Василий Лягоскин - Тайна пролива «Врата скорби». Том первый Страница 33

Он тут же перешел к соседнему квадрату, который у Маши числился под номером два:

– Так, кровать, – он запнулся, не зная как обозвать этот мягкий стадион общей площадью не менее десяти квадратных метров.

Впрочем, огромный матрас фирмы «Аскона», как и каркас под ним, были составными, так что против них, как и против кровати Никулиной, очень скоро появилась строка: «Унести в баню, второй этаж».

На удивление, и столик, и праздничный натюрморт на нем были на месте.

– Ира, – совсем негромко закричал он, потому что расстояния в лагере были совсем не великими, – Ирина!

Ирина появилась вместе со Светой и на удивленный вопрос начальника ответила:

– Выгнала нас Зина, сказала, что сама справится.

– Ну и ладно, – согласился Ильин, – показал на торт.

– Да мы вроде бы не голодные, – начала Светлана, и прыснула, глядя, как у Валерия начинает вытягиваться лицо, – это шутка такая.

– Шутница, блин, – парень выдохнул их груди набранный для ругательной тирады воздух, – все это тоже Зинаиде, а потом прошвырнуться по всему лагерю, может, еще где продукты лежат. Только осторожнее – не провалитесь мне там.

Девчонки – по другому язык не поворачивался их назвать – весело засмеялись и убежали, а Валерий с Котовой перешли к следующему квадрату. Впрочем, Ильин ненадолго вернулся и на стыке двух предыдущих квадратов воткнул какую-то железяку, велев Маше пометить это на плане как вход в очередной подвал.

– Закончат копать там, – махнул он в сторону кухни, – перейдут сюда. До вечера далеко – копать им, не перекопать.

– Ну-ну, – с сомнением протянула Котова, поглядев почему-то совсем в другую сторону – на копателей под березами.

Те уже шевелились. Лезвия лопат посверкивали на солнце, правда, совсем не шустро.

– Итак, квадрат номер три, – вернулся Ильин на прежнее место, – тоже часть квартиры.., двух квартир. Блин, здесь же тоже ванная!

Эта комната, целая, с потолком, дверью и всем содержимым малогабаритной ванной, была пропущено по одной простой причине – в отличие от той, что украшали пикантное таблички «народного» художника, у этой не было смежной ванной; находившаяся посреди пятиметрового квадрата, она была окружена частями других комнат. К лесу располагалась часть спальни; располагалась совсем неудачно – так, что от двухспальной кровати осталось только изголовье не больше сантиметров семидесяти шириной.

– Хорошо, что кто-то в это время не спал на кровати, – подумал Ильин; Котову, судя по помрачневшему лицу, посетила та же мысль, – впрочем… Это не твоя ли квартира?

Он очень легко перешел на «ты».

– Нет, – махнула куда-то в сторону Мария, – я там, вместе с пожарной машиной прибыла.

Ильин быстро пробежался по комнатам.

– Барахло, – коротко охарактеризовал он, – но барахло нужное. Как только откопаем второй подвал, сразу все туда.

– А зачем, – искренне удивилась Мария, – пусть тут лежит, в шкафах.

– А дождь? – возразил бизнесмен строитель, – лучше все снести в одно-два места и хорошую гидроизоляцию устроить.

– А чем? – задала резонный вопрос Мария.

Она, как любая русская женщина, в вопросах ремонта разбиралась не хуже профессионалов.

– Командир прикажет – найдем, – убежденно ответил Ильин, и на это Котова не нашла что ответить.

Следующий квадрат под номером четыре не был руиной квартиры. Это было для них несомненным богатством. Четыре трубы диаметром сантиметров сорок, в теплоизоляции, причудливо изгибались под прямыми углами; когда-то это явно было частью системы водо- или теплоснабжения – в том месте, где устраивался проезд для машин. Машина и стояла, придавленная этой четверкой труб. Точнее часть машины, задняя, как у троллейбуса. Это была мусорная машина с целым кузовом оранжевого цвета, на котором черными буквами было аккуратно написано «УНР-17».

– Да, не досчитается это УНР одной машины сегодня; да и двух мусорных баков тоже.

Мария добросовестно вписывала все это в листок, уже не первый по счету, а Валерий прикидывал, к чему можно будет приспособить все это хозяйство, хотя бы эти мусорные баки – новенькие, целые. С мусором конечно – иначе зачем бы сюда приехала мусорная машина – так ведь можно и отмыть.

Он сам не понял, чем вдруг привлек его левый бак. Вроде бы никто не скребся внутри, но он решительно откинул крышку, потом не побрезговал схватить в руки грязную картонную коробку.

