Александр Маркьянов - Период распада часть 4 (СИ) Страница 33

Потом, когда Чечню "замирили" — Хасавюрт все же не потерял свое привлекательности как торговый центр. В Чечне правил клан Кадыровых, и никому нельзя было ничего делать, не договорившись с Кадыровым, и не заплатив им, а кто рисковал — мог стать жертвой нападения ваххабитов, которые по слухам все еще шастали по лесам. В итоге цены в Ичкерии были довольно высокими, и если кто хотел купить что-то подешевле — тот садился в машину и ехал на хасавюртовский базар, потому что в Дагестане было тридцать два языка и диалекта, и такую республику подмять под себя одному клану было просто невозможно.

С Махачкалинского шоссе полковник на круговом движении повернул на Дылымское шоссе, места около рынка, чтобы припарковать не было, он об этом знал — поэтому припарковался напротив мечети, благо место было. Запер машину, включил противоугонку, хотя если захотят угнать — угонят, здесь на автомобильных рынках в открытую висят объявления "любые документы на машину за один день". Противоугонка была нужна, прежде всего, для того, чтобы ваххабиты не прицепили к машине взрывное устройство.

Путь полковника лежал на Железный рынок, там помимо всего прочего были автомобильные ряды и торговали машинами, третья часть — угнанные. Рынок был бедным, намного беднее, чем такой же на Ставрополье, не говоря уж о Грозном, потому что в Дагестане население делится на очень богатое и очень бедное. То, что вокруг любого крупного дагестанского города целые ожерелья вилл — это факт, но не всем же везет устроиться милиционером, депутатом или бизнесменом, кстати, последняя категория среди перечисленных была самой забитой и не уважаемой, здесь уважали не тех, кто зарабатывает, а тех, кто берет силой. Остальные же… кто на пенсию жил, кто на поденных работах, а кто и фугасы подкладывал. Был и такой источник заработка.

Нужную машину полковник нашел в ряду, где торговали запасными частями и предметами для "колхозного тюнинга" автомобилей Ваз. Это был Валдай, большой, новенький ГАЗовский грузовик с длинной тентованной платформой, на лобовом стекле у него была рекламная надпись на русском, чеченском и аварском, а торговал молодой, чисто выбритый и крепкий чеченец с жесткими, волчьими глазами. Цены у него были высокими, поэтому и покупателей было не слишком то много.

Полковник для вида посмотрел товар других продавцов, где поторговался, а где даже приобрел "вонючку", ароматизатор для салона, только потом подошел к чеченцу. Тот не поприветствовал полковника, хотя по законам гор младший всегда должен приветствовать старшего.

— Ас салам Алейкум — поздоровался полковник Чернов

— Ва алейкум ас Салам, уважаемый — ответил чеченец — желаете посмотреть товар?

— Желаю. У меня прогорел глушитель.

— Какой?

— На двадцать один — двенадцать.

— Такой есть.

— Но мне надо хороший глушитель.

— Есть и хороший. Прошу.

Полковник, а затем и сам чеченец залезли под тент кузова, делать так здесь было крайне рискованно, потому что тот, кто залез в кузов, тем более, если это русский — очень даже запросто мог из него не вылезти, и никто бы ничего не сказал, потому что русские — это бараны, пища для волков. Но полковник знал что делает, и чеченец знал кто такой полковник, так что можно было быть спокойным. Тем более что в кармане у Чернова лежал взведенный Макаров, из которого первый выстрел он делал за ноль целых шесть десятых секунды.

Полковник проверил рукой крепость сложенной стопки кованых дисков для различных моделей Ваз, потом осторожно примостился на них пятой точкой. Молодой чеченец уселся напротив, его глаза горели ненавистью.

— Дядя Арзо передает тебе салам, казак — сказал чеченец

— Передай дяде Арзо салам от казака — спокойно отреагировал на эти слова Чернов — а дядя Арзо не простил тебя передать что-либо кроме салама?

Чеченец порылся в кармане, протянул полковнику небольшой USB-носитель, замаскированный под брелок для ключей. Полковник достал связку ключей, отцепил от него точно такой же и протянул чеченцу.

— Передай дяде Арзо рахмат[54]

Чеченец ничего не ответил, в его глазах плескались злоба и ненависть. Впрочем, казаку было на это плевать. Чеченец был всего лишь передаточным звеном, причем таким, которое не предаст никогда. За это можно было быть спокойным.

Российская Федерация, Чечня

Грозный, проспект Владимира Путина

Ночь на 23 июня 2015 года

Бывший майор КГБ СССР, бригадный генерал армии Чеченской республики Ичкерия Салман Магомедович Рзаев

Молодой чеченец, который торговал на дагестанском рынке, доторговал ровно до девяти и после ухода казачьего офицера даже успел что-то продать. Потом, пересчитав выручку и спрятав ее в сумку-пидорку, завел машину и в числе последних выехал с рынка.

