Дмитрий Светлов - Право на власть Страница 34

– Я барон Бертран фон Шюльп! – Невысокий крепыш лет тридцати пяти сделал шаг вперед.

– Я Йохан, лекарь и натуралист, – неловко шагнул худощавый монах.

– Я Осеандр, картограф и рисовальщик, – представился второй монах.

– Устраивайтесь господа. – Норманн гостеприимно указал на кресла в стиле Людовика XIV.

Гости нерешительно ступили на толстый ковер и чуть ли не на цыпочках двинулись к указанным местам. И тут Норманн понял причину их неестественной робости. Стены! Они боялись смотреть на стены! Надо же! Кто бы мог предвидеть такой эффект! Занимаясь интерьером своего личного кабинета, он решил обтянуть стены портьерной тканью, благо в грузовике этого добра нашлось почти пятнадцать тонн. По общей задумке больше всего подходила ткань под золото с черными завитушками в стиле барокко. Людовик XV это не только крылатая фраза «Государство это я», но и активно захватывающая зрителя помпезность витиеватого декорирования. А кабинет выдержан именно в этом стиле, золото, кругом блеск драгоценного металла. Ну а то что использовано «цыганское золото», этого хозяин кабинета не собирался никому говорить, тем более случайным визитерам. Так что с точки зрения гостей комната буквально изобиловала дорогущим золотым шитьем, а канделябры и прочие металлические предметы сияли чистым золотом.

– Весь флот уже здесь, или вы бросили лодки на произвол судьбы? – дождавшись, когда гости устроятся, спросил Норманн.

– Осмелюсь доложить, герр Норманн фон Рус! – Барон Бертран фон Шюльп резко встал. – Оставшиеся плавсредства под наблюдением моего заместителя.

– Кто он? Обычный корабельщик или ваш сержант?

– Никак нет, вторым после меня назначен барон Маркварт фон Пинев.

– Уже хорошо, я сторонник строгой дисциплины и порядка. У кого список привезенных товаров?

– Прошу вас. – Барон протянул рулончик бумаги со знакомым сине-черно-белым шнурком.

Норманн начал читать и недовольно отбросил в мусорную корзину.

– Бред! Кому вы продадите железо и соль? Бессмысленно везти медь к рудникам, где ее добывают!

– Кроме этого, мы привезли ткани и оружие!

Норманн распахнул дверцы шкафа и показал приготовленные образцы.

– Китайцы воюют совсем другими мечами, арабы предпочли сабли еще до времен Первого крестового похода.

– Но мы этого не знали!

– Так спрашивать надо тех, кто знает! Я надеюсь, вы взяли достаточно золота?

– С нами два бочонка золотых монет и восемь с серебром.

– Через неделю выходим в поход. К этому времени вам надлежит разделить все монеты на равные части по числу доверенных лиц.

– Но зачем? В бочонках оно будет сохраннее!

– Ну да, гарантированно пролежит на дне реки сотни лет. Мы пойдем по диким краям, где разбойников больше, чем комаров!

– Я понял, господин герцог, – удрученно ответил барон. – У меня к вам письмо от ганзамистра Конрада фон Аттендорна.

Если отбросить в сторону слащавые пожелания и вежливые обороты, письмо содержало три важных момента. Во-первых, Норманн назначался начальником экспедиции до города Сарай-Берке, где следовало купить верблюдов и найти попутчиков до Китая. Ответственность переходила на Хинриха Папа только после выхода каравана за городские ворота. Дальше ганзейцы топали самостоятельно под охраной дюжины баронов. Во-вторых, Норманн получал доставленные товары вместе с датскими карфи как бы в дар, с правом распоряжаться по собственному усмотрению как грузом, так и выручкой. Три сотни копейщиков прибыли к Норманну как подарок от Ганзейского союза. Дальновидные и расчетливые господа правители Ганзы подарки просто так никому не делают. То, что он находится «под колпаком», стало ясно из третьего важного моментика. Если приводить дословно, то ганзамистр написал следующее: «Я приветствую твою отвагу и то, что ты побил в Риге поджигателей, наказал их, лишив имущества. В то же время следует быть внимательней, ибо ты увел корабли не только торговцев Готландского союза, но и купцов Ганзы».

Норманн не питал иллюзий по поводу возможности сохранить в тайне свою диверсию в Риге. Он знал, что его причастность обязательно станет общеизвестной. В письме важен совсем другой нюанс: он ограбил ганзейцев, а Конрад фон Аттендорн всего лишь пожурил за невнимательность. Отсюда вывод, грабить можно, надо только разузнать маркировку кораблей руководства Ганзейского союза, иначе не миновать серьезной кары. Оторвавшись от письма, Норманн заметил ошеломленный взгляд барона Бертрана фон Шюльпа. Ну да, он увидел разложенную на столе карту Каспийского моря.

