Дмитрий Беразинский - Путь, исполненный отваги Страница 34

— А у «Москвы» тоже паромные врата есть? — спросил обалдевший Костик тогда у отца.

— Хрен его знает, товарищ старший лейтенант! — честно ответил Андрей Константинович. — Я с трудом отличаю танкер от авианосца, а ты меня такими проблемами грузишь. «Орион» похож на «Москву» только с виду, как Фриц Дитц на Адольфа Гитлера, но внутри — без ста граммов не разберешь. Построено это на неземной верфи, неизвестными существами, хоть и по проекту Хранителя.

— Пап, а какой у него запас хода?

Полковник задумчиво почесал в затылке. Уклончиво отвечать не хотелось (в смысле, родного сына не пошлешь), а точного ответа Волков-старший не мог себе представить даже приблизительно. Выручил его старый морской волк Нельсон, как нельзя кстати оказавшийся на мостике.

— С вашего разрешения, сэр, эта посудина способна быть в независимом плавании около пяти лет. Затем требуется пополнение продовольствия и плутония для реактора.

— Неужели у Хранителя не нашлось альтернативы ядерной реакции? — не удержался Костя, встревая в разговор «взрослых».

Нельсон полуобернулся к нему.

— Альтернатива есть. А специалисты по управляемому термоядерному синтезу у вас имеются? Термоядерный реактор вкупе с установками для получения дейтерия и трития — штука довольно громоздкая. Плюс еще и мощная лазерная установка! Согласен, энергия выходит неплохая, да и судно для нее необходимо, как два «Титаника».

Полковник умоляюще поднял руки.

— Я вас умоляю! В этом мы совсем ничего не смыслим. Нам бы к московскому царю добраться.

Нельсон моргнул единственным глазом.

— Я тоже не специалист. Краткий курс по обращению с реактором. Нам, Ревенантам, радиоизлучение не столь опасно, как людям, но, все же набравшись рентгенов, чувствуем себя не очень уютно: люминесценция, полупрозрачность тканей организма, обесцвечивание волос — дискомфорт, одним словом.

Наступил удобный психологический момент для смены темы.

— Когда отправляемся, капитан? — спросил Волков у Ревенанта Первой статьи Нельсона.

— Как вам будет угодно, гере командующий, — учтиво ответил тот, — крейсер готов. Портал активирован.

— Ну, тогда поехали! — распорядился полковник. Капитан корабля глянул на пеленгатор и, чуть переложив штурвал влево, надавил ярко-синюю кнопку на вспомогательном пульте.

— Взгляните! — предложил он.

В пяти кабельтовых от них полыхала уже знакомая полковнику сфера, но увеличенная в десятки раз. Нельсон врубил телеграф на «самый полный», и «Орион», постепенно набирая скорость, понесся к вратам, соединяющим два мира.

— Эх, прорвемся! — воскликнул Костя, когда до Портала осталось метров сто.

На палубе крейсера стояли «три мушкетера»: Ростислав, Иннокентий и Инга.

— Никогда не была в Африке, — сказала девушка, расстегивая молнию водолазки, — а жаль.

— Не о чем жалеть, — отозвался Каманин, — случалось мне бывать в тысяча девятьсот девятом году в славном городе Тимбукту...

— И как? — живо спросила Инга. На Унтерзонне Кеша достал Ростислава с расспросами, и тот поведал им свою печальную историю о репрессированном и реинкарнированном профессоре.

— Дерьмово. Днем — жарко, ночью — холодно. Нигер течет, искупаться бы, да в воде гадость всякая водится: крокодилы, игуаны, банту... Река течет посреди, считай, пустыни: куча гравия — а посредине полтора километра воды. Кое-где пороги, водопады, негры на долбленках. Голая экзотика!

— Экзотика хороша, когда за ней из иллюминатора наблюдаешь, — заметил Иннокентий, — или в бинокль. Крокодилов тоже можно понять. Лазают вокруг вкусные двуногие, грех не съесть!

— Ну ты, «гринписовец» чертов, — замахнулась на него веером Инга, — или предпочел бы, чтобы тебя съело какое-нибудь зубастое существо, занесенное в Красную Книгу?

— Там, куда мы направляемся, двуногие с зубами в три ряда, — хмыкнул Каманин, — говорят, что даже у улитки их больше, чем у человека! А-а, вон и Ворота!

— Ух ты, — восторженно выдохнула девушка, — сейчас как стартанем!

На этот раз момент невесомости растянулся на время, которое было необходимо для вхождения крейсера в Портал, а затем единый разряд переместил их всех в «мир иной».

Иной мир оказался таким же, как и Унтерзонне, только небо было слегка зеленоватого оттенка.

— Чуть желудок не выскочил, — заметил Костик.

— Это с непривычки, — отозвался Нельсон, — десять секунд невесомости.

