Принцепс (СИ) - "Пантелей" Страница 32

Осмотром Ричард, в целом, остался доволен. Переход через пустыню, из экстремального, постепенно становился занятием малокомфортным, а значит обыденным. Обыденным для девяноста девяти процентов мусульман, которые не могли себе позволить совершить Хадж по морю вокруг Аравии, и вынуждены были идти в Мекку и Медину через эти каменистые пустоши. Отсутствием комфорта их не напугаешь, главное, что безопасность крестоносцы обеспечили, разбойников-бедуинов истребили полностью, а разбойников арабов и сарацин частично, частично выселив в земли Хорезмшаха. Через год-другой в оазисах вырастут караван-сараи, а возле колодцев постоялые дворы. Нефти в регионе очень много, опреснение воды дело недалёкого будущего, пить её, говорят, вредно, но на полив она вполне сгодится. Джунглей в Аравии, конечно, не вырастить, но украсить зеленью все поселения будет вполне возможно.

Много внимания Ричард уделял воспитанию приёмного сына Людовика Капетинга, которого возил с собой повсюду. Восьмилетний принц стойко преодолевал все тяготы и лишения, прилежно учился, а тренировкам с оружием предавался с настоящим фанатизмом. Не слишком одарённый природой физически, Людовик компенсировал этот недостаток упорством, и за прошедшие полгода довольно заметно окреп. Нет, таким гигантом как приёмный отец, он, конечно, не станет, но силу ведь можно компенсировать: ловкостью, скоростью, выносливостью; именно на такое развитие принца и делался упор.

– Отец. – Людовик дождался, пока Ричард закончит обсуждать с Ицхаком Левитом, непонятные ему пока финансовые вопросы. Непонятные, но интересные – Могу я спросить?

– Спрашивайте, Луи.

– Для чего вы вкладываете такие огромные деньги в эту пустыню?

– Это не просто пустыня, Луи. Это место один большой общий храм сразу для трёх религий: иудейской, христианской и мусульманской. Я этим храмом теперь владею, а потому, по мере сил, его украшаю.

– Вы не слишком набожны, отец.

– Я вовсе не набожен, Луи. Но это не мешает мне сознавать, что эта пустыня – место Силы, вложенной в неё самим Создателем. Сложно объяснить, но уверен, что на том свете мне это зачтётся лучше, чем молитвы в храмах. А деньги? Они обязательно вернутся, в храмах жертвуют щедро. Впрочем, вам об этом знать пока рано. Сначала вам нужно стать воином, потом полководцем, или флотоводцем, и только после этого монархом. Обещаю, что к этому разговору мы обязательно вернёмся, когда вы будете к нему готовы. Сейчас давать вам эти знания – всё равно, что строить крышу дома, у которого ещё нет стен, а фундамент только начали закладывать. Было бы, конечно, здорово – повесить крышу в воздухе над строительством и работать в тенёчке, не мокнуть под дождём, но увы, такое невозможно.

– Я понял, отец. Но если мне нужно как можно скорее стать воином, то почему меня до сих пор не назначают в караул?

– Потому, что я хочу спать, Луи. И все остальные тоже. А если выставить вас в караул, никто глаз не сомкнёт, пока ваша смена не кончится.

– Я не засну на посту!

– Конечно нет, Луи, я такого и не говорил. Но просто не заснуть мало. Нужен опыт, которого у вас пока нет. Не спешите жить, жизнь и так проходит слишком быстро. Завтра с рассветом пойдёте в головном дозоре, там от вас будет толк, а пока отдыхайте.

– Можно ещё один вопрос, отец?

– Ещё один можно, но только один. – улыбнулся Ричард.

– Почему мы путешествуем как обычный рейдовый отряд. У вас даже шатра с собой нет.

– Хороший вопрос. Расскажу вам одну историю, которая случилась далеко на востоке. В обширной и богатой стране, которую мы называем Китаем, воевали два короля. Как и случается в любой войне, один из них победил и взял второго в плен. Нравы там дикие, и убить пленника постыдным делом не считалось, но победитель решил не убивать проигравшего короля, а унизить его и назначил конюхом. Отработал тот конюхом год-второй-третий, и вдруг понял, что такая жизнь начинает ему нравится. Работа не трудная, кормят на царских конюшнях досыта, спит в тепле, словом понял, что жизнь конюха начинает ему нравится и ужаснулся. После этого он ложился спать только на рассыпанный по земле хворост, а перед сном лизал желчь, и всё это лишь для того, чтобы не забыть обид. И он не забыл, а когда представился шанс – отомстил и снова стал королём. Комфортная, а тем более роскошная жизнь убивает в нас что-то очень значимое. Я бы не хотел в себе это убить.

