Тим Пауэрс - НА СТРАННЫХ ВОЛНАХ Страница 32

Тэтч медленно опустил голову, яростным взглядом уставился на небольшой лавр, усыпанный плодами, а затем одним взмахом мачете срубил его. И когда оно упало, вместо путаницы ветвей и лиан открылся провал тьмы, потянуло прохладой и вдали забрезжило смутное сияние, как будто за горизонтом находился ярко освещенный город.

Тэтч смачно выругался и шагнул в образовавшийся проем; его гребец последовал за ним. Шэнди и Дэвис обменялись взглядами, пожали плечами и шагнули в темноту.

Джунгли исчезли. Перед ними простиралась равнина, освещенная луной. Ярдах в двухстах перед ними тянулся парапет, окружавший огромный круглый бассейн, больший, чем Колизей. Вдали, над центром бассейна, висело огромное светлое пятно – то ли отблеск огня, то ли брызги, – и вся светящаяся масса медленно вздымалась и опадала, как плавающие в меду опалы. Глядя на мелькающие огни, Шэнди с холодком в груди осознал, что не имеет никакого представления о том, далеко ли до них. То они казались ему радужными стеклянными бабочками, вьющимися на расстоянии вытянутой руки от факела Харвуда, то – неким небесным феноменом, отстоящим от Земли дальше, чем солнце и планеты. Да и в самом бассейне, как заметил позже Шэнди, заключалась странность – как он ни щурился и ни вглядывался, он вынужден был признать, что определить высоту парапета просто невозможно. Далеко слева и справа от стены к центру уходили ажурные мосты.

Пряжки на сапогах Шэнди стали невыносимо горячими. Обжигаясь о рукоять ножа, он наклонился и спорол их. Он старался не думать о кожаных ножнах, которые теперь начали дымиться, и о том, когда же наступит черед гвоздей, которые держат подметки. Слава Богу, что Тэтч запретил брать пистолеты.

– Дальше я не ходил, – тихо заметил Тэтч, обернулся к Дэвису и осклабился. – Давай пройди до края бассейна.

Дэвис сглотнул и сделал шаг вперед.

– Стой! – крикнул Харвуд. Он, Френд и Боннет, спотыкаясь, только что прошли в проем в стене джунглей. Они едва успели опустить Бет на землю, прежде чем сами повалились на черный песок. Харвуд первым принял сидячее положение. – Направления здесь теряют смысл. Можно идти прямо, пока не умрешь от истощения, но так и не приблизиться к фонтану. Скорее всего он будет перемещаться по кругу, не давая приблизиться.

Тэтч засмеялся:

– Я не собирался давать ему уйти далеко, Харвуд. Однако ты прав, так оно и было. Два дня я шел к нему, прежде чем понял, что добраться до него невозможно. И еще три дня мне понадобилось, чтобы вернуться туда, где мы стоим.

Харвуд принялся отряхиваться.

– Дней? – спросил он сухо.

Тэтч бросил на него удивленный взгляд.

– Пожалуй, нет. Солнце всходило, это верно, рассвет тут же сменялся закатом, дня между ними не было.

Харвуд кивнул:

– Мы сейчас на самом деле не во Флориде, во всяком случае, не более во Флориде, чем в любом другом месте. Кто-нибудь из вас серьезно изучал Пифагора?

Дэвис и Тэтч признали, что нет.

– Противоречия в его философии здесь не являются противоречиями. Я уж не знаю, имеет ли здесь место общий случай или какой-то частный вариант, но корень из двух здесь не является иррациональным числом.

– Бесконечность – апейрон, в том виде, в каком она существует здесь, никак не противоречила бы Аристотелю, – добавил Лео Френд, на этот раз, похоже, в виде исключения совсем забывший о Бет Харвуд.

– Отличные новости для Гарри Стоттла, – сказал Тэтч. – Здесь я смогу избавиться от моих приведений?

– Да, – ответил Харвуд. – Для этого надо просто доставить тебя к бассейну. Тэтч махнул в сторону фонтана:

– Веди нас.

– Поведу. – Харвуд потянулся к сверткам, которые принес с собой, и осторожно опустил их на песок.

Пока Харвуд и Френд развязывали свертки, Шэнди подошел к Бет.

– Как вы себя чувствуете? – были единственные слова, которые пришли ему в голову.

– Хорошо, спасибо, – механически ответила она. Ее глаза невидяще смотрели в пустоту, она дышала неглубоко и часто.

– Держитесь, – прошептал Шэнди, сердясь на свою беспомощность. – Как только мы вернемся к морю, клянусь, я вызволю вас отсюда и…

Ее ноги подкосились, и она начала падать. Шэнди успел подхватить ее и, поняв, что она потеряла сознание, осторожно опустил ее на песок. Лео Френд тут же оттолкнул его и принялся нащупывать пульс и подымать веко, чтобы определить, реагирует ли зрачок на свет.

