Бедный Павел (СИ) - Голубев Владимир Евгеньевич Страница 33

Присоединившись к армии Румянцева на зимних квартирах в Бухаресте, я с удовольствием встретился с Щепиным. Отношения с ним у меня были самые дружеские, и мы с удовольствием отметили встречу. Он мне поведал о значительных небоевых потерях, на которые он не был в состоянии повлиять. Потери от ран в бою он по мере возможности снижал, хоть лекарей и не хватало катастрофически, а вот болезни и гибель людей от некачественного питания и питья он снизить не мог.

Я не был военачальником, хоть и получал уроки от Миниха, потому изначально не имел намерения лезть с советами к талантливым полководцам. Но, услышав рассказы Щепина, твёрдо решил заняться снабжением, коли, по мнению главного врача армии, именно в этом крылись основные наши потери. Румянцев оказался весьма умным военачальником и прекрасно понимал необходимость предлагаемых мер, но не обладал достаточной властью для их осуществления. Поэтому моё желание заняться данным вопросом принял просто на ура.

За снабжение армии продовольствием отвечала служба Кригс-коммисара и квартирмейстеры. Они, конечно, выполняли огромную работу — солдаты не умирали от голода, но бардак здесь царил первостатейный.

Во-первых, закупка и хранение продовольствия в нашей армии традиционно существовали отдельно от его доставки в полки. То есть за итог никто, как бы, ни отвечал — Кригс-Комиссариат утверждал, что провиант был в прекрасном состоянии, пока лежал на складах, а служба Вагенмейстера отрицала, возможность его порчи при транспортировке — в результате солдат получал испорченное продовольствие.

Во-вторых, о каком-то организованном питании в подразделении речи не шло — каждый готовит сам для себя из выданного пайка. В-третьих, воду каждый солдат берёт где хочет, и про кипячение здесь говорить не приходится — дров-то ему в степи взять негде. В-четвёртых, в паёк входили сушёное мясо, зерно, соль и водка — на редкость несбалансированный рацион, да к тому же он ещё и очень небольшой. Солдат был обречён на полуголодное состояние.

В общем, из-за всего этого, недостающее пропитание солдат мог получить либо за деньги у приданных ротам маркитантов[87], но ведь денег у него было и так немного. Так что в основном солдат добывал еду грабежом мирного населения.

С боеприпасами было чуть лучше, но проблем тоже хватало. А вот с формой… Форму солдату надо было вообще справлять самостоятельно. И на длительных маршах она быстро изнашивалась, а взять её в Молдавии и Валахии солдату было негде.

Это всё усугублялось тем, что традиционно зона ответственности армейского руководства заканчивалась на уровне полка, и далее всеми вопросами снабжения занимались полковые службы, подчинявшиеся только своему полковнику. А здесь уже царила такая самодеятельность…

В результате мы имели полуголодных оборванцев. Господи, и этот гибрид ежа и ужа должен обеспечить готовность солдат к бою. Нет, я понимаю, что солдаты у нас из крестьян, и не такое в жизни видели, но всё-таки… По-моему, вся эта странная система опирается на атавизмы Тридцатилетней войны[88], хотя в отличие от просвещённой Европы, у нас хоть продовольственные склады есть, и еда, и боеприпасы хоть как-то доставляются.

В общем, ситуацию надо менять, иначе у нас к следующему году солдат просто не останется — перемрут они от дизентерии, несварения и простуды. А уж лошадей точно не останется, с ними ситуацию ещё хуже.

Менять всё точно не буду, опыта не хватит. Надо хотя бы улучшить рацион солдата, организовать приготовление пищи и обеспечить солдат водой, да и лошадей обеспечить питанием. С одеждой и обувью тоже хорошо бы положение улучшить. Но сначала, надо снизить уровень хищений в интендантской службе, а то, мало того, что денег на это уходит как-то чересчур много, так ещё и солдаты получают откровенно испорченные продукты.

