Юрий Корчевский - Разведчик. Заброшенный в 43-й Страница 33

На ужин был кофе с бутербродом и ветчиной и булочка с мармеладом. Кусочек хлеба, из которого был сделан бутерброд, тонюсенький, вроде бы и поел, а не насытился.

За столом кроме Игоря сидели еще двое, они бурно обсуждали новости с Восточного фронта. Немцы вели активные действия, и солдаты даже заключили пари на пачку сигарет, как долго продержатся русские Иваны.

Игорь вздохнул. Тяжело нашим сейчас приходится, столько бойцов и командиров погибает! А он тут, в немецком тылу, булочку с мармеладом трескает! Но нашел в себе силы, успокоил себя – у каждого на войне свое место. Может быть, и он, Игорь, тоже приблизит победу хоть на день, хоть на час…

Утром Игорь распахнул перед майором дверцу «Опеля». Франц выглядел отдохнувшим. Чисто выбрит, пахнет одеколоном, мундир отглажен.

В бюро пропусков они получили свои документы. У майора пропуск имел литеру «В», у Игоря – «А».

– Что означают буквы? – спросил Игорь у ефрейтора.

– Зоны доступа. С «В» доступ почти везде. С «А», как у тебя, везде, кроме конструкторского бюро и завода.

– Понял, спасибо.

– Только не вздумай соваться к пусковым установкам, там нужен пропуск с литерой «С», – предупредил ефрейтор.

Однако пуск ракет Игорь все равно увидел, только издалека. Он вез майора следующим днем, когда с северной оконечности острова повалил дым, а потом донесся то ли грохот, то ли рев – как будто с горы катились огромные камни.

– Останови! – приказал Франц, и они вышли из машины. В паре километров от них показалась взлетающая в небо ракета.

Снизу сигарообразного корпуса рвалось красное пламя, и ревело так, что закладывало уши.

Ракета двигалась вертикально вверх медленно, но с каждой секундой ускоряясь. Вот она уже прошла облака. Ракеты уже не было видно, но звук работающего двигателя все еще доносился. Потом смолк и он.

– Каков гений моего дяди? – с явной гордостью спросил майор. – Он сейчас работает над увеличением дальности полета. Если бы у Германии эти ракеты были раньше, весь мир лежал бы у ее ног.

Игорь не подал виду, но ему было досадно – таких ракет у РККА еще не было. «Катюша», или «БМ-13», с реактивными снарядами уже была, а баллистических ракет не было. Хотя немцы в основе своих разработок имели труды русских ученых, Цандера и Циолковского.

В конце 1942 года предприятие на Узедоме стало крупным, и его разделили на секции. Та секция, что была в районе озера Кельтен, получила название «Пенемюнде-Север» – она занималась разработкой ракет. Вторая, ближе к деревне Карлсхаген, имела производственно-экспериментальные цеха, там делали опытные образцы. Эта секция называлась «Пенемюнде-Восток». Испытательная станция, принадлежащая ВВС, – «Пенемюнде-Запад». Поскольку ракеты запускались только в вертикальном положении с горизонтального бетонного стола с пламярассекателями, были разработаны специальные транспортные средства. «Видельваген» – для перевозки ракет с завода в горизонтальном положении, и «Мейерваген» – для перевода ракет из горизонтального положения в вертикальное, стартовое. Кроме того, были изготовлены спецавтоцистерны – для жидкого кислорода, для спирта, для перекиси водорода. Установленные на пусковой стол ракеты заправлялись из цистерн уже перед стартом.

По острову, параллельно автодороге, ведущей вдоль восточного берега, проходила узкоколейная железная дорога, по которой перевозили персонал и грузы.

Ракетный центр в Пенемюнде занимал не весь остров, но большую его часть. Южнее поселка Цинковитц проходила охраняемая разделительная линия, что-то вроде границы.

Но все это Игорь увидел позже, когда стал возить Франца по дорогам острова – отличная память позволила ему обойтись без записей и отметок на карте. Игорь подозревал, что в его отсутствие вещи в комнате досматривались, причем не только у него.

Но хуже было другое. День шел за днем, а ничего существенного он пока не узнал. Да, расположение цехов, конструкторского бюро и завода по выработке кислорода он знает и даже пуск ракеты издалека видел. Но не возвращаться же ему к своим с такими скудными сведениями?

Между тем радио захлебывалось от восторга, передавая в новостях об успехах немецких войск под Курском и Орлом. На Курской дуге сошлись две противоборствующие стороны. Общая численность войск с обеих сторон достигала двух миллионов человек, шесть тысяч танков, четыре тысячи самолетов.

