Задача - выстоять - Лев Котляров Страница 33

— Добрый день, я решил сам потренироваться.

— И как? Получается? Говорят, у тебя огромный потенциал.

— Возможно, — потянул я, косясь на испорченный манекен. — Мне говорили, что силы много, а контролирую я ее плохо. Но сейчас вот понимаю, что обучение в академии не прошло даром.

— Давай посмотрим, что ты умеешь, — он махнул на мишень, — на уроках младших классов мы не уделяем время на тренировки. Сначала, как известно, идет теория. А то подожгут сарай по незнанию, а потом его восстанавливать. Да и тело не сразу приспосабливается к переработке магии. Нужна аккуратность. Давай начнем с простого.

Я кивнул, создал крохотный шарик, едва напитанный силой, и лихо бросил его в цель. Заклинание шлепнулось по черному камню и сползло на песок.

— Хорошо, но слабо. Еще раз.

Новая сфера была не в пример больше и мощнее. Но эффект вышел такой же. Хлопок и плавное скольжение вниз.

— Лучше. Еще.

Филипп Александрович заставил выпустить меня еще десяток шаров, постепенно усложняя задачу. То поразить сразу две мишени, то три и не подряд. К концу занятия я почти выдохся и утирал пот со лба.

Тренер внимательно не спускал с меня глаз. В один из перерывов я сосредоточился на его эмоциях и вдруг понял — он меня проверяет! Сколько силы я могу пропустить через себя и как быстро устану.

Волна гнева мгновенно затопила мой разум и на моей ладони появился плотный электрический шарик. Я замер напротив тренера, сжигаемый злостью.

— Чего остановился? — прищурился он. — Все? Выдохся?

Я был всего в миллиметре от очень плохого поступка. Но тут меня словно перещелкнуло изнутри, накрывая пеленой безмятежности. Ментальная магия накрыла меня и мгновенно успокоила.

— Да, уже почти выдохся, — пробормотал я, — последнее заклинание и, пожалуй, хватит на сегодня.

И швырнул шар в мишень. Раздался грохот, и “голова” манекена разлетелась на осколки. Тренер едва успел поставить передо мной воздушный щит. Он встал ровно поверх моего ментального, который я успел поставить чуть раньше.

— А вот это уже очень хорошо. Алексей, у вас действительно огромный потенциал, — от увиденного он поменял тон общения. — Боюсь, что мои занятия вам не нужны. Надо попросить Эдуарда Львовича перевести вас в старший класс. Мне интересно поставить вас в пару с другими учениками.

— Не стоит. Мне хочется больше узнать о теории магии, — я вежливо поклонился. — Спасибо за вашу оценку, тренер. Хорошего вечера.

Я сделал несколько шагов к выходу, но тут понял, что Филипп Александрович видел мой ментальный щит. Пришлось вернуться и очень убедительно попросить его забыть об этом досадном недоразумении. Оставив тренера с остекленевшим взглядом, я вышел во внутренний двор и довольно улыбнулся.

Сила — это прекрасно.

***

В комнату я не шел — летел. Все же объединение сил помогло лучше понять способности. Тело стало сильнее, реакции обострились, даже голова стала лучше работать.

К сожалению, того же нельзя сказать про эмоции. Они сменялись ежесекундно. Мне то хотелось приплясывать от нетерпения, то разбить пару стенок, то выть от отчаяния.

Но если вспомнить слова Лискина, то так оно и должно быть. Организм должен привыкнуть к изменениям в магии. Ему и с одной было тяжело, что уж говорить про четыре?

Поэтому я решил провести остаток времени до возвращения Кунцева в своей комнате. Привести мысли и чувства в порядок.

Едва я зашел к себе, мое внимание тут же привлек тайник с артефактом пустоты. Сразу же забыв про обещание отдохнуть, я подумал, что может получиться вытащить камень без особых последствий?

Присев на кровать, я на мгновение растерялся. Будет ли иметь значение сила мага при работе с этим артефактом? Или, наоборот, нынешняя комбинация способностей только поможет мне?

Закатав рукава, я полностью сосредоточился на металлической коробке.

Первой в дело вступила любимая электрическая магия. Ударил не сильно, но заклинание не повредило блестящий бок, а лишь рассыпалось искрами.

Мало.

Добавил темных вкраплений в свой шарик и попробовал снова. И отколол от стены целый кусок штукатурки. Но от удара коробка вылезла почти наполовину. Это оказался ничем не примечательный ящик.

Через магическое зрение мне удалось рассмотреть тонкие потоки, которые усиливали стенки тайника. Один из них был поврежден. Разобрать, что это за магия у меня не получилось.

Вот поэтому мы с Дмитрием и смогли обнаружить это место. Я был прав — уборщики повредили часть защитного контура своими заклинаниями. Почему же этот контур был такой слабый?

Неужели разрушился от времени? Надо спросить у Кунцева насчет этого. Он точно должен знать такое.

Зато теперь я понимаю, что открывать тайник нельзя. Нужно восстановить магический слой, не пускающий магию артефакта наружу.

Здесь мне помогла ментальная способность. Я решил использовать ее, как с шариками — туго обернуть силу вокруг коробки.

Но почему-то все мои труды пошли прахом — камень пустоты вновь и вновь выкачивал все теперь уже из самого заклинания.

Походив по комнате взад вперед, я вспомнил, как как-то пытался делать защиту от ментального воздействия. Она похожа на сетку и должна была беречь голову от любого вмешательства.

Я давно уже не пробовал такое делать. Руки как-то не доходили. Почему бы сейчас не попробовать провернуть похожее?

Тонкие нити неторопливо облетали ящик, замыкаясь друг на друге. Их я расположил в миллиметре от стенок, избегая соприкосновения с металлом.

Через пару часов я окончательно выдохся, но остался доволен. Защита надежно изолировала артефакт и теперь можно выдохнуть. Я даже подошел вплотную к стене, но ничего не почувствовал.

На радостях повалился на подушки, прикрыл глаза и сразу же провалился в сон.

Разбудили меня глухие удары в дверь.

— Не надо мне ломать тут все! — крикнул я вставая. — Что за манера все крушить направо и налево?

Злость раскрасила мои щеки алыми пятнами. Взлохматив волосы, пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

В коридоре стоял один из моих одноклассников. Его лицо было крайне встревожено, до меня долетел панический страх.

— Что случилось? — быстро спросил я.

— Нападение! Все приказано собраться в главном корпусе, — выпалил он и побежал к двери Кунцева.

— Он уехал, — бросил