Антон Демченко - Хольмградские истории: Человек для особых поручений. Самозванец по особому поручению. Беглец от особых поручений (сборник) Страница 35

Телепнев встретил меня хмуро, что, в сочетании с похоронно-черным штатским костюмом, наводило на мысль о глубоком трауре, в коем пребывает его сиятельство. На мой вопрос, не случилось ли чего, князь только недовольно скривился.

– Все идет своим чередом, Виталий Родионович, – проговорил Телепнев. Вот только тревожный всполох, вырвавшийся из-под ментальной защиты главы Особой канцелярии, говорил об обратном. Ну да настаивать не буду, делать мне больше нечего, кроме как лишние неприятности наживать?

– Это замечательно. – Я улыбнулся. – А что, Владимир Стоянович, не желаете взглянуть на мой улов?

– Это вы про того татя, что охранителям сдали? – приподнял бровь князь. Уже доложили, надо же! Когда успели? Ведь я только сдал атамана на руки штрафным синемундирникам и тут же двинулся к князю. И могу поклясться, что передо мной никто в его кабинет не входил…

Телепнев поднял телефонную трубку.

– Чайку нам с Виталием Родионовичем принесите, – проговорил князь, и трубка вернулась на рычаг. Вот я идиот… мог бы и сразу догадаться, что первым действием дневального после моего неожиданного визита в подвалы канцелярии был звонок начальству. Телепнев вздохнул. – Давайте встретимся с вашим «уловом» чуть попозже, друг мой. У меня имеется к вам крайне важный разговор.

– Я весь внимание, Владимир Стоянович. – Я напрягся. Не нравится мне поведение князя, ой не нравится. Точно, сейчас какую-нибудь гадость скажет.

– У нас произошло чрезвычайное происшествие, – тяжело произнес глава Особой канцелярии, дождался, пока вошедший в кабинет секретарь поставит на стол поднос с чаем, и только после его ухода продолжил: – Можно сказать, небывалое происшествие. Пропал служащий канцелярии…

– Э-э?

– Хельга Милорадовна, – с каменным лицом сообщил князь.

– Как это?

– Вот так, Виталий Родионович. Совершенно точно известно только одно: этим утром Берг Милорадович заехал за сестрой по пути в канцелярию, но застал в ее квартире только пребывавшего в беспамятстве Буса Ратиборовича. Берг привел подчиненного в чувство, и тот сообщил, что предыдущим вечером зашел в гости к Хельге. Последнее, что он помнит – сделанный им глоток коньяка, предложенного хозяйкой.

Берг отправил извозчика в канцелярию, и через полчаса охранители были на месте. Квартира пуста. Части одежды, а также всех денег, украшений, а равно и каких-либо документов нет. Следы чужих тонких оболочек или воздействий, кроме остаточного флера самой Хельги и заглянувшего к ней Буса Ратиборовича, также отсутствуют.

– Однако… – Я хоть и выпал в осадок от такого заявления, но сделать вывод из сказанного князем моих невеликих способностей вполне хватило. Хельга сбежала. Бред, конечно, но… похоже, что так и есть.

– Владимир Стоянович, а могу я побывать в квартире Хельги? – поинтересовался я.

– Желаете поучаствовать в сыске? – чуть ворчливо осведомился князь.

– Кто знает, – улыбнулся я. – Может, у меня что-то получится…

– Воля ваша, Виталий Родионович. В свое свободное время можете заниматься чем угодно. Об одном прошу. Не вздумайте мешать нашим розыскникам. Ежели сами что интересное узнаете, милости прошу ко мне в кабинет и никуда более. Вам ясно? – В последних словах князя настолько явственно прозвучал приказ, что ослушаться его «просьбы» нечего было и думать. Одно мне только интересно, с чего бы Телепнев с такой готовностью разрешил мне влезть в это дело? Нелогично как-то. Я ведь здесь, что называется, «с боку припека», а пропала-то отнюдь не зеленщица-сплетница, а сотрудник Особой канцелярии, да еще допущенный к секретным сведениям. Хе… Интересно, а господа розыскники, как их поименовал князь, в курсе этих самых сведений?

– Они знают, что такой доступ у Хельги был, Виталий Родионович, но тема ее работы им неизвестна. И известна стать не должна, – ответил на мой вопрос Телепнев, задумчиво крутя в руках чашку с остатками чая. – Что же касается моего разрешения… Я, знаете ли, не люблю складывать все яйца в одну корзину, но и допускать государев сыск до поисков Хельги не собираюсь. Это дело канцелярии, и я не стану выносить сор из избы. А вы, Виталий Родионович, не только чиновник канцелярии, пусть и заштатный, но и, как я помню из доклада Меклена Францевича, занимались подобными вещами там, у себя… Не так ли?