Из-под нее на парня уставились две пары синих детских глаз – настолько огромных и испуганных, что у него самого едва не брызнули слезы. Но заплакала все-таки девочки – две крошки-близняшки лет семи-восьми. Заплакали, когда он вытащил их обеих вместе и поставил перед собой. Он рухнул перед ними на колени, и слеза все-таки выкатилась из его глаза, когда одна из них спросила:

– Дядя, вы не отдадите нас обратно в детдом?

Рядом беззвучно рыдала Мария, затем неведомо как появились остальные, и рыдания грозили скоро перерасти в общую истерику, пока в круг решительно не вошла Зинаида, и не выхватила детей их объятий Валерия.

– Хватит сопли-то разводить перед детьми, – сердито выговорила она начальнику, – детей отмыть надо да покормить, а они рыдают. Как вас зовут-то? – уже совсем другим тоном спросила она у малышек.

– Маша и Даша, – хором ответили дети.

Их совсем скоро унесли; гомонящая толпа, состоящая практически из одних девушек, тоже рассосалась по рабочим местам (так подумал Ильин, не готовый сейчас идти с проверкой исполнения работ), а пара исследователей руин еще минут пять посидела на нижнем отростке трубы, приходя в себя.

– Ну вот, совсем не зря ходили, – проговорила Мария, и они оба вскочили – что там или кто ждал их, может быть, в развалинах?

Следующие три квадрата – пятый, десятый и пятнадцатый были совсем неинтересны. Пятый, женский и мужской туалеты в углу лагеря, Ильин облазил вдоль и поперек, когда они были еще ванными комнатами; в десятом сиротливо стоял холодильник-витрина, да валялись доски от соседнего стеллажа, на которые он тут же указал пальцем: пригодятся устраивать полки в подвалах.

Соседний, пятнадцатый, был так же обчищен – по его заданию. Это был бывший сельмаг – толстое кирпичное здание, имевшее сейчас два недостатка – отсутствие одной стены с дверью, которая как раз должна была отпираться в сторону центрального квадрата с баней, и крыши над головой. Потолок – не очень высокий – присутствовал, но после первого же дождя он несомненно рухнул бы вниз вместе с водой – глина, из которой он в основном и состоял в целях теплоизоляции, влагу конечно бы впитала со страшной скоростью и такую тяжесть доска-дюймовка ни за что не выдержала бы. Подвала под магазином не было – это Ильин выяснил еще раньше, у своей бывшей, поэтому, еще раз оглядев уже пустые старинные холодильные витрины, он сокрушенно показал головой и перешел к другому квадрату, который у Марии числился под номером двадцать.

Это была больница, часть процедурной палаты, в которой Валерий присмотрел под общественные нужды два топчана, обтянутые искусственной кожей и покрытые чистыми простынями и… все. Медицинское оборудование, представленное штативом с капельницей, до сих пор заполненной каким-то прозрачным раствором и большую дамскую сумочку коричневого цвета он решил не трогать до возвращения хозяйки – Люды Николаевой – ушедшей в рейд с командиром.

В следующем, угловом квадрате под номером двадцать пять, их опять ждал сюрприз. Одним из самых ценных Ильин считал обретение помещений с крышей (или потолком, и четырьмя целыми стенами). Вот такое и пряталось здесь, окруженное обрезками стен со всех сторон. Размером четыре на четыре, комната располагалась практически по центру квадрата, ощетинившись на все стороны света своеобразными навесами шириной в те же четыре метра и глубиной в полметра. Все они были покрыты сверху плитами; на удивление не одна не рухнула. Так что к комнате прилагались еще четыре навеса. Сама же она тоже оказалась кухней; не такой скромной как у Зинаиды – с современным стильным кухонным гарнитуром, мойкой и газовой плитой под мрамор. Количество же электрических приборов в помощь хозяйке просто зашкаливало. За спиной завистливо вздохнула Котова. Увы, пока все это богатство пользы принести не могло, но… Наблюдая, как Маша нетерпеливо переходит от одной кухонной машины к другой и гладит их чуть дрожащими пальцами, он понял: хотят они или нет, а решить вопрос с электричеством им придется. И как можно раньше. Жизнь заставит… в лице их же собственных подруг.

У него мелькнула мысль перенести сюда котлопункт и склад продовольствия, но нет – не в красоте дело. Кухня Зинаиды была расположена гораздо удачней, да и троллейбус – его часть – уже был приспособлен под склад; но вот запасы здешней домохозяйки! Он открыл очередную дверцу гарнитура, и на него едва не посыпались пакеты специй в ярких упаковках; за ними теснились пачки с листовым чаем и натуральным кофе; банки с растворимым кофе и еще с чем-то.