Последний солдат - Алекс Шу Страница 34

— Лех, ты чего? — ощущаю толчок локтем в бок. На меня обеспокоенно смотрит Мальцев, заметивший мое состояние.

— Все нормально, — мой голос похож на воронье карканье.

— Точно? — Серега недоверчиво хмыкает.

— Да.

— Ну смотри, если что, всегда поможем, — басит здоровяк, — ты в нашей команде.

Ребята согласно кивают.

— Спасибо, парни, — от такой искренней поддержки мне становится легче. Громадная тяжесть, бетонным блоком придавившая трепыхающееся сердце, исчезает.

Танцы продолжаются. Песни идут одна за другой. Молодежь пляшет и танцует, поодиночке и обнявшись, под Лещенко, Кобзона и Анну Герман. Наблюдаю за сявками. Они дрыгаются, пристают к девчонкам, задирают парней. Типичные персонажи для передачи «В мире животных».

Замечаю, что стукачок, отделившись от кучки шпаны, передвигается к выходу, обходя танцующих.

— Ребят, я сейчас приду, — предупреждаю Потапенко и Миркина. Волобуев и Мальцев уже танцуют в круге и оживленно болтают со смеющимися девчонками.

Выбираюсь из толпы на входе. Осматриваюсь. Стайки молодежи дымят сигаретами, пьют пиво и весело общаются. Стукача нигде не видно. Черт! Похоже, я упустил урода. Обхожу компании, внимательно рассматриваю лица и прилегающую территорию. В отдалении, среди деревьев парка, замечаю знакомую фигуру.

Стараясь не шуметь, подхожу к гопнику. Он мочится, став у дерева. Дожидаюсь, пока урод закончит. Когда сявка начинает застегивать ширинку, отпускаю ему смачный пинок по заднице. Отморозок падает прямо на помеченное им же дерево.

— Мля, сука, на лоскуты порву, — гопник вскакивает и разворачивается ко мне. Злобное выражение на его лице сменяется оторопью.

— Привет, Комок, — я недобро ухмыляюсь, — кого ты обещал порвать, стукачок ментовский?

Сявка вздрагивает, в его глазах появляется страх.

— Какой стукачок? Ты о чем? — неуверенно бормочет он.

— Да все о том же, — смотрю бешеным взглядом прямо в зрачки Комка, — ты зачем, сука такая, брякнул Омельченко, что я Быка и Трофима поломал?

— Я ничего не говорил, — отморозок отводит глаза.

— Ты будешь мне тут ваньку валять? — усиливаю напор. — Может, тебя, гниду, твоим же дружкам и заложить? На прошлой неделе ты встречался со старшим лейтенантом Омельченко на Сталинградской, недалеко от гастронома. Там ты вдул в уши оперу то, что тебе по секрету сказал Трофим.

Комок изумленно отшатывается от меня. Чтобы не потерять равновесие, он хватается рукой за ветку дерева.

— Откуда… — кадык гопника судорожно дергается, в зрачках плескается животный страх, — откуда ты знаешь?

— Это неважно, — я спокоен и собран, — главное, что я могу это доказать. У Омельченко имеется твое согласие «на добровольное сотрудничество» в письменном виде. Ты это помнишь?

Комок молчит. На его лице отражается смесь животного ужаса и ненависти. Только глаза сявки лихорадочно бегают по сторонам.

— В делах оперативного учета твои доносы тоже фиксируются, и ты там как источник информации фигурируешь, по которому проводят мероприятия ОРД, — морально добиваю урода. — Например, твоим дружкам будет интересно узнать, кто слил Пулю и Клима. Они сейчас нехилый срок за разбой мотают. Ты представляешь, что с тобой сделают, если это все раскроется?

— Представляю, — выдавливает Комок. — Чего ты хочешь?

— Вот это уже другой разговор, — усмехаюсь, — продуктивный. Теперь будешь работать на меня. Прежде всего, я хочу вовремя узнать, если Бык, Трофим и их кореша пожелают мне отомстить. Далее, аккуратно вливай Омельченко в уши, что, скорее всего, Трофим набрехал. Трепанул хрень всякую, чтобы ты отвязался. Но повторяю, делать это все будешь красиво и под моим полным контролем. Может, придется товарищу старшему лейтенанту пару сюрпризов организовать, чтобы его служебное рвение пригасить немного.

— Но… — Комок замолкает, собираясь с духом.

— Понимаю, — сочувственно смотрю на морального урода, — боишься, что опер тебе не простит? Не переживай, все сделаем ювелирно.

— Хорошо, — сявка едва шевелит пересохшими губами.

— Ну, вот и отлично, — дружелюбно смотрю на своего «подопечного», — телефон домашний есть?

Комок обреченно кивает.

— Говори.

Запоминаю продиктованные цифры и обговариваю способы связи.

— Да, и чтобы у тебя не было дурных мыслей, — наставительно поднимаю палец, — я, как ты, наверно, уже догадался, не один. Если со мной что-то случится, то на следующий день все будут знать о твоей работе на мусоров. Понял?

— Да, — выдыхает шакаленок.

— Всё, можешь идти. Больше вопросов у меня к тебе нет.

Комок вздыхает с облегчением и срывается «с низкого старта», торопясь убежать подальше от этого места.

Возвращаюсь на танцплощадку. Миркин покачивается в объятьях рыженькой малышки с живым личиком, Мальцев балдеет, прижимая к себе пышку с толстой русой косой и внушительным бюстом. Вова Потапенко уже сидит рядом со стройной брюнеткой и что-то увлеченно рассказывает ей, махая руками.

На нашем месте лениво развалился, раскинув руки в стороны, Волобуев.

Толкаю его в бок. Он нехотя поворачивается ко мне.

— Лех, чего сидишь? Вон, ребята себе уже пары нашли, а ты отдыхаешь. Никто не нравится?

— А ко мне завтра невеста приезжает. Нужно силы и энергию сохранить, — улыбается тезка, — потанцевать, составить вам компанию я с удовольствием. А большего мне сегодня не надо.

— Понятно, блюдешь верность будущей жене, — я язвительно усмехаюсь.

— Ага, — Леша не обращает внимания на сарказм, продолжая рассматривать танцующих приятелей.

Неожиданно ощущаю на себе чей-то взгляд. Поворачиваюсь. С противоположной скамьи на меня пялится девушка-колобок. Белый от пудры овал лица, в сочетании с хомячьими щеками, склеенными черной густой тушью ресницами и кроваво-красными намазанными губами выглядит страшновато. Юбка выше колен обнажает похожие на куриные окорочка толстые короткие ноги в колготках, небольшая обтягивающая курточка еле сдерживает рвущиеся наружу телеса.

С трудом узнаю в этом кошмарном чудище Дашу Одинцову. Рядом с ней стоит Аня в привычном сером пальто. У нее, в отличие от подруги, все нормально. Никакой косметики. Николаенко, увидев мой взгляд, сразу же гордо отворачивается.

Даша улыбается мне. Мля, лучше бы она этого не делала. Если повторит, перепрыгну через скамейку и растворюсь в темноте с дикими криками. Думаю, как в одном известном фильме, минуты за