Мак Рейнольдс - Божественная сила Страница 32

— Продолжай, — сказал Эд.

— Проклятия осуществляются таким же образом. Я это обнаружил на одной вечеринке в канун дня всех святых. Если хочешь испытать, ну, назовем их так, необычные эмоциональные переживания, постарайся представить себе, как снять проклятие, про которое ты не веришь, что ты сможешь его наложить, потому что проклятий вообще не существует — только бедная жертва уже основательно проклята, а ты ничегошеньки не знаешь о проклятиях. Приятель, это раза в три хуже, чем гипнотизер-любитель, который ввел кого-то в транс, навел постгипнотическое внушение, а теперь не может его отменить. По крайней мере, по гипнозу есть книги в библиотеках, из которых можно вычитать, как поступать в таком случае. Но попробуйте найти в книгах, как отменить проклятие кого-то, кого ты случайно, и сам в это не веря проклял. Приятель, это дело такого же рода, как «Я не знал, что ружье заряжено!»

Джим Уэстбрук хотел сказать что-то еще, но бросил взгляд на часы.

— Послушай, Крошка Эд, у меня больше нет времени разговаривать с тобой о заклятиях.

— Это тебе кажется, — ухмыльнулся Эд.

Уэстбрук нахмурился.

— Что это должно значить, приятель?

Эд радостно сказал:

— Ты только что поступил на работу, которая состоит в том, что ты отболтаешь себе весь язык, рассуждая обо всех аспектах проклятий, которые тебе известны.

— Ты бы лучше навестил врача, Крошка Эд, — сказал его собеседник. — Пока.

Он прервал связь.

— Стереотип, да? — радостно сказал Крошка Эд. Он щелкнул переключателем интеркома. — Майора Дэвиса, — сказал он.

Появилось лицо майора, и он отозвался одновременно утомленно и настороженно:

— Да, сэр.

— Есть такой Джеймс С. Уэстбрук, живущий на окраине Кингсбурга. Доставьте его сюда немедленно и выясните у него все, что ему известно о проклятиях. И, послушайте, майор. Он может не захотеть пойти. Но этот человек… мм… чрезвычайного приоритета. Пошлите лучше четверых.

— Да, сэр. Для ускорения дела: что еще о нем известно, сэр? Где он работает? Чем занимается? Его может не оказаться дома.

— Он инженер-консультант, специалист по лозоходству, — сказал Эд.

— По лозоходству, — тупо сказал майор Дэвис.

— Ну да, лозоходство. Поиск подземных вод и минералов при помощи ивового прута.

У майора Дэвиса был такой вид, будто его жестоко обидели.

— Да, сэр, Чрезвычайный приоритет. Забрать этого человека, который занимается лозоходством.

Его лицо, выражающее подлинную трагедию души, исчезло с экрана.

10

Эду Уандеру предоставили квартиру в Нью Вулворт Билдинг, тогда как Элен Фонтейн и Базза Де Кемпа разместили в ближайших отелях. Утром Эд Уандер спустился в свой офис пораньше, но, как видно, недостаточно рано. Его сотрудники, мужчины и женщины, во внешних помещениях уже развивали кипучую деятельность. Ему стало смутно интересно, чем они заняты. Он еще не успел отдать столько приказов, чтобы занять хотя бы часть сотрудников.

Он остановился рядом с одним столом и спросил:

— Чем вы заняты?

Молодой человек поднял на него взгляд.

— Чарами, — сказал он. Перед ним была стопка книг, брошюр и манускриптов, а также микрофон, подключенный к диктофону в левой руке.

— Чарами? — переспросил Эд.

Сотрудник, который уже успел вернуться к своему занятию, снова поднял на него взгляд. Он явно не узнал в Эде своего начальника. Эд, кстати сказать, тоже его не узнал. Он никогда его не видел до сих пор.

— Чарами, — повторил молодой человек. — Чары. Произнесение или распевание слов, которые, как предполагается, имеют магическое значение. Я собираю основополагающие данные.

— Вы хотите сказать, что у нас в штате есть сотрудник, который все свое рабочее время только тем и занимается, что собирает сведения о чарах?

Молодой человек посмотрел на него с сожалением.

— Лично я перевожу заклинания с сербо-хорватского. Еще пятьдесят с лишним человек занимаются переводами с других языков. Теперь прошу меня извинить. — Он снова склонился над книгами.

Эд Уандер отправился к себе в кабинет.

Рэнди Эверетт сообщила ему новости, которых было несколько. За ночь размеры офиса, предназначенного для проекта «Таббер», основательно увеличились, равно как и штат сотрудников. Они теперь работали в три смены. Эд этого не знал. Мистер Де Кемп еще не пришел, но звонил, чтобы уведомить их, что он чувствует недомогание.

