Борис Сапожников - Наука побеждать Страница 32

— Тогда разрешите проводить вас, — предложил я, радуясь предлогу расспросить его о напавших на него немцах.

— Поверьте, поручик, — попытался отказаться граф, — это будет лишним.

Однако я, как человек, благодаря урокам старого мастера боевых искусств, несколько расширившего рамки моего образования, знающий основы восточной философии, легко нашёл довод и против этого.

— Граф, вы сами признали, что я спас вам жизнь, а значит, взял на себя ответственность за вашу судьбу. Так что я просто обязан следить за вами.

— О-о-о, — граф был весьма удивлён, — вы знакомы с классической философией? Я давно ждал достойного собеседника.

Я понял, что попал впросак, и моих более чем скудных познаний в этой области едва ли хватит, чтобы поддержать вежливую беседу. Видимо, это было настолько ясно написано у меня на лице, что молодой граф рассмеялся и сказал мне:

— Мне бы хотелось узнать, кто был вашим учителем философии. Однако беседовать лучше всего не на ходу, а за чаем. Вы спасли меня, и угостить вас — мой долг.

— Благодарю вас, ваше сиятельство, — кивнул я.

— Прошу вас, поручик, — покачал головой Ди. — Называйте меня просто по имени. Этого будет вполне довольно.

— Тогда и вы, Ди, зовите меня по фамилии, — ответил я.

— Хорошо, Суворов.

— Далеко ли до вашего дома, Ди? — поинтересовался я.

— Я живу в своём магазине, — сказал тот, немало удивив меня. Граф — лавочник, это что-то новое. Хотя в этой республиканской империи, в которую превратилась Франция, всякое может быть.

— Простите, Ди, — решил уточнить я. — Граф — это перевод на французский некоего чиновничьего звания или титула с вашей родины.

— Отнюдь, — покачал головой граф. — Я получил этот титул в Пруссии. Можно сказать, за одну удачно проведённую сделку. У правителя тогда не оказалось достаточно денег, чтобы расплатиться со мной, и он даровал мне титул, правда, без земель. — Ди растянул тонкие губы в улыбке.

— Понимаю, — улыбнулся я в ответ. Ну конечно, Пруссия не Россия, там если каждому дворянину выделять земельный надел, то земли очень скоро не останется вовсе.

Мы прошли несколько минут молча. Граф не стал брать фиакр, предпочитая пешую прогулку. Молчание быстро наскучило мне, и я решил начать осторожные расспросы относительно заинтересовавших меня людей в сером.

— Интересных людей можно встретить в Париже, — совсем издалека завёл я разговор. — Вот, к примеру, вы, Ди. Прусский граф родом из Китая. Похоже на сказки тысячи и одной ночи.

— Браво, — казалось, графу в ладоши захлопать мешает только коробочка, что он держал в руках. Он разительно переменился, став похож на обрадованного ребёнка, которому сказали нечто удивительное, о чём он до того и подумать не мог. — Я бы никогда не нашёл такого сравнения.

Меня чрезвычайно удивила подобная перемена в характере графа, и я некоторое время не мог найти подобающей темы для продолжения разговора. К счастью, его продолжил сам граф.

— Люди гауптмана Адлера, — молвил он, — преследуют меня вот уже несколько недель. Их командир ошибочно уверен, что я торгую некими мифическими животными. Вроде римского аквиллы или единорога. Обо мне, как о жителе таинственного Востока, ходит много слухов, но я бы никогда не подумал, что они могут в один прекрасный момент угрожать моей жизни.

— Я знаком с мифами о единороге, — сказал я, — однако о римском аквилле слышу впервые, от вас. Не просветите ли?

— О, — взмахнул левой рукой Ди, широкий рукав чеонгсама взлетел словно крыло, — легенду об аквилле знают немногие. Это римский орёл, что спустился некогда с Олимпа и даровал Риму власть над миром. Именно опираясь на этот миф Наполеон Бонапарт и сделал его символом своей власти, когда провозгласил себя императором Французской республики.

— Так гауптман Адлер хотел, чтобы вы продали такого же орла ему? Вы торгуете животными?

— Экзотическими, — пояснил граф, — и весьма редкими. Также я доставляю их на заказ. Но отдаю их только в хорошие руки.

— И руки гауптмана Адлера вас таковыми не кажутся?

— Ха-ха-ха, — звонко, снова как-то по-детски, рассмеялся граф. — Вы, что же, пытаетесь поймать меня на словах? Вы же отлично слышали, что я сказал гауптману Адлеру, что мифическими животными не торгую.

— Я, верно, слишком задумался о предстоящей схватке, — сконфуженно ответил я, — и не расслышал этого.

