Василий Звягинцев - Бремя живых Страница 34

«Ну ни хрена себе! Тоже, Грушницкий нашелся. Это что же, придется этого орелика обездвижить пулей в колено, чтобы он сдуру в лоб пулей не засветил? Они все, похоже, на своих коробках малость того, от безделья, обилия металла вокруг и электромагнитных полей. Точно, как матросики кронштадтские в восемнадцатом году…»

К счастью, все оказалось не так сложно.

Лейтенант всего лишь желал немедленно отправиться в тир, где сухопутный доктор должен или доказать свое право рассуждать на означенную тему, или за свой счет угостить всех в ресторане. Пусть даже не в «Дамаске», пусть в «Шайбе».

На такую дуэль Вадим согласился охотно. Благо и тир был недалеко, и деньги, на случай маловероятного, но все же проигрыша, у него при себе имелись. Чего же не повеселиться?

Стрелять договорились каждый из своего оружия, что, конечно, в отличие от официальных соревнований, давало преимущество тому, кто регулярно пользовался пистолетом и правильно за ним ухаживал.

Вадим, разумеется, положенный ему по штату как нестроевому «ТТ» с первого дня службы держал в сейфе почищенным и смазанным, а повседневно обходился «рекомендованным» девятимиллиметровым «вальтером» образца 1935 года. (Было в Российской армии такое понятие – «рекомендованные образцы личного оружия», то есть официально разрешенные для ношения и употребления на службе, но приобретаемые за собственный счет.)

Лейтенант Веткин с флотским шиком носил в кобуре на длинных ремешках «Браунинг № 2».

Увидев пистолет Ляхова, лейтенант не мог не насторожиться, «штафирка», не имеющий понятия о том, каким образом попадают в людей те кусочки металла, что ему потом приходится извлекать, вряд ли стал бы тратить деньги на дорогую огнестрельную игрушку, причем достаточно тяжелую. Откуда моряку, если и выходящему за пределы базы, так только в составе комендантского патруля, знать, каково это – чуть не ежедневно мотаться вдвоем с водителем между разбросанными в горах гарнизонами. Тут не только «вальтер», тут и ручной пулемет пушинкой покажется.

Но отступать было поздно, да и подогретое чувство собственного достоинства, сопряженное с недавней обидой, заставляло лейтенанта верить, что реванш он непременно возьмет. Если не на первенстве флота, так уж здесь, на глазах друзей-товарищей.

Условия «дуэли» были простые. Дистанция двадцать пять метров, обыкновенная ростовая мишень для скоростной стрельбы, поднимающаяся внезапно и под любым углом на неожиданное время, то на секунду ребром, то на три фасом. Пять патронов дуэлянтам, затем подсчет очков. Все.

Вадим в такие игры играл с ранней молодости и знал некоторые приемы, которые вряд ли были известны сопернику. Причем выиграть он хотел настолько чисто и бесспорно, чтобы всем окружающим стало ясно, чем боевые армейские офицеры отличаются от флотских аристократов, для которых пистолет – просто игрушка, способ приятного препровождения досуга, а не последний шанс на выживание.

Этого он и достиг. Едва только под бетонными сводами тоннеля, освещенного спрятанными в специальные ниши фонарями, стих грохот выстрелов и чуть рассеялся пороховой дым, секунданты кинулись к мишеням.

Все пять ляховских пуль легли не просто в мишень, а с элегантным изыском в то место, где у человека располагалась бы переносица. И все пробоины можно было накрыть серебряным рублем.

Веткин тоже попал неплохо, и если считать по очкам, так разница составила всего лишь четыре. Десятка центровая, десятка габаритная, две девятки, едва не ставшие таковыми, и последняя несчастная восьмерка, миллиметра не дотянувшая до белой линии девяточного круга. То есть, по реальному, стреляли они оба отлично, и будь перед каждым из них настоящий противник, живым бы он не ушел.

В спортивном же смысле победа Ляхова сомнений не вызывала, как если бы сравнивать чистый нокаут с победой по очкам. Нельзя сказать, что лейтенант Веткин расстроился. Он был просто раздавлен морально, видя усмешки товарищей, которые только что за него болели. Но, будучи человеком чести, он, сунув пистолет в кобуру, подошел и пожал Ляхову руку.

– Прости, капитан (в знак уважения он впервые назвал его не по фактическому званию, а по погонам), я действительно был не прав. Поехали в кабак. Только – как стрелок стрелку – поделись, в чем тут главная фишка? Я ведь тоже знаю, как целиться и когда спуск нажимать.