В этом месте доклада мисс Эверетт Эд фыркнул:

— Недомогание! Позвоните этому лодырю и скажите, чтобы он явился сюда, неважно, с бодуна он или не с бодуна. Скажите ему, что я пошлю за ним взвод морской пехоты, если он не явится.

— Да, сэр, — сказала Рэнди.

— Соедините меня с майором Дэвисом, — сказал Эд.

Тип, появившийся на экране, имел майорские нашивки на воротнике, но это не был майор Дэвис.

— Где Ленни Дэвис? — спросил Эд Уандер.

— Дэвис с нами больше не работает, сэр. У него нервное истощение или что-то в этом духе. Моя фамилия Уэллс.

— Нервное истощение, в самом деле? Хм. Ладно, послушайте, Уэллс, чтобы с вами, военными, такого больше не было. Ясно?

— Да, сэр.

— Если кто-то здесь и имеет право на нервное истощение, это я один.

— Да, сэр.

Эд попытался вспомнить, зачем ему понадобился майор Дэвис, но не смог. Он выключил экран. Тот немедленно загорелся снова, и на нем появилось лицо полковника Фредерика Уильямса.

— Дуайт Хопкинс хочет немедленно видеть вас, Уандер, — сказал полковник.

— Иду, — сказал Эд. Он встал с места. Жаль, что нет Баззо, чтобы поддержать его. В должности большого начальника есть свои острые углы.

На выходе из помещений проекта «Таббер» за ним пристроились Джонсон и Стивенс, охранники. То есть по существу он продолжал находиться под стражей. Ну и ладно, какая разница. Он бы не нашел дорогу в офис Хопкинса самостоятельно. У него было смутное ощущение, что вся эта комиссия, или как там официально именовалось учреждение, за прошедшую ночь выросла вдвое. В коридорах было больше суеты, еще больше оборудования было нагромождено в холлах, и еще больше помещений были заполнены столами, стеллажами, телефонами, интеркомами и прочими бюрократическими причиндалами.

Его немедленно впустили к Дуайту Хопкинсу. Правая рука президента заканчивал пресс-конференцию с пятнадцатью-двадцатью избранными типами делового вида, лишь несколько из которых были в форме. Эд не был представлен. Все они покинули кабинет, за исключением профессора Брейсгейла, единственного из них, кто был знаком Эду Уандеру.

— Садитесь, мистер Уандер, — сказал Хопкинс. — Как продвигается проект «Таббер»?

Эд вытянул руки ладонями вперед.

— Как он может продвигаться? Мы начали только вчера после полудня. Сейчас мы изучаем природу проклятия. Или, по крайней мере, пытаемся это делать. Мы также пытаемся, насколько возможно, собрать все данные о прошлом Таббера — возможно, нам встретится намек на то, каким образом он получил свои способности.

Хопкинс немного поерзал на стуле, как будто то, что он собирался сказать, было ему не по душе. Он произнес:

— Ваша гипотеза, гипотеза о Таббере, приобретает все большую убедительность, мистер Уандер. Мне пришло в голову, что один из аспектов нынешнего кризиса может быть вам неизвестен. Вам известно, что радар не затронут?

— Мне интересно это узнать, — ответил Эд.

— Но не это сводит с ума наших технарей. Не затронуто и радио в тех случаях, когда оно используется в международной торговле, мореходстве и так далее. Что вовсе уж невероятно, учебные кинофильмы можно показывать. Прошлой ночью я провел час на грани безумия, наблюдая, как наша суперкинозвезда Уоррен Уорен великолепно исполняет комментарий к учебному кинофильму по географии для средних школ. Он любезно пожертвовал на это некоторую часть своего драгоценного времени. Но когда мы попытались запустить один из его обычных фильмов, «Королева и я», пользуясь тем же самым проектором и совершенно аналогичной пленкой, в чем нас заверили исследователи, у нас на экране получилась эта фантастическая задержка кадра.

Взгляд Дуайта Хопкинса был спокойным, но каким-то странным образом за этим спокойствием крылось бешенство.

— Телевидение в тех случаях, когда оно используется в телефонах, тоже не затронуто, — сказал Эд. — Проклятие избирательно так же, как с книгами. Нехудожественная литература не затронута так же, как и беллетристика, которая нравится Табберу. Черт побери, даже реплики в его любимом комиксе остались нетронутыми. Но все это не новости. Зачем вы опять об этом говорите?

Профессор Брейсгейл заговорил впервые за все это время.

— Мистер Уандер, одно дело, когда мы рассматривали вашу гипотезу наряду со многими другими. Но положение дел склоняет нас к тому, чтобы счесть вашу теорию единственной, имеющей смысл. Самая безумная гипотеза в результате оказывается самой правдоподобной.