Юрия Глебовича. Оказалось, что Наденька собирается, а Юрий Глебович наверняка в своем ангаре — где же ему ещё быть? — готовит шлюп. Он очень странный, всегда сам готовит свой шлюп — говорит, что не доверяет роботам. Но, в конце концов, у каждого свое хобби: кто-то на башне козу держит, кто-то мандариновый мусс варит… ой, извините!

— Ничего, ничего, — сказал Демодок. — Я не буду вас угощать. Я действительно собирался научиться варить эту гадость, но, кажется, уже раздумал. Ведь это не прибавит мне компетенции?

— Конечно, нет! — Наденьку очень рассмешило это предположение.

— А вот если я пойду с вами в заброс… Возьмете?

Ещё бы! Наденька охотно пойдет в заброс со специалистом такого класса, как Дмитрий Алексеевич, а Юрий Глебович пусть на этот раз отдохнет.

— Ну уж нет! — возразил Демодок. — Без Юрия Глебовича я не пойду… Технические аспекты квазинавтики не входят в мою компетенцию, — вспомнил он примечание к соответствующей строке.

— А-а! — Наденька слегка разочаровалась. — Тогда да. Тогда без Юрия Глебовича не обойтись. А куда? Опять в античные сферы?

— Там видно будет, — сказал Демодок, вставая.

— Свободный поиск, — понимающе кивнула Наденька. — ничего, с Юрием Глебовичем можно. Между прочим, вас мы обнаружили как раз во время свободного поиска — Юрий Глебович посоветовал мне поискать развалины Критского царства, которое, будучи тоталитарной системой, тем не менее просуществовало почти семьсот лет. И это в действительном мире, заметьте, а что тогда говорить о квазимирах… Впрочем, вы это сами знаете…

— Да, конечно, — поддакнул Демодок. — Вы мне лучше расскажите, как найти Юрия Глебовича.

— Зачем? — удивилась Наденька. — Я сама его потороплю и сообщу вам, когда шлюп будет готов.

— Видите ли, Наденька, я хотел бы побеседовать с ним о природе случая, — соврал Демодок.

Хотя, если по большому счету, то не соврал, а очень даже наоборот, но как объяснить это Наденьке? Впрочем, объяснять ничего не понадобилось. Наденька посерьезнела, ещё раз поразившись компетенции Дмитрия Алексеевича, молча провела его по дорожке сада к парапету и очень толково объяснила, где стоит ангар Юрия Глебовича и как лучше всего к нему пройти.

Всё-таки я зря начал эту главу записок от первого лица. От третьего получалось лучше — глядя на себя со стороны, видишь больше. Если будет время, перепишу первую половину главы… И назову-ка я эти записки фантастической повестью, как и было обещано врачу (на сей раз — не офтальмологу).

Глава 17. Командор

Юрий Глебович оказался прав: случайностей не бывает…

— Я ждал тебя, Дима, — заявил Командор, когда Демодок взобрался по узкой лесенке стапеля на палубу шлюпа и заоглядывался, ища трехзначного техника. Да, это был именно Командор, а не другой Юрий Глебович из другого мира: рабочая роба на нем была распахнута, и два белых шрама — следы Посейдонова трезубца — четко выделялись на темном, почти фиолетовом от нездешних загаров торсе.

— Садись! — Командор вышел из рубки (Дима увидел за его спиной знакомо выпотрошенный пульт кибершкипера), уселся на фальшборт и похлопал ладонью рядом с собой. — Садись, поговорим. Извини, как-то не получается перейти на «вы», хоть ты теперь и старше меня лет на двадцать…

Демодок сел. Молча.

— Сначала ты расскажешь мне о своих приключениях, — объявил Командор. — А потом буду говорить я.

Дима рассказал, стараясь быть как можно более кратким и опуская подробности, а, дойдя до своего спасения, добавил, что о судьбе феакийского корабля всё ещё ничего не знает и очень хотел бы…

— Узнаешь, — пообещал Командор и потребовал продолжать.

