Андрей Завадский - Реванш Страница 34

— Открыть бомболюки, — приказал командир экипажа. — Сбросить бомбы!

Створки люков в "брюхе" бомбардировщика плавно разошлись в стороны, и в узкие щели один за другим, скользнули остроконечные цилиндры пятисотфунтовых бомб. Разгоняясь под воздействием собственного веса, бомбы "Марк-82", лишенные каких-либо систем самонаведения, устремились к земле, пробивая облачную пелену, расходясь широким конусом, вершиной которого и был сам "Стратофортресс".

— Сброс произведен! — четко доложил капитан Митчелл.

Несколько мгновений – и внизу все покрывается "кустами" взрывов, сливающимися в сплошное море огня. Две дюжины авиабомб, падающих по прихотливой траектории, лишь слегка сглаженной стабилизаторами, засеяли огромное, с несколько футбольных полей, пространство, перемалывая там все, перепахивая осколками. Они падали беспорядочно, не давая шанса укрыться, предсказать, куда именно будет нанесен удар, где грянет очередной взрыв – враг мог метаться из стороны в сторону, тщетно пытаясь спастись, но всюду он будет натыкаться на стену пламени и секущий ливень из раскаленного свинца. Никому не выжить под этим адским дождем.

— Альфа-шесть, я Громила-один, прием!

Колин Руперт бесстрастно повторял свои позывные, запрашивая землю. Полковник никогда не видел убитых им врагов, и сейчас не испытывал ничего, похожего на раскаяние или угрызения совести при мысли о том, что секунду назад оборвал еще несколько жизней.

— Слышу вас, Громила-один!

— Задание выполнено, — доложил Руперт. — Цель поражена. Жду дальнейших указаний.

— Громила-один, возвращайтесь на базу!

"Стратофротресс", израсходовавший весь боекомплект, полегчавший за минуту на пять с половиной тонн, серой тенью скользнул над облаками, разворачиваясь в сторону своей базы. Экипаж полковника Руперта выполнил приказ. Через несколько минут в зоне нанесения удара будет беспилотник, который оценит результаты атаки. Если сделанного окажется мало, бомбардировка повторится. С русскими все равно будет покончено. Хотя сами они не были готовы так легко смириться с очевидным.

Уставшие, двигавшиеся на пределе человеческих сил, люди, не слышали гул парящего над облаками самолета, даже когда крылатая машина оказалась почти над их головами. Все, что они слышали – собственное хриплое дыхание и биение работавшего "на предельных оборотах" сердца, казавшееся оглушающим грохотом. И только нарастающий вой, противный, словно плач на похоронах, заставил их остановиться, прислушавшись ко все более отчетливому звуку.

— Что за черт?! — Олег Бурцев вертел головой, пытаясь понять, откуда идет этот странный звук. Казалось – отовсюду разом. — Командир, ты тоже слышишь это?

Алексей Басов ответить не успел. Вой, волной накрывший группу, замершую на небольшой прогалине, вдруг оборвался грохотом взрыва, и на пути партизан поднялась стена дыма и огня. А затем бомбы упали слева и справа, и ударная волна сбила людей с ног, а осколки с визгом прошли над головами, срезая молодые деревца, словно гигантская пила.

Партизаны не прятались, тем более, не бежали – некуда было бежать, и не от кого прятаться. Огненный вал прокатился по дремучему лесу, взрывы с корнем выкорчевывали огромные деревья, столбы огня вздымались повсюду, и земля под ногами не переставал дрожать.

— Это бомбардировка! — Голос Басова увяз, потерялся в грохоте взрывов, и только по движению губ Бурцев разобрал, что хотел сказать командир. — Нас бомбят с большой высоты! Олег, давай за мной, в воронку! Азамат, не отставай!

Полковник не был ни пилотом, ни артиллеристом, но помнил старую мудрость о том, что снаряд не попадает дважды в одно место. И потому он повел своих бойцов к еще дымящейся свежей воронке, вырытой взрывом бомбы там, где недавно стеной возвышался колючий кустарник, такой, что без топора нечего и думать пройти сквозь него. Басов с Бурцевым, не бросившие носилки, на которых безжизненной грудой лежал их боевой товарищ, бежали первыми, за ними спешил Бердыев, так и не расставшийся с оружием, бряцавшем при каждом шаге бывшего танкиста.

Ухитрившись не выпустить из рук носилки, ставшие вдруг невероятно тяжелыми и неудобными, полковник и сержант спустились на дно воронки, а когда на краю ее оказался Азамат Бердыев, рядом разорвалась еще одна бомба. Ударная волна подхватила партизана, с размаху швырнув его вниз и приложив лицом. А сверху на бойцов летели поднятые взрывом в воздух комки земли. Один из них ударил по макушке Олега Бурцева, заставив десантника громко выругаться.

— Замерли все, — приказал Басов, убедившись, что все его люди на месте, — не высовываться!