Примерно через час он проехал Гудермес по объездной дороге, а примерно через два с половиной часа — въехал в Грозный по проспекту Владимира Путина. Этот проспект был назван так с далеко идущим умыслом, русские дали деньги и на восстановление этого проспекта и на восстановление домов вокруг него, и на восстановление много чего другого. Говорили, что Грозный разрушен настолько, что отстраивать его заново уже нет смысла, надо взорвать то, что осталось и отстраивать новую столицу в чистом поле. Что ж, если посмотреть на столицу Ичкерии сейчас — будет ясна вся непроходимая глупость этих слов. С роскошью Грозного могли сравниться только два города на постсоветском пространстве — казахстанская Астана, отстроенная из провинциального центра столица довольно сильного государства, регионального лидера Средней Азии и… пожалуй еще Баку. Ну… Сочи, конечно, как же без Сочи то. Но все равно Грозный был роскошнее, и все это благодаря заслугам великого сына чеченского народа Ахмада-Хаджи Кадырова, сделавшего в свое время правильный выбор, и его сына, правящего сейчас республикой. Без них — одному Аллаху ведомо, что было бы сейчас с республикой, с Грозным и с чеченцами.

Грозный строился и сейчас, и строился такими темпами, которым бы могла позавидовать и Москва. Все дело в том, что Рамзан не давал воровать. Верней давал — но все, что ты украл, должно было остаться в республике и послужить ее развитию. Если ты, к примеру, украл денег, поделился ими с кем надо, а на то, что осталось, выстроил трехэтажный каменный дом — тебе никто ничего не сделает. Если ты украл деньги и перевел их на счет в швейцарском банке — то за это ты запросто можешь оказаться в зиндане, откуда не выйдешь, пока не отдашь не только то, что ты украл, но и то, что нужно Рамзану — а Рамзан чаще всего забирал все имущество, какое было. Если кого-то не устраивало то, что происходит — тому лучше было уехать из республики и сидеть там молча, потому что могли достать и в Москве и не только в Москве.

Первым делом, чеченец, которого звали Иса заехал в один из домов, которые принадлежали его тейпу в окрестностях Грозного — краснокирпичная трехэтажная махина, со стенами ах в четыре кирпича и пятиметровой высоты забором. Там он оставил Валдай и забрал свою машину — Мерседес-Бенц, который не угнал, а, как и положено купил в Москве и пригнал сюда. Машину эту ему подарил отец, к которому он ехал сейчас — Салман Магомедович Рзаев, заместитель директора филиала компании Роснефть — Грознефть и начальник чеченской внешней разведки последние двадцать два года.

Чеченская внешняя разведка, как атрибут, безусловно, необходимый любому независимому государству, была создана по секретному указу президента Ичкерии Дудаева в тысяча девятьсот девяносто третьем году. Вся информация о ней хранилась в пакете с кодовым названием "Лассо", который сейчас находился у Рамзана — только тот, кто владел этим пакетом мог активизировать структуры чеченской внешней разведки и получать от нее информацию. На данный момент, чеченская внешняя разведка имела пять основных резидентур — в Стамбуле, Москве, Бейруте, Абу-Даби и Берлине, а также агентурные точки в некоторых других местах, в том числе в Кабуле, Багдаде, Джабуль-Сарае[55] Пешаваре, Карачи. В целом, чеченская разведка по эффективности — с поправкой на масштабы, конечно — не уступала МОССАДу и была уж куда поэффективнее зажравшегося, бестолкового, разложившегося СВР[56], которое засылает агентов в Америку, тратит на обустройство миллионы долларов, потом через этих агентов начинают отмываться деньги от коррупции, потом этих агентов вышибают из страны. Ноль результата и максимум вони — вот как сейчас работала русская разведка. Чеченская разведка работала не в пример эффективнее и тише, добиваясь выдающихся результатов. Все это было делом рук одного человека.

Салман Магомедович Рзаев, у которого дед работал против фашистской Германии, а отец был партийным деятелем — был потомственным разведчиком, потому что вырос на руках деда. Он окончил не профильное учебное заведение, где готовят разведчиков — а Восточный факультет Ленинградского университета, где давали, наверное, лучшее в Союзе базовое образование по Востоку. Еще с царских времен в Ленинграде остались лучшие востоковеды в Союзе, и они научили Салмана быть на Востоке не туристом, а своим, человеком, который может раствориться на арабской улице и никто никогда не заподозрит его в том, что он не араб. Начинал Салман в одном из самых страшных мест на земле — в Бейруте восемьдесят третьего, сразу после тяжелых боев и израильской осады. Город был полуразрушен, здесь "играли" КГБ, ЦРУ, МОССАД, палестинская разведка, сирийская разведка, польская разведка. Тот, кто плохо играл в эти игры, умирал здесь в самом прямом смысле этого слова — с бейрутского резидента ЦРУ сняли кожу с живого и прислали посылкой в американское посольство, штаб-квартиру морских пехотинцев США взорвали, и в один день погибло почти триста человек. После года работы на технических должностях Салман был переведен в оперативный состав резидентуры, за год он выучил иврит, и вообще при желании он мог сойти за израильтянина, а при желании — за араба. Тогда то ему дали неофициальную кличку, причем дали ее не свои, а палестинцы из семнадцатого отряда[57], с которыми он действовал в самом Бейруте и в долине Бекаа.