Павел Дмитриев - Разбег в неизвестность Страница 35

…В картине будущего, которую Петр Воронов обрисовал товарищу Шелепину, значился факт отказа США от привязки доллара к золоту. Причем не в какой-то отдаленной перспективе, а, наоборот, в самом начале стремительно надвигающихся семидесятых. Для советских экономистов, с которыми Александр Николаевич провел осторожные консультации, идея разрыва незыблемых Бреттон-Вудских соглашений[214] казалась немыслимой, противоестественной, да и вообще невозможной. Часто ответ звучал в стиле еврейского анекдота, вопросом на вопрос: «Да они что, самоубийцы, свою экономику разрушать?»

Однако специальное «расследование» по линии КГБ выявило очень интересную картину. Более года после основания в тысяча девятьсот шестьдесят первом году «Золотой пул»[215], специально созданный для стабилизации рыночной цены золота на уровне договоренностей Бреттон-Вудса, покупал и продавал примерно одинаковое количество золота и легко сводил баланс «в ноль». Более того, в тысяча девятьсот шестьдесят втором – тысяча девятьсот шестьдесят третьем годах желтый металл пришлось скупать с рынка, причем виноват в этом был сам СССР, который «выкинул» на торги ни много ни мало, тысячу двести сорок четыре тонны за два года. Примерно столько же продавалось до этого во всем мире. Но в дальнейшем даже постоянные поставки Советского Союза и сбыт растущей добычи из ЮАР не могли удовлетворить быстрорастущие потребности рынка. «Золотой пул», скрипя зубами, понемногу распродавал свои резервы и с нетерпением ожидал очередного массированного «вброса» золота из СССР. Без этого свести концы с концами оказалось затруднительно.

Более того, во многих странах в условиях дефицита и ограничений появились свои подпольные рынки золота. Контрабандой не брезговали ни арабские шейхи, влюбленные в желтый металл до самозабвения, ни обладающие одной из лучших в мире ювелирных промышленностей итальянцы. Конечно, на государственном уровне обычно до такого не опускались, но и бороться с идущим «мимо долларов» оборотом драгоценного металла не торопились.

Записка в Президиум ЦК, в которой описывалось создавшееся положение, прозвучала как гром среди ясного неба. Получалось, что Советский Союз буквально спасает своих врагов![216] И это при том, что уничтожить империализм, да еще не считаясь со средствами, искренне мечтал каждый член ЦК. Ведь неизбежность краха капиталистической системы в целом не просто декларировалась на любом партсобрании страны. Большинство коммунистов в него действительно верили.

На внеочередном заседании Президиума быстро нашли крайнего – Никиту Сергеевича. С конструктивными идеями было хуже, лишь ближе к вечеру Шелепин, достаточно наслушавшийся «волшебных» предложений соратников, взял слово:

– Если предложить хорошую цену, капиталисты продадут и саму веревку, на которой их же и повесят, – начал он словами великого Ленина. – Но эта веревка должна быть золотой!

И предложил план, который позже, после детальной проработки, получил название «Прыжок в солнце»[217].

…Возвратившись в Цюрих, Юрий Карнаух развил лихорадочную деятельность. После тяжелых, дорогих, но плодотворных переговоров со швейцарскими банкирами поставки золота из СССР были перенесены из лондонского «Моснарбанка» (где оно продавалось по фиксированным ценам) в «Восход Хандельсбанк». Причем перевозка производилась в обычных советских пассажирских самолетах, семь тонн за рейс. Стандартные слитки по двенадцать с половиной килограмм равномерно раскладывали под пассажирскими сиденьями[218]. Люди летали из Москвы в Цюрих и не знали, что в прямом смысле слова сидят на золоте.

Однако в продажу драгоценный металл не поступал. Под его залог получали кредиты. Координируемые из «Восхода» и аккуратно подстраховываемые КГБ представители СССР очень торопились. Они легко шли на невыгодные проценты, не чурались подкупа и откатов. Работали по всему миру, соглашались на доллары, марки, фунты, лиры, шиллинги и гульдены. Нельзя сказать, что деньги доставались легко. Но хранилища швейцарских банков буквально ломились от советского «залогового» золота, и особых причин отказывать настырным коммунистам не возникало. Тем более что все знали – Советский Союз часто и охотно покупает целые заводы.