– Фишки никакой тут нет, – искренне ответил Вадим, – просто я одно время увлекался дзен-буддизмом. Ты все время думаешь о себе и о пистолете, а я – о мишени и пуле. Где им хочется встретиться. Стоит это правильно понять, а дальше уж они сами…

– Не понимаю, – честно сказал лейтенант, – ну и хрен с ним. Стреляю я все равно лучше всех прочих. А ты – это просто совсем другое дело…

…Воспоминания в очередной раз подтвердили, что жизнь он все-таки живет свою. Как бы оно ни выглядело со стороны. Даже если полностью согласиться, что был и другой такой же Ляхов, существовавший в параллельном мире, где Сема Бриман вырезал свое имя на алюминиевой фляжке, готовился демобилизовываться в прошлом году, террористы бродили по горам и попадали под огонь случайно вставших у них на пути русских офицеров.

Что из этого? – скажете вы мне. Я-то живу здесь и сейчас. Пусть в совершенно дурацком и неправильном мире, а разве вся окружающая Вселенная не дурацкая и не неправильная? Кто сумеет доказать обратное – готов угощать в любом кабаке, как угощал меня и окружающих проигравший в честной борьбе лейтенант Веткин.

– Чем это ты тут занимаешься? – полностью погруженный в свои мысли, Ляхов не услышал, как спускается по лестнице Майя. Впрочем, и мудрено было услышать, поскольку шла она босиком, и из одежды на ней, за неимением халата, была надета белая офицерская рубашка на голое тело, едва спускающаяся до верхней трети бедер.

– Я думала, ты водку пьешь в одиночестве, а ты какие-то тетрадки листаешь, да так увлекся, что я уже сколько стою, ноги замерзли, а ты – ноль внимания.

– Извини, – вскинул голову Вадим. – Просто проверяю кое-что. И, знаешь, успешно…

Майя не стала спрашивать, о чем конкретно идет речь, сейчас ей это было неинтересно. Просто указала движением головы вверх и за спину, и Ляхов покорно поднялся. В самом деле, чем еще заниматься живым людям, хотя бы и на этом свете?

Оказывается, Майя не только успела уложить Татьяну спать, но и приготовила постель в одной из маленьких одноместных комнат, в стороне и за углом по отношению к заранее распределенным между присутствующими номерам.

Вода в душе, на удивление, текла из кранов и рожка с полным напором, и горячая и холодная. Что было бы загадкой, если бы Ляхов не вспомнил, что эта база, как и Хайфская, снабжаются энергией от компактной ядерной электростанции, и что бы там ни происходило – в том мире, в этом или на границе между ними, – делящийся уран по-прежнему греет воду, пар от нее вращает турбины, обеспечивая энергией соответствующие объекты, включая и здешнюю теплоцентраль.

Хорошо, хоть так. Это позволяет надеяться, что ближайшие годы, как минимум до исчерпания межремонтного ресурса, они могут не беспокоиться о собственной судьбе. И холодильники работают, сберегая годовой запас продуктов для пятисот как минимум человек, и все технические системы, поддерживающие боеспособность базы и кораблей.

Скользнув к Майе под одеяло, ближайшие пятнадцать-двадцать минут он не задумывался больше ни о чем.

Соскучившееся по мужским ласкам тело девушки вело себя совершенно автономно от ее разума. Это вообще счастливое врожденное свойство, отнюдь не каждой женщине доставшееся, – великолепный интеллект, какой дай бог иметь хоть одному мужику из тысячи, жесткий, непреклонный в достижении цели характер, и одновременно темперамент, которому если уж дать волю, начинает работать на уровне инстинктов, с единственной целью – получить максимально возможное наслаждение.

Сегодня, как и в первый вечер их знакомства, будто забыв, какой мягкой, покорной и вроде бы малоопытной девушкой она изображала себя в постели на израильской базе, Майя превратилась в необузданную римско-греческую вакханку. Будучи при этом совершенно трезвой. Тот бокал сухого вина, что она выпила за завтраком, на такие подвиги воодушевить не мог. Тут явно было нечто другое.

Майя не столько занималась достаточно уже традиционным для них делом, как пыталась таким образом избавиться от мешающих ей мыслей. И цели своей скорее всего добилась. Потому что следующие двадцать или тридцать минут лежала на спине в блаженной прострации, смотрела в потолок и обменивалась с Вадимом не слишком многое значащими словами. Пока вдруг не села на кровати, подтянув одеяло к подбородку.

– Значит, так. Я свою долю задачи выполнила. С Татьяны глаз не сводила, смотрела, слушала, размышляла. Иногда совсем легонько провоцировала…

Вадим ждал продолжения, но она замолчала, спрыгнула на пол, быстро, не предлагая ему отвернуться, оделась.