Белла чао (1943) - Николай Соболев Страница 31

В секретариате, где все еще двигали мебель и налаживали рабочую обстановку, я вцепился в Велебита — давай подробности! Мы вышли на холодную улицу, он закурил и поведал, как практически официально катался в Загреб, как встречался с генералом Гляйзе-Хорстенау и послом Рейха в Хорватии Каше, как договорился про обмен Герты с сыном и еще двенадцати заключенных из лагеря Ясеновац.

— Где они?

— Едут. Но состояние плохое, их подлечить надо. Там такой ужас творится — мороз по коже.

Ладно, подождем. Доктор Папо их в порядок приведет, будет кого расспросить, что там и как устроено. Очень уж мне хочется названному брату помочь от идеи-фикс избавится. Да и сволочь усташскую проредить тоже невредно.

— Владо! Владо! — заорал с крыльца Митко. — Давай, ждут!

При ближнем общении товарищ Тито производил величественное впечатление — суровый взгляд, упрямый подбородок, две вертикальные складки между бровями (говорят, признак большого интеллекта). Выбрит до синевы, портупея новая, сапоги нестерпимо сияют, форма хорошего сукна отглажена, даже красные звезды на петлицах вышиты.

Слова ронял медленно, значительно, вглядываясь в каждого, словно хотел удостовериться, что его понимают верно. Мощный мужик, ничего не скажешь, аура будь здоров. Конечно, тут еще короля свита играла, не зря почти всех в ближнее окружение Тито подобрал лет на двадцать-тридцать моложе, при такой разнице любой будет ему в рот смотреть.

Инструктаж от Верховного команданта получали в основном Милован и Ромео, мы с Митко стояли в сторонке, помалкивали с внимательными рожами и временами кивали. А я все думал: с остальными-то понятно, а вот какого хрена меня сюда позвали? Ответ пришел откуда не ждали — Тито окинул холодным взглядом и разлепил жесткие тонкие губы:

— Не буду скрывать, я считаю Владо Мараша сомнительным элементом. Но за него поручились товарищи Иво, Лека, и присутствующий здесь Милован.

Ого.

— У тебя, Владо, будет один шанс оправдать мое доверие. Это ясно?

— Так точно, — на автомате ответил я.

А у самого в мозгу заметалась мысль вывалить прямо сейчас все подозрения насчет Милицы и только лишние уши остановили меня от этого опрометчивого шага.

Вот же денек выдался, никаких нервов не хватит!

Но на этом наши треволнения не кончились, уже под вечер собрали всю полусотню (да, нас снова пятьдесят — кроме членов делегации еще радисты, проводники, водители и мои ребята с усилением). И зачем-то выдали новую итальянскую форму и снаряжение — у нас после трех подряд удачных штурмов этого добра навалом.

Хотел было возразить, что у моих со снарягой все в полном порядке и есть дофигища партизан, кому гораздо нужнее, как меня огорошили гениальной идеей: предполагалось, что группа сможет проехать через всю Черногорию под видом итальянцев.

Бесславные ублюдки, вашу мать! «Буонджорно!»

Нервы опять пошли вразнос, но Милован утешил, что усиление и проводников специально подбирали из знающих язык.

— Слушай, а ты не боишься, что нас отправят под откос свои же?

— Свои предупреждены.

— А четники?

— А четники с итальянцами не воюют.

— Все равно авантюра, — только и махнул я рукой. — Ладно, мне еще к Леке сбегать надо.

— Не торопись, он уехал и вернется дня через три.

Твою мать… И с кем мне теперь делиться подозрениями о Милице?

Вот в таком раздрае я сидел в кузове, завидуя даже не тому, что Милован ехал в кабине, а его новой кожанке. Пилотка а-ля буденовка у него есть, осталось добыть маузер в деревянной кобуре — будет натуральный комиссар.

Ладно, это все лирика. Надо подумать, как отбиваться от доктора Папо, когда он узнает, что я сдернул в рейд без выписки. И почему меня все время события тащут, не пора ли начать направлять их самому? Пожалуй, надо присесть на ухо Джиласу, а для этого на первой же остановке махнуться местами с Ромео, пользуясь статусом контуженного.

Историческая справка №2

Планы ликвидации всех партизанских сил, в т.ч. и Бихачской республики создавались с конца 1942 года на самом высшем уровне — при участии Гитлера, начальников генштабов Кейтеля и Кавальеро, министров иностранных дел Риббентропа и Чиано.

Немцы желали уничтожить и четников, итальянцы выступали против, в итоге решили использовать четников против партизан, а затем разоружить. Что характерно, хорватов о деталях в известность не ставили, хотя партизаны в первую очередь угрожали именно НГХ.

Контрпартизанские операции предполагали также зачистки территорий с депортациями нелояльного населения, как это ранее произошло на Козаре.

К наступлению привлекались:

— немецкий корпус «Хорватия» (в т.ч. дивизия «Принц Ойген») с частями хорватов, всего около 55–60 тысяч человек;

— 5-й итальянский корпус при поддержке усташей, домобранов и четников, всего около 35–40 тысяч человек;

— около 150 самолетов.

Партизанские силы насчитывали около 26 тысяч человек — опытных, хорошо вооруженных бойцов, подлечившихся и отдохнувших.

Несмотря на задержки, вызванные трудностью действий в гористой местности и упорной обороной бригад и дивизий НОАЮ, первый этап операции прошел относительно успешно, Бихачскую республику реоккупировали.

Сильно укрепленный Прозор взяла 3-я ударная дивизия вторым, ночным штурмом 17 февраля. Остатки гарнизона бежали в сторону Конице, но попали в засаду 10-й Герцеговинской бригады. Джилас в мемуарах писал:

…все итальянцы — целый 3-й батальон 259-го полка дивизии «Мурдже» — были убиты, так как они не выполнили наши условия, чтобы дать выход гневу наших бойцов. Только шоферов оставили в живых, чтобы перевозили боеприпасы и раненых. Многие трупы, если не все, сбросили в Раму.

По плану Верховного штаба, шедшего (как и все планы) с