– В общем-то да. – Я кивнул. Вот уж не ожидал от князя такой откровенности, особенно в отношении государева сыска. Нет, понятно, что любые контролирующие органы всегда ведут жесткую конкурентную борьбу, но столь явно высказываться о неприятии «коллег» несколько, хм-м, чересчур, что ли… Впрочем, кто его знает? В этом мире все не так, как на моей «исторической родине»; может, здесь это нормально? Ладно. Чего гадать о взаимоотношениях контор, у меня, кажется, есть дело поинтересней… – Значит, негласный розыск, Владимир Стоянович?

– Рад, что вы правильно поняли мою мысль, Виталий Родионович. – Князь сбросил с себя задумчивый вид и отсалютовал мне пустой чашкой.

– Я не настолько умен, как вам кажется, князь, – фыркнул я. – Иначе бы не пребывал сейчас в тягостном недоумении по поводу той легкости, с которой вы разрешили мне участвовать в розыске.

– Не участвовать, а учинить собственный, – покачал головой Телепнев и усмехнулся. – Будем считать, что мне просто стало интересно, чьи приемы окажутся успешней. Наши или ваши. Устроит вас такой ответ? А теперь, если не возражаете, Виталий Родионович, пойдемте, проведаем того татя, что вы так любезно предоставили охранителям.

Спускаясь в подвалы канцелярии следом за князем, я только вздыхал. Наши – ваши… Устроит – не устроит… Жаль, что мгновения откровенности сиятельства истекли так быстро, и теперь об истинных мотивах его поведения мне не узнать. По крайней мере, в ближайшее время.

Внизу, в небольшом, скудно обставленном кабинете дневальный в черной, так называемой «подвального устава» форме, без каких-либо знаков различия, вытащил из ящика стола прошитый журнал, быстро нашел нужную страницу с именем и присвоенным номером, и уже через минуту перед князем лежала папка с тщательно выписанными данными.

Стоило нам оказаться в камере (а как еще назвать каменный мешок с единственным узким деревянным топчаном, принайтованным к полу, стальной дверью и без единого окна… если не считать таковым вентиляционный продух диаметром не больше десяти сантиметров), как пленник вскочил на ноги и уставился на меня и князя с абсолютным непониманием происходящего в глазах. Под дурачка решил закосить, что ли?

Атаман разбойничков оказался на редкость скучным и неинтересным человеком. Он так и не смог сказать, кто и зачем навел его банду на меня. Только и бормотал, что услышал о барчуке вчера в трактире на Плотне. А поскольку с деньгами у его банды, недавно прибывшей в столицу «на гастроли», в последнее время стало совсем худо, то он и решил облегчить карманы ближнего.

Поверить в такое совпадение было решительно невозможно. Но говорить что-либо иное сей господин явно не собирался. Не помогла даже квалифицированная помощь мозголома – смутно знакомого мне, невыразительного дядьки, вызванного Телепневым для ментального допроса.

– Господа, ничем не могу помочь, – в конце концов развел руками приглашенный специалист. – Судя по всему, господин Лукан вчера выпил лишнего… Точнее, был пьян до изумления. Ничем другим творящийся в его голове сумбур объяснить невозможно. Думаю, ему бы следовало хорошенько проспаться… а завтра с утра можно будет и повторить допрос.

– Хорошо. – Недовольный Телепнев рассеянно кивнул подчиненному, и тот шустро выскользнул за дверь. Князь бросил брезгливый взгляд на забившегося в угол камеры татя и повернулся ко мне. – Что ж, Виталий Родионович. Видно, придется нам подождать с установлением истины. Пока не восстановится нормальная работа мозга этого душегуба, узнать от него о действительных заказчиках нападения нам не удастся. Особенности ментального допроса, знаете ли…

– Ну что ж… На нет и суда нет, – кивнул я. – Но может, что-то знают его подельники? Я-то их ловить не стал, не до того было, знаете ли, но ведь он же их атаман, наверняка знает, где они сейчас быть могут?

– Слышал, что Виталий Родионович говорит? – повернулся к татю князь.

– Дружков вам моих? С-собаки легавые… Подавитесь, – хрипло, но уверенно прокаркал тать и сплюнул нам под ноги.

– Да ты никак нас с государевым сыском спутал, родной, – подозрительно ласковым голосом проговорил князь. – Ой ошибся. Ну да ничего, мы твою ошибочку-то поправим, Луканушка.

Князь выглянул в коридор и коротко бросил в пространство: «Конвой, в допросную вора» … Тут же притопали трое мордоворотов в черных кителях без знаков различия. Двое, подхватив под руки Лукана, потащили его за собой, не давая сделать ни шага самостоятельно. А третий шел чуть позади и следил за каждым движением подконвойного. Стоило только татю опереться ногой об пол, как тут же следовал короткий удар подкованным мыском сапога в лодыжку и короткий стон боли атамана. После третьего удара Лукан перестал делать попытки двигаться своим ходом.