– Что вас здесь заинтересовало? – стараясь выглядеть равнодушным, спросил Норманн.

– Откуда у вас персидская карта диких земель Тартарии?

– Почему вы решили, что карта персидская?

– Ну как же! Вон надписи арабской вязью. – Барон ткнул пальцем в название реки.

Ах вон оно что! Когда рисовалась карта, Норманн просто от скуки стилизовал русские буквы под восточную вязь. Внешне конечно же очень похоже на арабское письмо, и прочитать практически невозможно, текст написан по-русски, но в стиле двадцать первого века. Карта на самом деле очень интересная, например, с востока в море впадают две реки – Сырдарья и Амударья, а Урал отмечен более полноводным, чем Волга.

– Хинрих Пап получил от меня подробную карту Великого шелкового пути, так что вам не придется идти вслепую.

– А мне можно посмотреть? – робко попросил Осеандр.

– Пожалуйста! – Норманн развернул карту и откинулся в кресле.

Ганзейцы благоговейно водили пальцами по куску шелка и шепотом выражали свой восторг. Четырнадцатый век, для Европы Земля не только плоская, но и полная неведомых загадок. Начни сейчас Норманн рассказывать о жутких чудовищах, великанах и прочих людоедах, никто из них не усомнится в правдивости его слов. Далекие края страшили своей таинственностью, как темная комната пугает маленьких детишек.

– Господин, – дворецкий слегка приоткрыл дверь, – пришел Хинрих Пап, я его отвел в рабочий кабинет.

– Проводи туда моих гостей, я спущусь чуть позже. И позови Томаса, надо оружие повесить на место.

Норманн решил держать дистанцию с посланцами Ганзы, друзьями-приятелями им не быть хотя бы по причине скорого расставания. А дружелюбная встреча может быть воспринята как слабость, заискивание перед всесильной Ганзой. В складывающихся обстоятельствах Любек более заинтересован в дружбе с зарождающимся княжеством. Норманн не собирался делать никаких встречных шагов, тем более после неожиданного пассажа с обретением родителя. Что ни говори, а его папа ни много ни мало, а губернатор Новгорода. Как следствие, специалисты торгово-политического пасьянса обязательно пришлют сюда своих представителей. После разговора в рабочем кабинете на общие темы гостей накормили колбасками из дикой свиньи с тушеной квашеной капустой и крепким темным пивом по типу портера. Затем Норманн отправил баронов с монахами в гостевой дом, а сам решил переговорить с Максимом.

– Ты чего заявился так поздно? – удивленно спросил профессор.

– Понимаешь, Максим, я снова получил щедрые подарки от Ганзы.

– И что? Спал бы в сладких грезах.

– Подвоха опасаюсь. Я уезжаю надолго, здесь будет править мой дядя Владимир Данилович.

– Ну и?..

– Как бы чудес не натворили за моей спиной.

– Э, друг, зря волнуешься. По лествичному праву определяется родовой принцип как наследования, так и управления имуществом.

– И я об этом, начнут тут без меня хозяйничать – и тю-тю все мои планы.

– Ты не понял, здесь твое личное имение, им никто без тебя не может распоряжаться.

– Типа есть колхозное добро, а есть и личное подворье.

– Организацию ваших колхозов я не знаю, но в любом случае это не кибуц. Так что успокойся и отправляйся в Персию.

– У меня к тебе еще одна просьба. В мое отсутствие могут приехать представители Ганзы и Москвы.

– Возможно, но необязательно. Ты владетель здешних земель, и ни с кем другим о деле они говорить не будут.

– Еще вопрос. Я могу встретить торговцев из Грузии, Армении и Сирии?

– На рынках обязательно встретишь, но реальную пользу могут дать только сирийцы.

– У них должны быть хорошие рубины.

– Не только. Развал Римской империи аукнулся не только Европе, но и Ближнему Востоку, а Сирия попала под крылышко Византии.

– Но крестоносцы…

– Забудь это слово, термин «крестоносцы» появится через триста лет, сейчас их называют «франки».

– Мне без разницы всякие там термины. Парча – вот единственный интерес от встречи с сирийцами.

– Дорогая штука, ткачество золотой и серебряной нитью только у них. Но лучше вези хлопок, озолотишься со своим трощением[17].

– Выг уезжает со мной, проследи за закупкой поташа.