– Разве вам есть кому мстить, отец?

– Это уже второй вопрос, Луи, а мы с вами договорились только на один. Не нужно пытаться подвесить ещё одну крышу в воздухе, всему своё время. А сейчас отправляйтесь отдыхать, головной дозор поднимут ещё до рассвета.

То ли пустыня и правда была местом Силы, то ли простой солдатский быт привёл Ричарда в тонус, но в Басру он прибыл, чувствуя в себе юношескую жажду деятельности. Первым под горячую руку попал герцог Йемена и Омана, граф Людовик де Блуа, который бросил свои войска на марше, а сам рванул вперёд, не забыв прихватить с собой самый настоящий гарем из тридцати наложниц. Как протекал тот разговор, свидетельств не сохранилось, но от короля Луи де Блуа вышел с пылающими щеками и очень нервный, немедленно, после разговора, выдвинувшийся навстречу вверенного ему войску. Без гарема, без шатра, только с сотней свиты-охраны и вьючным обозом.

Вторым был, сменивший Жиля де Сольте, комендант Басры сэр Этьен де Колиньи. После короткой ревизии казны королём Нового Сиона, этого деятеля без затей повесили на северных воротах. За шею, пока не умрёт. Коррупцию победить, конечно, невозможно, но в меру сил бороться с ней было необходимо. Поэтому коменданта повесили именно на северных воротах, чтобы всем проходимцам с мусульманской стороны было виднее. Новым комендантом Басры был назначен Андрей Айюбид, до крещения бывший эмиром Алеппо Гази Аз-Захиром, третьим сыном Салах ад-Дина, пленённого Спящим Леопардом вместе с Печатью Пророка.

К принятию христианства, Андрея-Гази никто не принуждал. Более того, он даже совершил свой Хадж, хоть и несколько своеобразный, отбивая под знаменем графа Абу-Мансура Мекку и Медину у арабов. В плену его содержали соответственно статуса, взяв слово не совершать побега, больше ничем не ограничивали. Не только в пределах Большого Яффе. Принц аз-Захир получил разрешение охотиться в его окрестностях, чем нередко пользовался, а сразу после взятия крестоносцами Иерусалима вообще получил свободу. Просто так, без всякого выкупа. И для себя, и для остальных пленных сарацин.

Получил, но сам ей не воспользовался. Вернее, воспользовался для того, чтобы остаться. Со свитой всего в полторы сотни бойцов. С ними он поучаствовал в освобождении Священных городов, совершив тем самым Хадж Воина, после чего объявил своим воинам о намерении принять крест. Не все это решение поддержали, но принц на это и не рассчитывал. Желающих он оставил Абу-Мансуру, нежелающих служить под командой Старца горы отправил Хорезмшаху, а с остальными отправился в Иерусалим, где все они были крещены самим Римским Папой.

– Андрей.

– Слушаю, Сир. – невысокий, смуглый, жилистый живчик представлял из себя полную противоположность Ричарду, настоящей башне из мышц, к тому-же удивительно светлокожего, не смотря на постоянное пребывание под солнцем.

– Всю мерзость в этой жизни уничтожить невозможно, но к этому нужно стремиться. – Ричард толкнул ногу висящего в петле Этьена де Колиньи, раскачивая его как маятник – В меру сил. В этом и заключается основная цель нашей земной жизни. Эта тварь позорила не только меня, но и самого Создателя.

– Я это понимаю, Сир. Не сомневайтесь, его сообщников с той стороны я обязательно найду и повешу на этих же воротах.

– В этом я уверен. Кроме того, теперь я уверен, что Басре и восточному берегу Аравии нужен владетель, а не временный управляющий. Я лично не был знаком с покойным. – Ричард ещё раз качнул висящий в петле труп – Но его рекомендовали как храброго, умного и благородного рыцаря. Многие рекомендовали, поэтому ошибка исключена. Он испортился, поддался соблазнам, уже в должности коменданта, а значит в этом есть и моя вина. Я допустил ошибку, предоставив ему слишком много соблазнов. Он мог погибнуть героем при освобождении Испании, Алжира, или Марокко, мог выжить и честно заслужить свой феод, а вместо этого стал пугалом для мерзавцев с того берега реки.