Вот это жизнь! - Михаил Леккор Страница 33

Дмитрий им богатеть не мешал. Лишь бы его доля увеличивалась. Ведь пока он будет дома, то кормиться можно не только сельскохозяйственной продукцией. Смола, поташ, зола, опять же бревна. Они в городе всем нужны, от государства с боярами до последних мужиков — горожан. Лесоматериал везде основа — дом ли строить или хозяйственные постройки, корабли или те же лодки, стены или мостовые. С руками оторвут, вези только.

А ведь, кроме того, лес богат и другой продукцией. Зверя много количественно и качественно — медведи, кабаны, лоси, зайцы, лисы, волки, кого на мясо, кого на шкуры. Животноводство, а, тем более, промышленное животноводство через комплексы и фирмы развито еще очень слабо, да что там, еще и нет совсем, что вырастят в городе ли, в деревне ли в приусадебном участке, то и мало-мало везут на рынок. Ртов много, товаров мало.

И птица, с той совсем плохо. При усадьбе выращивали только куриц да и того в основном для оброка, а потом две-три головы — на рынок. Больше опять же боровую птицу едят — глухари там, тетерева, рябчики, лесные голуби…

А различная ягода — черника, клюква, брусника, малина, земляника, клубника. Грибы — боровики, красноголовики, рыжики. Ужас ведь сколько!

При этом, если на частных владениях на зверя да птицу в основном может охотиться, в основном, сам владелец — дворянин. Да он же и в государственном лесу добывает. Крестьянину ведь некогда, он трудится на дворянской земле для себя и для владельца с государством, что при примитивности орудий труда и технологий очень непросто и долговременно. А свободные охотники, как социальный слой, в европейской России как-то не развивается.

Но вот ягоды-грибы вполне могут таскать девки, бабы, дети. Правда, только для собственного потребления. Это ведь в ХХ — XXI вв. сто километров не расстояние, а в XVIII веке многие жители всю жизнь жили только в своем селении, поездка в волостной центр или в близлежащий город — событие на всю жизнь.

Итак, как тебе, сын боярский, можно разбогатеть? Можно поднять мужиков трудится на лесные деревянные богатства, охотиться всласть, дичи и птицы еще довольно много и в Европейской России. Дмитрий добывал его много всю свою жизнь, но опять же, главным образом, для собственного потребления, на рынок только если надо было товар какой.

Но все-таки настоящие богатства можно было получить только став посредником между крестьянским хозяйством и городом (государством). В средневековье дети боярские (дворяне) фактически ими и были, поставляя в городские закрома, продавая на рынок крестьянскую продукцию. Конечно, эта его не главная функция, все-таки помещик был, прежде всего, профессиональный воин. Поэтому и при его господстве в XVI — XVIII и при последующем отталкивании от рынка в XIX веке он никогда не был единственным каналом поставки. Но, однако же всегда, и Саша это прекрасно знал, до тех пор, пока дворянство не были уничтожено в результате событий 1917 года и дальше, оно играло важную роль в экономике.

Так почему же конкретный сын боярский в ранге попаданца, знающий, хотя бы теоретически, торговлю в будущие рыночные века, не может разбогатеть в Петровские времена, когда как раз экономика стала развиваться максимальными шагами? Ведь и он в качестве второстепенного ремесла и торговать может, и производить что-нибудь из чего-нибудь. Ему это, как бы, даже отметится.

Ну а что воевать, так поместье (вотчина) имеет значительную автономность. Главное, создать логистику от нее до рынка. Скажем до Москвы. А потом вообще «эвакуировать» крестьян в Петербург? Там воинов и чиновников будет много, вот огромный и готовый всегда что-нибудь пожрать рынок

Да, он юридически и фактически сын боярский, то есть в первую очередь, воин. И нынешний государь Петр Алексеевич его, как гвардейца, обязательно пошлет на войну. М-м, куда? В Польшу или в Прибалтику, скорее сего, а может и на другие участки, более второстепенные и потому в исторических трудах не зафиксированные.

А есть хочется в любое время суток и почему-то очень много и сладко. Так что работайте негры, пардон, мужики, а уж ваш хозяин с сего дня постарается!

Так они проехали по всем деревням, осмотрели все земельные владения Дмитрия — и пахоту, и лес, и даже небольшое болото. Приличные, однако, участки, есть из чего жрать.

Никита и раньше знал о свалившемся на его друга счастье (в причинах он так, в сущности, и не разобрался, легкомысленно посчитал — просто повезло). Но ведь одно дело знать о богатстве друга-сообщника, а другое это видеть и понимать.

— Ты, меня, теперь, однако, раза в три богаче будешь, Митрий Ляксаныч — с завистью и с какой-то меланхолической грустью констатировал Никита. Дмитрий про себя удивился, по отчеству именует! Видимо изменение в хозяйстве меняет и статус, хотя и в основном моральный.

По возвращению из длительного «вояжа» в свой «господский» дом, Дмитрий устроил щедрый пир, чтобы поддержать Никиту и обмыть щедрый дар Петра. Пили водку, брагу, пиво, крепкие наливки. Водка ему не понравилась — слабая, меньше тридцати градусов и вкус гадкая. То ли дело наливки. И в голове шумит после одной большой чарки и на вкус приятна. Попаданцу даже показалось, что как бы она крепостью свыше сорока градусов. Неисповедимы пути Господни!

И пожрать пирующим было много чего. Причем не только копченое мясо и жареная рыба, моченые капуста и яблоки, печеный хлеб, конечно, — все дары окрестных лесов, водоемов, собранного оброка крестьян. Но и рыночные товары купчин — колбаса и ветчина, мармелад и даже сахар. Поели-попили, пока не стали идти обратно.

Никита все тяжело вздыхал, завидуя другу, но постепенно хмель давал свое и они горячо заспорили о качестве византийских сабель и красоте польских девиц. Так и прилегли на столе рядом с остатками пищи и чарок со спиртным

Уже засыпая, Дмитрий почувствовал, как его бережно поволокли к кровати и раздели женские, но сильные руки. Марья, красивая моя! А он ей ничего в подарок ей не привез, скотина безрогая, что б его на том свете черти жарили!

Он обхватил ее и прижал к себе, такую мягкую и желанную. Она и не сопротивлялась, только скинула с себя мешающее платье. Хорошо быть, наконец, дома!

Глава 15

Всеблагая милость сиятельнейшего государя — это, разумеется, хорошо, даже замечательного, но и самому тоже не