Естественно, банки не спешили делиться информацией с конкурентами, поэтому каждый случай казался уникальным, а отдельно взятый советский фукционер – глуповатым и падким на дешевые сувениры балбесом. Впрочем, сильно изменить условия в свою пользу не получалось, договор был стандартным и проходил согласование в Москве. Он не содержал ничего необычного, разве что в нем излишне подробно были прописаны ситуации резких скачков валютных курсов. На это не обращали внимания – мало ли что придумают в глубине заснеженной окраины мира.

Однако все кредитные деньги «Восход Хандельсбанк» тратил на золото. Через швейцарских партнеров он упорно покупал драгоценный металл, не чураясь даже идеологически враждебной продукции из ЮАР. И опять занимал под него деньги. Поначалу над этими потугами швейцарцы попросту смеялись, дескать, коммунисты решили вычерпать океан. Однако many a true word is spoken in jest – в шутках часто говорят правду. Никто не мог поверить, что эдакую авантюру доселе сверхосторожные представители СССР придумали без серьезной причины. Зато в способности КГБ раскопать что-то реально важное никто особо не сомневался.

Постепенно слухи переросли в уверенность и просочились за пределы Цюриха. Продавцы начали придерживать свои слитки, залихорадило черный рынок. Паника не заставила себя долго ждать, другое дело, что первое время она проходила лишь в тиши кабинетов. Но этого было более чем достаточно. «Золотой пул» пошатнулся, он оказался куда менее устойчив, чем предполагали сами организаторы. Первой сдалась Франция[219], уже перед самым визитом в СССР де Голль отказался от участия в стабилизационной игре.

Частный спрос на золото возрос, и «бремя» стабилизации курса легло на оставшиеся семь стран. За несколько недель им пришлось продать на свободном рынке более двух тысяч тонн драгоценного металла. Такого удара экономика находящейся в кризисе Великобритании не выдержала. Девальвация фунта стерлингов на пятнадцать процентов в ноябре тысяча девятьсот шестьдесят шестого только увеличила недоверие к бумажным деньгам[220]. В схожих пропорциях вниз покатились остальные валюты, в Европе устоял только французский и швейцарский франк.

В конце осени шестьдесят шестого удерживать ситуацию под контролем стало невозможно, над принципом «dollar is as good as gold» – доллар так же хорош, как золото, – начали откровенно смеяться. Население стало правдами и неправдами запасаться золотом, которое подорожало чуть ли не вдвое. Причем даже по высокой цене сделать это было не слишком просто. Времена золотых монет остались в пасторальном монархическом прошлом, прямо конвертировать металл в купюры имели право только центробанки. Напуганные слухами люди начали сметать с витрин ювелирные украшения, сувениры, подняла голову контрабанда.

Особенно серьезные проблемы намечались в США. Владеть золотом частным лицам там было запрещено еще со времен Великой конфискации тысяча девятьсот тридцать третьего года, причем за нарушение грозила кара в виде десяти лет лишения свободы[221]. Тридцать лет назад из карманов «отцов» инфляция и правительство уже «достали» около половины накоплений, и теперь многие «сыновья» с недоумением смотрели, как снова обесцениваются листики серо-зеленой резаной бумаги на фоне иностранных золотых монет и самородков[222].

В сочетании с не слишком успешной войной в Индокитае получилась по-настоящему гремучая смесь. Проклятия лавиной посыпались на администрацию и лично президента Джонсона. В студенческих корпусах и на улицах, на каждом углу городов, на пуговицах одежды молодых людей появились надписи: «Кастрируйте Линдона Джонсона – лишите его грязных детей», «Король Линдон Первый», «Ли Харвей Освальд, где ты – ты нам нужен» или же: «Как быть еврейским президентом» и другие. Ни один президент США в истории страны не подвергался подобной дискредитации[223]. В президентов стреляли, подчас убивали, но такого унижения еще не испытывал никто.

В это время золотая пирамида СССР испытывала только одну проблему. Бреттон-Вудская система начала рассыпаться слишком быстро, и получать в дальнейшем не привязанные к «металлу» кредиты стало невозможно. При первоначальных «инвестициях» в три сотни тонн хранилища партнеров «Восход Хандельсбанк» пополнились всего лишь пятьюстами тоннами вместо плановой тысячи. Учитывая «рухнувший» курс большинства валют, операция уже многократно окупилась, но вошедшее во вкус спекуляций правительство СССР не собиралось останавливаться на достигнутом.