— Но для чего вы сделали это? — спросил у меня граф. — Люди гауптмана могли убить вас?

— Я - солдат, Ди, — усмехнулся я, — хоть и не так давно. Не скажу, что со смертью я на «ты», однако и боюсь её уже не так сильно, как раньше. Но главное, я не привык проходить мимо, когда пятеро наседают на одного.

— И вас ничуть не заинтересовали эти люди? — лукаво покосился на меня граф из-под упавших на лицо волос.

— Это уже моё дело, — возможно, жёстче, чем стоило, отрезал я, — однако, уверю вас, что поступил бы так в любом случае.

— Весьма верное качество души, — заметил граф, подходя к небольшому домику, над дверью которого красовалась вывеска: «Magasin d'animaux domestiques «Comte D»». — Прошу вас, проходите, Суворов. — Граф сам открыл мне дверь.

— Благодарю. — Я вошёл в магазин под мягкий звон колокольчика.

Я замер на пороге, даже позабыв, что за моей спиной стоит хозяин магазина. Опомнившись, я исправил ошибку, сделав несколько шагов внутрь странного магазина и пропуская графа.

— П-прошу п-простить меня, граф, — от смущения я вновь перешёл на казённый тон.

Первое впечатление от посещения магазина графа Ди было крайне неоднозначным. Поначалу мне показалось, что зашёл, pardon, в maison de tolИrance посреди форменной оргии. Около десятка полуодетых молодых людей обоего полу сплелись на полу и большом диване, установленном посреди большой гостиной. Особенно усиливал это впечатление тяжёлый запах благовоний, заполнявший холл этого весьма странного магазина.

— О, нет, — с совершенно невозмутимым видом прошёл мимо меня граф Ди, — это я должен просить у вас прощения за моих подопечных. Они без меня расшалились.

— Так значит, вот какими животными вы торгуете, — сглотнул я вставший посреди горла тугой ком. — И ещё удивляетесь, что о вас ходят слухи.

— Постойте, — похоже, мне удалось-таки не на шутку удивить графа. Он замер и обернулся ко мне. — Вы видите моих животных в ином облике?

Он особенно выделил тоном слово «ином».

— Бросьте морочить мне голову, граф! — вскричал я, окончательно забывая о вежливости. — Кого вы называете животными?!

Меня окончательно добило то, что молодые люди, развалившиеся на полу и диване принялись отпускать комментарии в мой адрес. Не самые лестные, замечу. Однако от цитирования их воздержусь, ибо далеко не все они были цензурными. Чёрт возьми, почти все комментарии были нецензурными! И это окончательно вывело меня из себя.

— Быть может, вы объяснитесь, граф!

— Погодите немного, поручик, — Ди также перестал называть меня по фамилии, перейдя на звание, — мы обсудим всё за чаем. Присаживайтесь на диван. — Он обернулся к своим, так сказать, животным. — Освободите место поручику.

Молодые люди потеснились, но не слишком сильно. У меня не было ни малейшего желания садиться рядом с ними, особенно после взглядов, что бросали на меня некоторые из них. Однако и пренебрегать приглашением графа Ди не стал. Я снял ранец, пристроив его вместе с кивером рядом с диваном, и присел на него. «Животные» тут же окружили меня, внимательно оглядывая, едва ли не обнюхивая, точно настоящие звери.

Такое внимание было не то чтобы неприятно мне, но и комфортно чувствовать себя в подобной обстановке просто невозможно.

Из-за шторы, за которой скрылся граф, вышел ещё один молодой человек в восточном костюме и с витыми рогами на голове. В руках он нёс небольшой столик на коротких ножках, какие были приняты в Китае. Сначала я думал, что рога — странное украшение, однако вскоре я понял, что это не так. Рога, действительно, росли из его головы, как бы глупо это не прозвучало. Поставив передо мной столик, юноша уселся прямо на пол, остальные «животные» освободили ему место. Спустя ещё некоторое время вышел и сам граф с подносом в руках. На подносе стояли пузатый чайничек и две чашки, а также несколько вазочек с печеньем и круасанами. Поставив его на стол, граф уселся на услужливо пододвинутый ему одним из молодых людей стул.

— Прошу вас, поручик, угощайтесь, — сказал он мне, наливая в чашку дымящийся чай.

Взяв чашку, я втянул носом аромат. Как и всякий китаец, граф предпочитал чёрному чаю — зелёный и пил его без каких-либо добавок. Мастер Вэй приучил меня в детстве пить только такой чай.

— Итак, поручик, — сказал граф, когда мы выпили по первой чашке, — что бы вы хотели узнать.

— Издеваетесь, граф? — поинтересовался я. — Я хотел бы узнать, кто все эти люди, и почему вы зовёте их животными?