Александр Харников - Разминка перед боем Страница 35

– Здравствуй, Игнатий, – ротмистр с улыбкой приветствовал бывшего сослуживца. – Хочу поздравить тебя с новым чином и наградой. Ты в Петербург приехал в отпуск или на лечение?

– Здравствуй, Дмитрий, – с легким польским акцентом Масловский ответил ротмистру. – Да, не повезло мне. Во время экспедиции против аула немирных горцев один абрек хотел рубануть меня по голове кинжалом. Я успел подставить руку, и кинжал распорол мышцу до самой кости. Похоже, что задеты какие-то жилы – рука стала плохо сгибаться. В полку мне дали отпуск по болезни, и я поехал с оказией в Петербург. Говорят, у вас тут есть хорошие врачи…

– Есть-то они есть, – Соколов задумчиво почесал переносицу, – только лечиться у них не каждому по карману. Но я замолвлю за тебя словечко, есть у меня на примете хорошие хирурги. Ты ведь помнишь, что в Ахульго меня серьезно ранили, и я долго потом лечился. Так вот, на ноги меня поставили именно здесь, в Петербурге.

Встретившимся однополчанам хотелось еще поболтать, но Соколов не забыл, что в здании у Цепного моста его с нетерпением ждет граф Бенкендорф. Поэтому он попрощался с Масловским, договорившись встретиться через день в одном уютном итальянском ресторанчике на Мойке.

Эта встреча, как показалось ротмистру, была не случайной. Опыт, полученный им во время работы в III отделении, а также информация, принесенная гостями из будущего, научили бывшего пехотного офицера думать и анализировать.

Да, Масловский был храбрым воином. Но многие его соотечественники, попав на Кавказ, при первом же удобном случае пытались перебежать к горцам. Правда, они не знали, что в отличие от чеченцев и дагестанцев, которые подобных перебежчиков привечали, черкесы, жившие вдоль побережья Черного моря, с дезертирами не церемонились. Без лишних слов они делали беглых поляков рабами и продавали их в Турцию. У них даже существовал прейскурант, согласно которому один поляк стоит около четырех турецких лир – примерно двадцать пять рублей серебром. Таким образом, польский шляхтич ценился черкесами в три – четыре раза дешевле, чем русский крепостной. Ссыльных поляков это очень огорчало.

Но многие поляки, перешедшие на сторону чеченцев и дагестанцев и принявшие мусульманство, сумели сделать неплохую карьеру в рядах воинства Шамиля. Их толкало на измену вере предков чувство лютой ненависти к «клятым москалям», которые, по их мнению, подло отобрали у Ржечи Посполитой свободу, шляхетскую волю и миллионы холопов – малороссов и белоруссов.

Соколов поделился своими сомнениями с Виктором Сергеевым. Тот задумался, а потом сказал:

– Знаешь, Дмитрий, я на твоем месте еще раз как следует все взвесил и подумал: а есть ли необходимость тебе встречаться с этим Масловским? Не нравится мне все это. Моя чуйка, которая не раз спасала меня от смерти, подсказывает, что этот поляк появился неспроста и ему что-то от тебя надо.

Недавно у них обломилась попытка похитить Шумилина. Но британцы и поляки, которые этим британцам служат, ребята настырные и вряд ли успокоятся. Не удалось им зайти со стороны нас – они решили зайти с твоей стороны. Вот и появился прапорщик Масловский, который служит – вполне вероятно, даже не сознавая того – наживкой для вербовки тебя в качестве британского агента. Думаю, что они предусмотрели все варианты, и в случае твоего отказа тебя постараются похитить. Так что на встречу – если ты все же решишь на нее пойти – с тобой отправятся наши костоломы – Николай и Денис.

И было бы неплохо доложить обо всем Шумилину. А вот твоему шефу докладывать о наших подозрениях я бы не спешил. Он и так тогда, во время неудачной попытки захвата Палыча на Фонтанке, сильно переживал. А сейчас может не выдержать и просто арестует этого Масловского. И что ему предъявить, кроме наших подозрений? Придется отпускать. А мы так и не ухватимся за кончик нити, который может вывести нас на всю британскую резидентуру.

Сергеев по рации связался с Шумилиным и попросил его срочно заглянуть в Аничков дворец. Здесь, в комнатах, предоставленных царем гостям из будущего, и состоялся военный совет.

Шумилин еще раз выслушал рассказ ротмистра о встрече с однополчанином, несколько раз переспрашивал его о нюансах состоявшегося разговора и о том, каким тоном было сказано то или иное слово.