Шэнди поднялся и поглядел на Харвуда, который зажигал от факела лампу, доставленную в одном из свертков. – Как вы можете так поступать с собственной дочерью? – спросил его Шэнди хрипло. – Сукин вы сын. Надеюсь, что ваша Маргарет оживет и проклянет вас, а потом растает в мерзкую, вонючую лужу, такую же поганую, как ваша душа.

Харвуд бросил на него равнодушный взгляд и снова вернулся к своей работе. Он запалил фитиль лампы и теперь опускал колпак. Колпак был металлический, и в нем в определенном порядке оказались прорезаны щели. На песок лег узор из переплетающихся полосок света. Шэнди шагнул к однорукому, но Тэтч преградил ему дорогу.

– Потом, сынок, – сказал пират. – Харвуд сейчас мне нужен, и если ты помешаешь моим планам, то я тебе выпущу кишки. – Он повернулся к Харвуду. – Ты готов?

– Да. – Харвуд воткнул пылающий факел в песок и поднялся, держа лампу в руке. Деревянная шкатулка свисала с его пояса, как рыболовный садок. – Она пришла в себя? – спросил он у Лео Френда.

– Да, – отозвался толстяк. – Это был просто обморок.

– Несите ее.

Харвуд поднял лампу единственной рукой и стал вглядываться в отбрасываемый ею световой узор, потом кивнул и двинулся в направлении, ведущем чуть прочь от фонтана.

Френд с трудом выпрямился с Бет на плече, хотя от усилий кровь прилила к лицу. Он затопал вслед за Харвудом, дыша натужно и громко. За ним последовали все остальные. Боннет и гребец Тэтча замыкали процессию.

Они шли не без остановок. Харвуд часто сомневался, всматривался в рисунок, образованный отблесками света, и принимался энергично спорить с Лео Фрейдом о математических тонкостях. Один раз Шэнди услышал, как Френд указал на ошибку в «ваших антиньютоновских уравнениях». Несколько раз они меняли направление и довольно долго кружили на одном месте, однако Шэнди заметил, что, каким бы ни было их видимое движение, луна все время висела над его левым плечом. Он только поежился от этого, воздержавшись от саркастических комментариев. Факел, который Харвуд воткнул в песок, часто был виден впереди, сзади и один-два раза сбоку. Но каждый раз, когда Шэнди смотрел на него, он отдалялся все дальше и дальше. Сам фонтан оставался чем-то неопределенным, определить расстояние до него было невозможно, но Шэнди все же заметил, что зазор между ажурными мостами явно сократился.

И тогда он увидел толпу. Вначале Шэнди подумал, что это стелющийся туман, но чем больше он приглядывался к неровным полосам на горизонте, тем лучше различал, что состоят они из сотен тысяч молчаливых фигур, которые мечутся из стороны в сторону. Руки взметались ввысь и колыхались, словно трава на ветру.

– Никогда бы не поверил, – тихо сказал Харвуд, отвлекаясь от своих подсчетов, – что смерть постигла столь многих.

«Ад, – подумал Шэнди, – песнь третья, если не ошибаюсь. Впрочем, сейчас это не имеет значения».

Мосты теперь почти совсем сблизились, и небо начало светлеть в том месте, где мог находиться восток. Световой рисунок от лампы Харвуда на песке явственно приобретал багрово-ржавый оттенок. Харвуд и Френд заторопились. Формы, вздымавшиеся и опадавшие в самом сердце источника, все больше и больше серели, теряя цвет, и походили на облака водяной пыли, а не на всполохи огня. С приближением дня мертвая тишина становилась совсем противоестественной: ни щебета птиц, ни шороха листвы, даже тысячи мечущихся душ и сам фонтан не издавали ни единого звука. Воздух посвежел с тех пор, как они оставили джунгли, хотя ноги согревались от железных гвоздей в сапогах, да и руки можно было погреть над дымящимися ножнами.

Шэнди то и дело оглядывался на далекую точку оставленного факела, поэтому чуть не сбил с ног Харвуда, когда вся группа остановилась.

Теперь перед ними был всего один мост, широкой аркой вздымавшийся над бассейном. Мост был шириной в шесть футов и вымощен широкими плоскими плитами, перила достигали уровня плеч, и хотя издали мосты казались крутыми, теперь стало видно, что мост почти совершенно горизонтален, очень постепенно поднимаясь к тому месту, где он исчезал в колышущемся облаке. Как ни странно выглядел мост, Шэнди показалось, что он уже его видел.

– Твой черед, – сказал Харвуд Тэтчу. Великан-пират, чей пояс и сапоги дымились и искрились, словно тлеющие фитили в спутанной бороде и волосах, шагнул на мост…

…и, казалось, взорвался. Клочья серого тумана вдруг полетели у него из ушей, из носа, а одежда заходила волнами, задергалась. Руки самопроизвольно взметнулись вверх, когда из рукавов вырвались серые облачка. Тэтч зарычал и, несмотря на конвульсии, умудрился повернуться к ним лицом.