— Простите, — пробормотал парень, — я не совсем понял...

— При скорости тридцать восемь узлов мы вошли в Портал, — принялся терпеливо объяснять капитан крейсера, — длина судна — сто семьдесят метров. Крейсеру понадобилось десять секунд, чтобы полностью войти в него.

— A-a! — облегченно протянул Костя.

— Простите, капитан, — обратился полковник к одноглазому, — я не совсем представляю сам механизм перехода. Вы не в курсе, что к чему? Вкратце.

— Немного, — любезно отозвался Нельсон, — в пределах «Краткого курса по Квантовой теории поля». В момент вхождения тела в Портал, будь оно сколь угодно сложным или простым, с него снимается матрица. Матрица преобразует физическое тело в форму, удобную для перехода, и уже система полей переносится в другой Портал, где по вновь образованной матрице воссоздается первоначальный объект либо тело.

— Позвольте! — встрепенулся Андрей Константинович. — А что происходит с первоначальным объектом?

Анализ первоначального тела дает энергию для переноса поля в заданную точку пространства, — невозмутимо сообщил капитан.

— То есть попросту уничтожается!

— Да! Не переживайте! Подвергается расщеплению лишь мертвая материя. Сознание переносится в виде поля. Третий закон Сквозного перехода гласит, что во Вселенной невозможно независимое существование двух идентичных сознаний.

Полковник пожал плечами. Собственно, он и не собирался так далеко забираться в дебри квантовой теории. Богу — богово, а Кесарю — кесарево.

— Пойдем команду проверим на предмет бодрости духа, — обратился он к сыну, — будем присутствовать при историческом моменте: в Персидский залив войдет крейсер «Аврора».

— Нам в Красное море, господин командующий, — поправил Волкова Нельсон, — по счастливому стечению обстоятельств, Суэцкий перешеек существует лишь на Земле, не то пришлось бы огибать всю Африку.

— Сколько там той Африки! — отмахнулся командир, закрывая за собой дверь.

— Тридцать миллионов квадратных километров, — пробубнил себе под нос дотошный адмирал, — побольше, чем СССР в лучшие годы.

На палубе у леера в позах, свидетельствовавших о полной расслабленности, толпился весь «ограниченный контингент». При появлении Волковых раздались обрадованные возгласы.

— Все целы? — спросил полковник.

— Шура в своей каюте, — отозвался Денис Булдаков.

— Спит, — хмыкнул Андрей Константинович. — Когда он выспится!

— Блюет-с! — тактично поправил полковника капитан. — Уж очень у них организмы нежные.

— Но-но, молодой человек! — поправил парня Волков. — Александру Даниловичу, чай, уже под пятьдесят... А его все Шуриком да Шуриком погоняют! Нехорошо.

— Товарищ полковник, — вдруг перебил командирские наставления Шевенко, — кабы не шторм! Взгляните.

Прямо по курсу корабля, вдалеке, кучерявились легкие облака.

— Тоже мне шторм! — фыркнула Инга. — Легкая облачность...

— Помолчи, — одернул ее Ростислав. Все-таки он решился и сделал свой выбор на новом имени. — Индийский океан славится своими бурями. Владимир Иванович, а чем вызвана такая уверенность?

Шевенко засопел.

— Я, молодой человек, перед тем как стать прапорщиком, пятнадцать лет оттрубил в морской пехоте. Меня на берег списали по причине отрицательного воздействия повышенной влажности... Так вот! За пятнадцать лет я столько штормов и бурь насмотрелся, что скажу одно: эту «легкую облачность» вы запомните надолго!

Старый служака оказался прав. Не прошло и полчаса, как небо начало заволакивать тучами, лезущими друг на друга с яростью диких животных, а еще через минут пятнадцать налетевший шквал заставил всех спуститься в кают-компанию. Полковник поспешил на мостик, где Нельсон, перевидавший за свою жизнь не менее тысячи штормов, хладнокровно вел крейсер на север — к полуострову Сомали.

Вода была везде: пресная, почти дистиллированная потоками лилась с неба; соленая — водяная масса высотой с добрый трехэтажный дом захлестывала крейсер и, разбившись на ручьи и реки, стекала в шпигаты. Капитан сбавил ход до двадцати пяти узлов и принял тремя румбами правее, чтобы побыстрее миновать зону урагана.

В кают-компании, несмотря на наглухо задраенные иллюминаторы, рев бури производил тягостное впечатление на типично сухопутных людей. Один Шевенко держался молодцом, бормоча, что такую посудину потопить возможно лишь у Лофотенских островов при соответствующей погоде. Иннокентий, чтобы развеяться, уселся за рояль и принялся наигрывать «Богемскую рапсодию». Английских слов он не знал, а напевать «Сектор газа» было бы сверхпошлостью, поэтому он лишь барабанил по клавишам, как внезапно Инга подошла и села рядом.