Александровскiе кадеты (СИ) - Перумов Ник Страница 34

Из нагрудного кармана появился новомодный электрический фонарик, плоский, целлулоидный, цвета слоновой кости; на боковой узкой стороне — выпуклая линза.

Лев щёгольским движением нажал кнопку, в темноту упёрся узкий неяркий луч.

— Идём!

И с решительностью, какой Федор никак от него не ожидал, полез в дыру.

Внутри было низко, тесно, темно, сыро и холодно. И плохо пахло. Землёй, гнилью, словно в погребе, который давно не открывали.

— Это под дорогой идёт, — пропыхтел Бобровский, упрямо пробиравшийся первым. — Интересно, кто копал…

— Крéпи нет, — заметил вдруг Нифонтов. — Нечего тут шарить, того и гляди, завалится всё.

— Не завалится. Доселе ж не завалился, — Лев деловито водил лучом туда-сюда.

— И не только крéпи, ничего здесь нет, — Костя держался позади всех.

— Трусишь? — усмехнулся Лев.

— А ты на слабо не бери!

— А я и не беру. Вообще да, идти тут некуда, — пятно света упала на глухую стену, из неё кое-где торчали корни. Вся «пещера» была длинной не больше дюжины шагов.

— Трубу под дорогой начали копать, да бросили, — сказал Федя. Отчего-то ощущалось разочарование, словно в любой дыре-норе под землёй непременно должны были начаться невероятные приключения. — Свети, Бобровский. Чтобы точно знать — тут ничего не прятали.

Бобровский старательно светил, но ничего подозрительного они не заметили,

— Да, — Лев вздохнул. — Скучно тут. То ли дело в Саблино! Там пещеры настоящие. Старые каменоломни. Говорят, ещё петровских времён!.. — и вздохнул снова. — Там интересно. Если как следует поискать, можно и до Белой Стрелы добраться. Я знаю, мне брат рассказывал.

— Белая Стрела?! — разом выпалили и Федя, и Костька и даже Воротников.

— Белая Стрела. Что, не слыхали никогда? Ещё «Загадка Царей» называлось. Неужто никогда?

Ответом ему было лишь сконфуженное молчание.

— Ладно, — смилостивился Бобровский. — Полезли наверх. Так и быть, расскажу.

Но наверху рассказать не получилось — потому что пришлось с остальными обшаривать сараи, балаганы и прочее по дороге от Малой Загвоздки до нового кладбища и церкви Всех Святых при нём.

Трудились, пока не стемнело.

Устали, исцарапались, перемазались, но ничего не нашли. Первое отделение впало в известное уныние; однако тут их нагнал господин Положинцев со своими загадочными кофрами и вместе с ним — сияющий, словно новогодняя ёлка, Петя Ниткин.

— Что загрустили, молодцы-кадеты? — громогласно вопросил учитель физики. — Ничего не нашли? — так это ж отлично! Значит, можно пока не опасаться. А вот мы зато испробовали наши устройства, и, знаете ли, очень, очень многообещающие результаты!.. Не так ли, кадет Ниткин?

— Очень! — пискнул от переполнявших его чувств означенный кадет. — Электрические сигналы!.. От электродов!.. По-электрически!.. Воткнутых в землю!..

— Потом, потом перескажете, господин кадет, — добродушно усмехнулся Илья Андреевич. — Все устали и ужин скоро. Трогай!

— Да, ваш благородия, — отозвался бородатый кучер, в армяке, совершенно не по тёплой погоде.

Подвода с кофрами проехала; Петя Ниткин восседал сзади с видом форейтора императорского экипажа, не меньше.

— Так вот, — проводил его взглядом Бобровский, явно стремясь перетянуть обратно внимание спутников, — Белая стрела, или, точнее, «белые стрелы». Это, братцы, такая штука, что не вдруг и поверишь. Рыли давным-давно на Руси глубокие ходы, из княжьих теремов да из церквей. Чтобы, значит, если враги напали, уйти можно было. — Он обвёл взглядом остальных — слушают ли? Остальные слушали. — Не простые это были ходы. Далеко вели. Не только лишь из подвала соборного, скажем, за крепостные стены. А вот, говорят, — он понизил голос, — что, когда Петербург строили, из дворцов такие ходы тоже прокладывали, высокие, скакать верхом можно!..

— Да откуда ты это взял-то такое? — попытался вставить Федя, но Бобровский нёсся на всех парусах.