Однако постепенно бравурные реляции уступили место рассказам о тяжелых и затяжных боях, и даже человеку невоенному стало понятно, оборона русских выдержала страшный удар. В Германию на лечение стали в массовом количестве поступать раненые, а в семьи – «похоронки».

Через две недели с начала немецкого наступления под натиском Красной Армии вермахт стал отступать, сдавая город за городом, и к моменту завершения битвы Красная Армия разгромила тридцать немецких дивизий, включая семь танковых. Немцы потеряли пятьсот тысяч человек, а русские смогли продвинуться на сто сорок километров.

В Германии объявили траур – так много солдат Гитлер не терял еще ни в одном сражении.

Днем шестнадцатого августа, когда стало понятно, что битва проиграна, майор в машине сказал Игорю:

– Вы были правы еще там, в Минске, – битва Германией проиграна.

– Дальше будет только хуже. Вы, как человек военный, должны понимать – любое наступление рано или поздно остановится. Коммуникации растянуты, подвоз боеприпасов, топлива, провизии затруднен. Солдаты устали, им нужен отдых. Но русские соберутся с силами и продолжат продвижение вперед.

– Надеюсь, в следующем году они еще не войдут в фатерланд? – скривил губы майор.

– Я не прорицатель, Франц. Но если Америка высадится на континенте, вам устоять на два фронта не хватит ни людских, ни материальных ресурсов. США – огромная и богатая страна, и она не изнурена войной, как Британия, Германия или СССР. Это колосс, и он отнюдь не на глиняных ногах.

– Уже понял. Геббельс преподносит поражение, как тактическую неудачу. Но мой дядя вращается в высоких кругах, и военные говорят о трагедии большей, чем под Сталинградом.

– Что вы можете мне предложить? Только не надо абстрактных слов. Документы, чертежи, схемы – вот что представляет интерес для моей страны.

– Сложно. – Майор потер подбородок. – Я уже не раз был у дяди. Все документы – отбракованные, испорченные – складируются и регулярно сжигаются, даже копировальная бумага.

– Ну же, Франц! Вам не нужны деньги? А маленький домик в Швейцарии?

– Зачем они мне, если я буду неосторожен и потеряю голову?

– Мысль разумная. А где хранится конструкторская документация?

– Хотите забраться в хранилище? Не выйдет, там охрана и сигнализация. В левом углу здания, третий этаж.

– Тогда остается полагаться на вас.

– Попробую, но быстро не обещаю.

Позже Игорь радовался, что именно в этот день он узнал место, где хранится документация. Потому что на следующий день, 17 августа, на острове начался настоящий ад. Решив, что бомбардировки Лондона и Британии крылатыми ракетами ФАУ-2 производятся не только с пусковых установок во Франции, но и с Узедома, англичане совершили на остров первый авианалет.

По сведениям поляков, проживавших на острове и обслуживавших немцев в несекретных зонах, данные были переданы польскому эмигрантскому правительству, располагавшемуся в Англии. Те сообщили в Форин-офис, и дело закрутилось. Почти шесть сотен бомбардировщиков один за другим заходили на остров и прицельно сбрасывали бомбы на подразделения «Пенемюнде-Север» и «Пенемюнде-Восток». Досталось и концлагерю, где содержались военнопленные многих стран. Кстати, через год после этого авианалета с аэродрома Пенемюнде военнопленный Михаил Девятаев с группой товарищей угнал немецкий бомбардировщик «Хейнкель-111» и благополучно добрался до своих.

О налете известила сирена воздушной тревоги – первый раз за все время существования центра. Первыми начали огонь зенитные батареи, но «Галифаксы» англичан их быстро подавили. С близлежащих аэродромов были подняты истребители, на помощь им с аэродромов Берлина вылетели «мессеры».

Общими усилиями из 597 бомбардировщиков удалось сбить 47 машин. «Ланкастеры» и «Галифаксы» имели по несколько бортовых стрелков с крупнокалиберными пулеметами и вели активный огонь, не давая немецким истребителям мешать бомбардировке. В итоге немцы тоже понесли ощутимые потери.

На ракетной базе к налету оказались не готовы. Сотрудники начали метаться. Одни бежали сдавать документы в хранилище, другие выбегали во двор.

Игорь только что подвез Франца к конструкторскому бюро, как внезапно сверху раздался рев моторов и упали первые бомбы.

Англичане целили в зенитные батареи, и первая волна бомбардировщиков сыпала на остров бомбы мелкого калибра, пятьдесят и сто килограммов – им важно было уничтожить прислугу у пушек. Немцам бы самое время прятаться в укрытиях – англичане фактически давали им фору. Но началась паника, и время было бездарно потеряно в суете и метаниях.