Колхозный помещик образца XIX века - Михаил Леккор Страница 31

— Ваше императорское величество, в ходе обеспечение реформ я решил изменить крестьянские повинности, в частности, совершенно отменил барщину, вместо этого сделал главным налогом крестьян натуральный и денежный оброк.

— Да? — спросил Николай скептически, — и, что же, как будет доход у моих дворян? На сколько предполагается уменьшить?

В XIX веке, по крайней мере, в первой половине, стойко держалась теория, что именно барщина дает помещикам наибольший доход. И даже, что без этой повинности помещичье поместье погибнет. Попаданец считал, что такая теория, возведенная в абсолют, совершенно не верна. И собирался это доказать.

— Ваше величество, я знаю, что некоторые дворянские теоретики считают, что барщина является вершиной помещичьего хозяйства. Не буду отвергать эту мысль с ходу, в отдельных местностях она весьма правдива. Но я четко буду опровергать расширение ее на всю страну.

— Однако же! — скепсис на лице Николая I сменился определенным интересом, продолжайте, милостивый государь, я весь во внимание!

Реакция императора воодушевляла. Тут, главное, не зарваться и не дать петуха. Подождав, попаданец скромно продолжил:

— Более того, вообще не являясь теоретиком и не будучи большим практиком, я буду говорить только о своем поместье, выдавая именно его доходы на суд общества.

— Ага! — вдумчиво сказал император. Еще бы! В первой половине XIX веке российское общество еще было обществом обязательно дворянским. Разночинцы еще играли очень скромную роль, если не меньше. А среди дворян значительное место было у императорской власти. То есть сидящий здесь император Николай на две трети, если не больше, олицетворял и народ, и государство.

— И что же вы интересного увидели в своем поместье? — в качестве затравки спросил августейший судья, саркастически покусывая губы.

— Я пришел к однозначному мнению, — твердо и охотно стал отвечать Николаю Андрей Георгиевич, — во-первых, поместье находится на Нечерноземье с незначительным доходом собственно земле, но, во-вторых, оно стоит в пригородной зоне столицы, где очень большая тяга к продовольствию. Отсюда и оброк. Крестьяне будут много получать продуктов и различного сельскохозяйственного сырья и продавать их на городском рынке.

Надо только помочь им. Вот я для начала уничтожил барщинный участок земли и расширил земельный оброчный надел. При чем, обратите ваше императорское величество, основной надел крестьяне держат за четверть оброка продуктами и деньгами, а еще четверть натуры он должен продавать мне с хозяйства. А с полученного дохода дополнительной земли он должен мне уже треть урожая.

При чем, все это или уже обычай, что для крестьян равносильно законом, или он берет это исключительно добровольно.

— Так, и что же? — не стал сам считать император и подытоживать из этого, — кто выигрывает, кто проигрывает?

— Конечные цифры считать еще рано, ваше императорское величество, но, тем не менее, посмотрите — помещик, то есть в данном случае я, увеличит в этом году доходность в поместье на два раза до двадцати тысячи рублей серебром, крестьяне получат в среднем полтора раза больше. Горожане же имеют больше объема продовольствия в среднем на 40 % меньше стоимости.

Император опять скептически почесал щеки:

— Прямо-таки все выигрывают? Не может быть того!

— Земля проигрывает, ваше императорское величество, — предложил в шутку Макурин, — она быстро истощается и через несколько лет, если ее не удобрять, произойдет катастрофа.

Императору такой паллиатив не понравился. Не поверил.

— Конечно, все это происходит не просто так, надо больше работать и крестьянам, и помещикам. Но не страшно много. Ведь те и другие работали на барщине, а теперь они лишь перейдут на рыночный оброк.

— Что за ерунда происходит, — уже серьезно озаботился Николай. — то есть вы пытаетесь мне доказать, что простая реорганизация деревни, без коренных сдвигов, позволит резко увеличить доход практически всех слоев населения?

— Я не очень разбираюсь в теории, — предупредил Андрей Георгиевич, — вам лучше и доказательно покажут это дворянские теоретики. Их, правда, тогда оплевали, но совершенно бездоказательно.

— Я подумаю и поговорю с этими личностями, — сказал Николай. — раньше я считал их просто болтунами, но вы так их распрогандировали, что уже самому интересно.

Еще бы не интересно. Попаданец Макурин хоть и не был профессиональным историком, но немного знал о мучениях Николая I. С одной стороны, его устраивало положение в стране. Более того, он интуитивно понимал тупиковость любого развития. С другой стороны, император видел, что Россия все больше отстает, требуется проводить скорые и довольно крупные реформы.

Вот и получалась такая картина маслом — проводить быстрое развитие, но при этом ничего ни чего не делая. Ха-ха, бежать на месте любым темпом с понятно каким результатом.

А тут к нему приходит такой черт и говорит, что только в сельском хозяйстве, даже в одном поместье, но можно проводить именно такое развитие, никуда не идя. У монарха явно началась эйфория.

Пусть проводит любую проверку, ему все равно, он чист. Надо еще добавить об отдельных промыслах.

— Кстати, ваше императорское величество, для развития отдельных крестьянских хозяйств и поместья в целом очень пользительны некоторые промыслы. Пчеловодство, например. Прибыльно для собственника, хорошо для потребителей, и полезно для сельского хозяйства.

Николай I, который сегодня уже видел всякую положительную теорию, отметил это, но без огонька. Что же, добавим практики.

— Есть у меня и другие промыслы. Скажем, добыча соли. Вот такая, — он неожиданно для собеседника вытащил вдруг солонку. Соли получилось еще маловато, но для полуфунтовой посудины хватило.

— Однако же! — опять удивился Николай Павлович, — вы и соли умудрились добыть. Я когда тебе давал задание получать соль, рассчитывал, что получишь ее не раньше рождества, а ты вон оно.

— Ну, рыночный объем я получу только летом. Повезло найти хороший источник, соль там получается чистая, почти белая и без примесей. Пожалуйте, ваше императорское величество! — предложил Макурин императору и, чтобы тот не подумал чего, на глазах монарха взял из солонки щепотки соль. Кинул в рот. Честно говоря, вкус самому нравился.

Николай посмотрел на гостя, тоже попробовал, погонял во рту, пробуя на вкус.

— Вкус действительно хорош, — признался он, — гораздо лучше, чем та соль, которую нам везут сейчас. Так, когда, говоришь, ты начнешь выбрасывать на рынок?

— В уезде, наверное, мои приказчики начнут подавать лавочникам в середине лета, а в Санкт-Петербург в начале осени.

— Ага, — кивнул Николай, — тогда, мой друг, будь любезен, забрасывать и в Зимний дворец.

Надо же, — удивился Макурин, — вот он уже и друг, и император к нему на ты. Раньше-то он только эпизодически, а так больше на вы.

Но вслух только сдержанно сказал:

— Почту за честь, ваше императорское величество! В августе начну завозить в столицу пробные партии и в