Олег Бурцев и не думал покидать даже такое, ничуть не казавшееся безопасным, убежище. Бывший гвардии старший сержант, а ныне обычный партизан, только теперь понял, как чувствует себя таракан, застигнутый не вовремя зашедшим на кухню хозяином на обеденном столе. Беги, не беги – в любой миг на тебя сверху может обрушиться свернутая в трубочку газета, от которой уж точно не увернешься.

Все, что хотелось Олегу сейчас, это скатиться на дно воронки, свернуться там калачиком, зажмуриться, закрыть руками голову, и сделать вид, что вокруг ничего не происходит. Раньше, в горах Чечни, десантник хотя бы видел противника, мог стрелять в ответ, надеясь, что зацепит врага, но теперь, когда враг кружил на высоте нескольких километров, так что даже звук турбин не достигал земли, вся выучка, весь боевой опыт, все мастерство владения оружием, были бесполезны, против слепо мчащейся к земле бомбы.

Очередной взрыв прогремел так близко от укрытия партизан, что края воронки начали осыпаться, грозя заживо похоронить горстку храбрецов. Ударная волна прокатилась по выемке, и Бурцеву показалось, что по голове его хорошо приложило кузнечной кувалдой. В ушах зазвенело, в носу что-то влажно захлюпало – Олег утерся, и увидел кровь на грязной, испачканной в земле ладони. А затем наступила тишина, и потребовалась не одна минута, чтобы понять, что это – отнюдь не последствия контузии.

— Бомбы закончились, — хрипло произнес над самым ухом десантника Алексей Басов, тоже грязный, с безумным блеском в вытаращенных глазах. — Суки, сожрали! — Полковник вскинул сжатый кулак, словно грозя серому пасмурному небу: – Хрена вы нас достанете! Все, парни, выбираемся! Гляньте, как Матвей, жив ли?

— Дышит! — Азамат Бердыев улыбнулся, словно это была самая счастливая новость в его жизни.

— Полезли, ребята! Олег, берем носилки! Аккуратнее!

Партизаны, карабкаясь по крутому склону, скользя вниз и с трудом удерживаясь на ногах, выбрались на поверхность и замерли – леса, через который они пробирались с такими мучениями, больше не было. На километр вокруг, или даже больше, простирался самый настоящий лунный ландшафт. Всюду дымящиеся кратеры воронок, задранные к неб корни выкорчеванных взрывами деревьев, а под ногами при каждом шаге ощутимо скрежещут щедро напитавшие землю осколки.

— Мать твою! — Олег вдруг представил, что осталось бы на месте города, избери его своей целью американский самолет. Несколько кварталов, десятки домов, были бы превращены в груды битого камня, погребя под собой сотни жильцов.

— Идем! Живее! Не спать, мужики!

Какие картины родились при виде того, что осталось от векового леса, в сознании полковника Басова, для его товарищей осталось тайной, но командир группы спешил увести своих бойцов подальше отсюда. Хотя бы потому, что на открытой местности они были хорошо заметны для вражеских беспилотников.

Американский полковник в нетерпении барабанил по столешнице, ожидая доклада операторов, выводивших в район нанесения удара еще один беспилотник – "Стратофортресс" сделал все, как надо, отбомбился и теперь возвращался на базу, от него, от экипажа бомбардировщика, ничего больше не зависело. Но подтвердить результаты атаки было все же необходимо.

— Сэр, подлетное время "Хищника" – пять минут! — доложил один из операторов, худосочный бледный очкарик, самый настоящий "ботаник". В годы кадетской юности полковника таким не было места в армии, а теперь светлая голова на плечах, пусть узких и сутулых, ценилась побольше, чем могучие бицепсы, особенно, если кроме бицепсов ничего больше и не было.

— Черт возьми, что вы тянете?! О, как долго!

Операторы "Предейтора", мчавшего к заданной точке "на всех парах", не обращали внимания на мучавшегося в ожидании командира. Беспилотник двигался по заранее заложенному маршруту, но "экипаж" постоянно отслеживал "картинку" с бортовых камер – инфракрасной и обычной телевизионной, низкоуровневой, позволявшей вести наблюдение при плохой освещенности.

— Мы в зоне нанесения удара! Вывожу изображение с камер на главный экран!

Огромная жидкокристаллическая панель мигнула, и собравшиеся в командном центре офицеры, в том числе и командир аэромобильной бригады Сто первой дивизии, ответственной за безопасность американского персонала на всем Севере России, увидели огромное пространство, испещренное язвами воронок – следами недавней беспощадной бомбардировки. Удар "Стратофортресса", кажется, уничтожил все живое на нескольких десятках, если не сотнях акров. Свободнопадающие бомбы, точку попадания которых невозможно предугадать, были коварным и жутким оружием, страшнее было бы, имей этот В-52 на борту напалм, но и того, что было, хватило, чтобы вызвать трепет в сердцах военных, которые сами знали, на что шли, отдавая приказ о воздушном ударе.