Чингисхан. Пядь земли - RedDetonator Страница 33

Бедолага, получивший удар в левое плечо, с криком опал на чистый ковёр и показал тем свою полную неготовность продолжать бой. Вероятно, удар затупившимся мечом сломал ему кости плеча, что даже врагу не пожелаешь – вряд ли правильно срастётся, поэтому секунду назад полезный воин превратился в никому не нужного иждивенца.

Последний стоящий на ногах ауксиларий, верно взвесив свои шансы, бросился вправо и перескочил через ограждение ложи, рухнув в песок.

Альвомир, склонный доводить дело до конца, пинком откинул от своей жертвы меч, после чего с усилием вдавил острие спаты прямо в грудь противника. Высококачественные пластины разошлись и пропустили сталь к грудине задыхающегося от давления на грудь ауксилария. Хруст и сдавленный всхлип.

– Хорошие мечи у вас делают, – произнёс Эйрих.

– Как это понимать?! – воскликнул Лигариан, магистр оффиций.

– Измена, – ответил Эйрих. – Когда здесь появились убийцы, не было ни единого палатинского ауксилария. Очень удачно, не находишь?

– Да, но… – начал Лигариан.

– Но это меньшая из наших проблем, – перебил его консул. – Смотрите!

Эйрих развернулся и посмотрел в указываемом направлении.

Консул указывал на арену, где происходило нечто непонятное и тревожное.

Люди высыпали на песок и начали массовую драку, кто-то уже применял ножи и кинжалы, а кто-то удачно взял с собой дубинки и камни.

Бедолагу, которого Альвомир уронил с балкона ложи, уже раздавили, а кто-то в толпе уже размахивал его кинжалом.

– Что же делать? Толпа вновь хочет крови! Что же нам делать? – начал верещать Лигариан.

Лицо его было бледным, а глаза лихорадочно бегали – ему очень страшно, а это значит, что либо он знает о происходящем гораздо больше, чем Эйрих, либо он обычный трус.

– Вновь хочет крови? – переспросил он.

– Да, – ответил за магистра Флавий Антемий. – Вслед за восстанием в Антиохии, где-то двадцать лет назад, восстали и Константинополь, и Александрия, и Фессалоники. Пролетарии были недовольны новыми налогами, но сейчас… Давай поговорим об этом в другой раз, а сейчас придумаем, как нам выпутаться из этой беды.

В такой ситуации с пленными возиться никак нельзя. Эйрих подошёл к смуглому в халате, всё так же лежащему на полу ложи, после чего резко погрузил меч в его грудь.

– Идите за мной, – произнёс он, а затем указал на покойного Флавия Аркадия. – Альвомир, возьми тело императора.

Гигант уронил щит и положил труп себе на левое плечо. Его не смущало то, что из покойника на его плечо потекла тёмная кровь.

Эйрих перехватил меч поудобнее и направился на выход.

Народные мятежи – он только читал о таком у принцепса Октавиана Августа. Умозрительно он мог представить себе, когда десятки тысяч людей вдруг перестают жить своей обычной жизнью и идут свергать императора, но сейчас ощущения от осознания невольного участия в чём-то подобном мерцали новыми красками.

И это очень плохо для его планов. Если город погрузится в хаос, то начнётся разбой, грабёж, насилие, а также прекращение производства доспехов с оружием. С последним мириться было нельзя.

– Я остановлю этот произвол, – с уверенностью произнёс Эйрих, спускаясь по каменной лестнице к выходным вратам.

А у ворот было семь человек, из обычных жителей Константинополя, вооружённые ножами и дубинками. Некоторые из них в варварских туниках, а кто-то одет совсем бедно.

– Взять их, они за «белых»! – воскликнул какой-то гладко выбритый грек с хрипловатым голосом.

Эйрих зарубил двоих, а Альвомир нанизал на спату лишь одного, когда остальные бросились в бегство. Тем и отличаются мирные жители от воинов – коленки начинают трястись слишком быстро.

Вытерев кровь о серую тунику последней жертвы, смотрящей в потолок неверящим и испуганным взглядом карих глаз, он, под удаляющийся топот, приоткрыл ворота и оценил обстановку снаружи.

Судя по всему, мятеж сейчас ограничен Ипподромом, поэтому есть шанс вовремя добраться до казарм и собрать войско, чтобы удержать мятежников внутри.

– Нужно спешить, – произнёс Эйрих и побежал в направлении казарм.

Расстояние неблизкое, потому что тут одно здание Ипподрома устанешь оббегать, но делать нечего, ведь что счёт идёт на минуты.

Когда Эйрих выбежал на Месу и добрался до Милиария,[33] стало ясно, что они уже опоздали с реакцией – толпа повалила из главных ворот Ипподрома, именуемых «Чёрными воротами», а это значило, что беспорядки скоро распространятся по всему городу.

Преодолев врата на территорию Большого дворца и добежав до палатинских казарм, что располагались за пустырём, где римляне собирались что-то строить, Эйрих наткнулся на праздно шатающихся дружинников, не вооружённых и даже не одетых в казённые кольчуги.

– К оружию! – выкрикнул Эйрих. – Нимана и Хумула ко мне! Альвомир, отнеси тело в казарму!

На шум вышла Эрелиева.

– Что происходит? – спросила она.

– Помоги Альвомиру, все вопросы потом, – ответил ей Эйрих. – Остальные – живее вооружайтесь!

– Мне нужно раздать указания схолариям, – вмешался Флавий Антемий.

– Только под сопровождением моих воинов, – ответил на это Эйрих. – Будет глупо, если тебя забьют камнями и дубинками по пути к казармам схолариев.

Началось нездоровое оживление и из казарм посыпали остготские воины, поправляющие экипировку.

Когда все дружинники выстроились в неровный строй перед казармой, к Эйриху подошли Ниман и Хумул.

– Что случилось? Чего кровью измазался? – заинтересованно спросил Хумул.

– В городе беспорядки, простолюдины учинили мятеж, – ответил Эйрих. – Это плохо для наших дел тут, поэтому нам придётся расколоть пару сотен голов, пока всё не наладится.

– Будем убивать мятежников? – оживился бывший охотник.

– Да, – кивнул Эйрих.

Его ответ взбудоражил воинов, начавших тихо и возбуждённо переговариваться.

– Грабёж запрещён, – произнёс Эйрих. – Найду у кого-нибудь лишнее серебро или чужие украшения – накажу.

Остготские воины резко погрустнели.

– О чём ты говоришь с ними? – поинтересовался консул Флавий Антемий.

– Я запретил им грабёж, – ответил Эйрих. – Но должен дать им что-то взамен.

– Каждый твой воин, участвовавший в подавлении мятежа, получит по десять солидов, – расщедрился консул.

– Консул Флавий Антемий только что обещал, что каждый из вас, кто будет участвовать в подавлении мятежа, получит по десять солидов, – перевёл Эйрих на готский язык.

– О-о-о! – обрадовался Хумул.

– А это сколько серебром? – спросил Альдагер, один из молодых воинов, рыжеволосый и безбородый.

Многие из них в глаза не видели золотых монет, потому что у готов в ходу серебро и то по весу, а не монетами, поэтому обычные жители знают только, что золото – это баснословно дорого.

– Двести сорок силикв, – ответил Эйрих. – Будто бы ты за один