Продолжили в кают-компании, где ещё (или уже) ничего не было разворочено и выпотрошено, стояли удобные мягкие кресла перед низеньким столиком, и стюард (улучшенной модификации, но молчаливый, как тот, и очень предупредительный) бесшумно сновал из камбуза и на камбуз, ловко и вовремя принося запотевшие баночки сока.

Узнав, что у Демодока десятизначный код, Командор заметно посуровел (Дима не понял, почему), но заявил, что, может быть, это и к лучшему. По крайней мере, пока. А, выслушав Димин рассказ до конца, предложил ему связаться с Информаторием по своему дурацкому коду и затребовать записи — Наденькины и его, Командора, собственные. Все записи их последней экспедиции, и особенно те, что «только для исполнителя».

— Разве это возможно? — удивился Демодок. — Ведь не я исполнитель…

Командор усмехнулся и промолчал.

«Акратия, — подумал Демодок. — Надо же, дрянь какая…» — Его уже мутило от явных и недвусмысленных признаков свалившейся на него власти в мире безвластия.

Командор ждал, и Дима сделал запрос. Информаторий осведомился, видит ли их беседу ещё кто-нибудь, кроме держателя когда ДЕМОДОКХва. Командор отрицательно покачал головой, и Дима ответил, что будет просматривать записи лично и в полном одиночестве, а техника он, мол, попросил заняться своими делами. На четвертой или пятой записи Демодок обнаружил, что его бокал пуст, а стюард почему-то не торопится принести новую баночку. Но, глянув на Командора, понял, что так и надо. Случайностей не бывает…

У него забыто, по-двадцатилетнему, участился пульс, когда он увидел на экране южный край земного круга, обрывающийся в ничто почти сразу за искаженной береговой линией Африки, чуть южнее страны лотофагов. Странно было думать, что на этой висящей в пустоте плоской тарелке он провел сорок лет… Совершив облет земного круга, шлюп замер над его центром, где география почти совпадала с действительной, и начал снижаться над северным берегом Крита. Но с высоты примерно в пять километров снова резко набрал высоту и двинулся к западному побережью Пелопонеса.

— Это я перехватил у Наденьки управление шлюпом, — вполголоса объяснил Командор. — Она обычно не возражает, если я делаю это молча.

— А зачем? — спросил Демодок.

— Сейчас увидишь. — Командор пробежался пальцами по клавишам терминала. Теперь на экране была Итака. Крупным планом. Сверху. И поверх оптического изображения — совпадающие с ним алые линии контурной карты. — Я опустил несколько часов и совместил наши записи, — объяснил Командор. — Наденька записывала оптику, а я — приборы. В том числе масс-локатор… Смотри вот сюда, — он ткнул пальцем на север острова, чуть южнее форкинской бухты, и через несколько секунд там вспыхнула алая точка — раз и ещё раз. — Внепространственный переход, — сказал командор. — Что-то похожее я заметил ещё с Крита.

— В Элладе? — удивился Демодок. — Это невозможно.

— То же самое говорила мне Надежда Мироновна. А ученики твоего Тоона, оказывается, освоили внепространственный переход. Вот что значит независимая мысль.

— От чего независимая? — усмехнулся Демодок.

— От стереотипов своего мира. Между прочим, это относится не только к квазимирам. Доказано, что паровая машина была создана ещё в древнем Риме — но лишь один раз и ненадолго. Чей-то могучий ум сумел освободиться от стереотипов, но остальные сочли «чудо» невозможным. Или ненужным… Так. — Командор снова поиграл клавишами. — Дальше просто. Тебя мы видели в тот же день, но ещё не знали, что это ты. А ближе к утру… Вот. — Алая точка замигала на юге алого контура Лефкаса, смещаясь на север вдоль восточного берега острова, и, мигнув последний раз на скале Итапетра, погасла. — Ещё два часа опустим, — сказал Командор.