С этим справиться можно, только контролируя закупки, а людей для этого можно привлечь из числа выпускников корпусов тех, кто получили ранения, выбыли из подразделений, но остались при армии. Таких было пятеро…

Все молодые офицеры и капралы, показали себя очень неплохо, на тот свет не спешили, но и труса не праздновали. Всё как учили! Особенно меня поразила история капрала Сидорова и подпоручика Антропова, которая стала широко известной. Два орудия Антропова в битве под Рябой Могилой оказались под ударом турецкой кавалерии. Антропов совершенно верно просчитал, что, если он отступит с позиции, оставив орудия, но сохранив орудийную обслугу, то турки ворвутся на основную артиллерийскую позицию. Так что он во главе с пушкарями принял неравный бой, дав возможность выдвинуться нашим резервам.

За десять минут пушкари полегли в неравной схватке, но дело своё сделали. Остались в живых только тяжелораненые Антропов и Сидоров, причём капрал вытащил командира. Подвиг сей был славен. И Антропов, придя в себя, ходатайствовал за присвоение Сидорову офицерского звания. Но Румянцев отказал — солдат в офицеры не хотел производить категорически. В армии пошёл шум, ибо Сидорова даже многие офицеры считали героем.

Таким образом, уже за первый год службы, у выпускников новых корпусов сформировалась положительная репутация, а слова из евангелия от Иоанна, которые сказал Антропов, думая, что умирает на руках товарищей: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя», стали просто девизом русских войск. Так что материал у меня был прекрасный.

Все пятеро отобранных кандидатов имели серьёзные ранения, но уже выздоравливали. Служить сейчас в действующей армии они не могли, а ехать домой лечиться не хотели. Сверх списка, я хотел рассмотреть и Антропова с Сидоровым. Антропов потерял руку. Ему реально повезло: и Сидоров-герой вытащил его очень вовремя, и операцию ему сделал сам Щепин. Но служить он больше не мог, но и армию оставить не посчитал возможным. Сидоров также получил многочисленные раны и перешёл в разряд инвалидов, но уж запретить ему быть рядом со спасённым командиром Румянцев не смог. Так что, два героя-калеки грустно ходили друг за дружкой и не могли понять, как же им жить дальше.

— Илларион Иванович! — обратился я к Антропову, — Что Вы предполагаете делать в дальнейшем?

— Я Ваше Высочество в раздумьях… — молодой офицер слегка зарделся от внимания наследника, но всё-таки он видел меня не в первый раз — я часто бывал в корпусе, — но он понимал, что я завёл этот разговор не просто так.

— Тогда, господин поручик, я хотел бы предложить Вам некую неожиданную вещь. Как Вы отнесётесь к идее возглавить команду подобных Вам офицеров-инвалидов, для проверки служб Кригс-комиссара и Квартирмейстера?

— Я не очень понимаю…

— Меня категорически не устраивают ни качество, ни принципы работы служб снабжения. Сейчас радикально перестраивать данную систему я не готов — процесс небыстрый, поэтому только после войны. Но вот накормить и одеть армию сейчас просто необходимо! Сами видите, что солдаты голодные и неодетые, нестроевые лошади падают сотнями…

— Безусловно, вижу, Ваше Высочество!

— Для Вас в неофициальной обстановке — Павел Петрович! Нам надо победить в войне, причём потерять при этом как можно меньше людей. Люди нам ещё понадобятся. Надеюсь, что Вы думаете также, поручик?

— Конечно, Ваше… Павел Петрович!

— Прекрасно! А Вы в корпусе были одним из лучших по математике, умны и имеете прекрасное представление о питании солдат и лошадей. Притом Вы чрезвычайно авторитетны в армии — Вам и карты в руки!

Так и нашёлся начинающий руководитель службы снабжения. Остальных ребят я и Антропов совместно накрутили так, что они землю рыть были готовы. Со всеми проблемами сразу, конечно, не справятся, пусть просто ревизию для начала проведут.

Сам решил качеством продовольствия поинтересоваться. Съездил на главные склады, осмотрел. М-да… Сушёное мясо и солонина — гнилые, зерно и крупа тоже гнилые и грязные. Водки мало.