— Брат у меня есть, старший, — с важным видом пояснил Лев. — Он у нас спелестологіей занимается.

— Спеле… чем? — выпучил глаза второгодник Воротников.

— Спелестологией, — снисходительно пояснил Бобровский. — Совсем языки забыл, Севка? От греческого «spiliá» — «пещера», и немецкого «stollen» — «штольня».

При всех своих недостатках дураком кадет Бобровский отнюдь не был, с известным сожалением признался себе Фёдор. И вдруг подумал, что у всех вокруг него что-то да есть, их выделяющее — Петька вот за свежий номер «Физика-любителя» душу продаст, Воротников драться умеет, и бокс знает, и французскую борьбу; и даже неприятный тип, надменный и заносчивый Бобровский, оказывается, увлекается пещерами и их тайнами…

Ну ничего, молча посулил Федя. Дайте только до стрельбища добраться…

Стрелял он всегда изрядно.

— Так вот, — продолжал меж тем Лев. — Викентий — брат мой — говорил, что проложили ещё при царе Петре да императрице Елисавете тайные ходы от Петербурга ко пригородам. А чтобы спрятать их, часто работы маскировали под каменоломни. Потому как, — голос его заговорщически понизился, — есть в старых саблинских рудниках одна странная-престранная пещера. От обрыва речного идёт вглубь широкий ход, идёт, да и в стенку упирается. Пара коротких отводов у самого устья, а дальше — ничего!.. Так в настоящих каменоломнях не бывает.

— И что же? — против собственного желания вырвалось у Феди заинтересованное.

— А то же, — назидательно объявил Бобровский, явно довольный собой. — Есть в ней засыпанные от времени колодцы, которые вниз ведут, один — у самого выхода. Были там такие, кто лазил, да мало кто заметил. Колодец, когда засыпает, то сверху, над ним, в потолке, как бы воронка остаётся; по этой воронке брат его и нашёл. Начали они копать… — Лев сделал эффектную паузу. — Копали, значит, копали… наткнулись на старые-престарые крепёж и, эту штуку, значит, которая чтобы вода не насачивалась.

— И-и? — пискнул Костя Нифонтов.

— Чем глубже уходишь, тем больше воды прибывает, — тоном знатока пояснил Лев. Но главное — края у шахты этой были гладкие да ровные, словно по заказу делано, квадрат правильный такой. Зачем в старой каменоломне такие шахты? Не бывает там таких. На планах не отмечено…

— И зачем же? — выдал Воротников.

— Затем, что это спуск, — Лев перешёл на уже едва слышный шёпот. — Спуск в коридор подземный, что под рекой идёт! Брат до него не добрался, правда… но уверен, что там он есть! Про тайный ход государя императора Павла Петровича у нас тут, в Гатчино — все слыхали?

Судя по разинутым ртам господ кадетов — нет, не слыхали.

— Эх, неучи! — смилостивился Бобровский. — Говорят, много из дворца ведет подземных ходов, иные в парк выводят, в искусственные гроты, а иные… — он торжествующе обвёл остальных взглядом, — и куда дальше ведут!

— И к нам в Корпус, — вдруг каким-то не своим голосом выдавил Севка Воротников.

— К нам в Корпус? — остановился Лев. — Ты, Сев, ври, да не завирайся!

— Не вру я! — обиделся тот. — От старшего возраста слышал! Когда они с вокзала явились, оружие сдавали!.. Мол, Корпус на старых фундаментах возвели, стоял тут раньше малый путевой двор с кордегардией, туда из главного дворца ход тянули! И ещё говорили, мол, хорошо бы подвалы в самом городе все осмотреть, все церковные и соборные, оттуда тоже ходы-выходы были, а бомбисты-то все из студентов, народ головастый, могли и там чего запрятать!

— Так чего ж ты молчал, голова садовая?!

— Да я сам только что вспомнил!.. — оправдывался Севка.

— Ладно. Это надо разъяснить.

— Э, погоди, — только сейчас сообразил Фёдор. — Ежели это из самого дворца ходы… так небось и охрана стоит? А сунемся если — так нагорит, что ой, из Корпуса вылетим и охнуть не успеем!

— А мы тихонечко, — усмехнулся Лев. — Да и забыли давно все про эти туннели, думаю. А про ходы под Корпусом это ты, Севка, хорошо вспомнил, молодец.

Воротников немедля расцвёл. Видать, снисходительная похвала Бобровского была для бедняги-второгодника что сладкий мёд.