Потом он помолчал минут пять, видимо прокачивая в уме всю полученную информацию, после чего сказал:

– Дмитрий, я бы на эту встречу все же сходил. Естественно, с соблюдением всех мер предосторожности. Денис, Николай и Никифор Волков тебя на всякий случай подстрахуют. Только мне кажется, что на этот раз поляки не будут действовать так грубо. Они попытаются тебя завербовать и использовать в качестве источника информации. Их интересует то, что происходит сейчас в окружении императора. Будет же этим заниматься не пан Масловский, который для этого слишком прост и бесхитростен, а некто другой. А вот кто он – надо будет еще выяснить.

– А ты, Дмитрий, – сказал ротмистру Шумилин, – сделай вид, что соглашаешься встречаться с этим «некто». Как мне кажется, первый контакт будет чисто ознакомительным. Но не исключен вариант и твоего силового захвата. Для того чтобы этого не случилось, тебя будут подстраховывать наши орлы. Значит, вы встречаетесь завтра в полдень на Мойке? Что ж, время для подготовки у нас еще есть…

На встречу со своим бывшим сослуживцем ротмистр Соколов шел с некоторым волнением в душе. Нельзя сказать, что он трусил – за время службы на Кавказе ему приходилось бывать и в более серьезных переделках. Встреча с иностранными агентами и заговорщиками для него казалась не таким уж и опасным делом. Ротмистр боялся, что не справится с порученным ему делом и по неопытности спугнет заговорщиков.

Александр Павлович Шумилин, видимо почувствовав его волнение, по-дружески похлопал Дмитрия по плечу и шепнул ему на ухо:

– Ты, главное, ничего не бойся. Помни, что мы рядом. И все будет хорошо.

Как и было договорено, ротмистр встретился с прапорщиком Масловским на углу Невского и Мойки у Полицейского моста. Итальянский ресторан «Синьоро Алессандро» славился своими макаронами и стофатто из говядины, приготовленным в глиняном горшочке, а также вином «Лакрима Кристи» из винограда, растущего на склоне Везувия.

Масловский сиял, как медный таз. Он опять стал вспоминать о былой совместной службе на Кавказе и о тех, с кем им довелось там бок о бок сражаться с горцами.

– Друг Дмитрий, – воскликнул Масловский, размахивая здоровой правой рукой, – если бы ты только знал, как я рад снова тебя видеть. Знаешь, после встречи с тобой на Марсовом поле я отправился к приятелям, где в хорошей компании мы посидели, выпив вина, а потом сыграли партию-другую в штосс. И – о чудо! – я выиграл немалую сумму. Так что встреча с тобой принесла мне удачу. Поэтому я твой должник, и угощение – с меня.

Слушая разглагольствования Масловского, ротмистр усмехался про себя. Он уже не сомневался, что его встреча с поляком не была случайностью. Похоже, что впереди его ждали немалые сюрпризы. И Дмитрий не ошибся.

Ресторанчик оказался уютным, правда посетители его были в основном иностранцами – французами и итальянцами. Правда, были и русские. За одним из столиков ротмистр увидел знакомые лица. Николай, Денис и Никифор Волков довольно достоверно изображали трех подгулявших дворян, по манере поведения и одежде – провинциальных помещиков, которые в кои веки попали в столицу Российской империи и теперь старались погулять и развлечься. Да так, чтобы потом об этом долгие годы вспоминать и рассказывать своим знакомым.

За другим столиком сидело двое господ. Их лица и взгляды, которые они время от времени бросали на него, очень не понравились ротмистру. Хотя по одежде они ничем не отличались от обитателей Петербурга среднего достатка, было в них что-то, что вызывало у Дмитрия настороженность.

«Так, – подумал ротмистр, – скорее всего, именно они через какое-то время и подсядут за наш стол, чтобы сделать мне предложение, от которого, по их мнению, я не смогу отказаться».

Так оно и произошло. Дав ему и пану Масловскому немного освоиться и выпить по бокалу вина, кураторы общительного поляка решили, что настало время им вмешаться в беседу. Один из них – атлетического сложения мужчина лет тридцати, внимательно посмотрел на прапорщика и, достав из кармана платок, обтер лицо. Видимо, это было условным сигналом. Масловский, закончив фразу, с деланым удивлением посмотрел на одного из иностранцев и попытался изобразить на лице одновременно и восторг и удивление.

– Ба, мистер Джонсон! – воскликнул поляк. – Вот не ожидал вас тут встретить! Каким ветром вас занесло в это заведение?!

Тот, кого назвали мистером Джонсоном, заулыбался и приветливо помахал Масловскому рукой. Он поднялся со стула и подошел к столику, за которым сидел Дмитрий с прапорщиком.