Владимир Голубев - 1894. Часть 1 (СИ) Страница 35

- Эдак, они все сто пятьдесят тонн золота за один сезон выберут, моим казакам ничего не оставят, - ворчал Гусев.

- Глупости. Двадцать тысяч янки добывали это золото долгие пять лет, в среднем по тридцать тонн в год, а ты двух тысяч мужиков испугался, - пробурчал Ершов.

- Так янки поначалу не использовали драги, вручную работали. А ты своим мужикам две сотни драг обещал. Умножать нужно на десять, не меньше.

- Твои казаки большую часть добычи в свою станицу отправили. Для них внешний вид значимей самой сути. Казаку важен статус, чтобы гоголем пройти, пыль в глаза станичникам пустить. Ты бы, Володя, ввел им в обиход всякие значки за сквозное ранение задницы, за прыжок на коня с крыши; или зеленые береты, за то, что старики духа сначала загоняли до смерти, до поросячьего визга, до полного изнеможения, а потом отмудохали. Казаки от восторга кипятком писать начнут.

- Вова! Не путай! У нас - голубые береты, у МВД - краповые, а зеленые, у твоих америкашек. И ещё!!! Володя, следующая такая глупая реплика с твоей стороны, и я не посмотрю на то, что ты мне друг, сломаю тебе левую руку.

- Обиделся? - захихикал Ершов, как ребенок, но быстро перестал, глядя на бешенные глаза Гусева, - Был категорически не прав!!! Приношу свои самые-самые извинения. Давай-ка, "друг", ближе к делу. Короче, есть цена на двигатель для драги, плати, заказывай. Никаких бесплатных подарков не будет.

- Вот она где вылезла твоя американская отрава! Буржуин недорезанный! Хорошо! Возьми мои полсотни тысяч долларов. У Клячкина триста тысяч есть. Думаю, я смогу с ним договориться на такую же сумму, на пятьдесят тысяч.

- Лопух ты, Володя! Серый своей шкурой почти не рисковал, а денег у него в десять раз больше. Не спорь! В десять раз! Ты ему милицейский склад оружия, считай даром, отдал. А он боевиков дона Calmo вооружил. Три тысячи "итальянских революционеров" рисковали жизнью, выполняя его безумные "революционные" планы, а Клячкин таскал чемоданы зеленых.

- Кому бы я еще это старьё продал? По десять долларов за штуку, заметь...

- Во время бунта? Кеннеди взял бы по двадцатке!!!

- Только денег таких у него не было. А когда появились, мы уже были в Канаде.

- Твой заказ нужно обмыть.

- Я знаю хороший ресторан, тут недалеко. Чисто, уютно, дубовые столы и скамейки, приличная публика: в основном охотники, приехавшие прокутить свою выручку за шкурки. Ни конторских, ни полиции.

- Ага. Каждый вечер мордобой?

- Сядем в углу, посмотрим на бесплатное развлечение, а сами участвовать не будем. Лады?

- Лады. Ты Серегу предупреди, а то он намылится по бабам. А я служанку попрошу задержаться, с детьми посидеть вечером.

- Я же говорю, нахватался ты, Коля, американских привычек. Старшей девочке скоро четырнадцать лет, замуж пора выдавать, а ты няню им на вечер нанимаешь. Неприлично тебе чужих детей у себя держать. У них бабка в Техасе, тетка в Оригоне, родной дядя с семьёй в Ред-Ривере, а это рядом совсем.

- С меня Мария слово взяла. Если бы она захотела отправить детей к родственникам, то упомянула брата, например.

- Пацаны адекватные, а старшая девчонка вредная, не в меру. Дисциплины никакой, - Гусев уже несколько раз пострадал от каверз Франчески, нисколько не боявшейся его грозного вида, - Входит без стука. Разрешения не спрашивает. Мнение своё высказывает. Снег отряхивать заставляет. Служанкой твоей командует.

- Это хорошо, что Франческа не замкнулась в себе, не хандрит, не плачет. А служанке непозволительно строить тебе глазки, у неё есть жених.

* * *

Ресторан порадовал Ершова своей французской кухней. Канси и шабли, кальвадос и абсент, по мнению Коли, были так себе, но изыски шеф-повара он оценил. Огромное блюдо с сыром, которое подали в самом начале, поражало разнообразием: мягкий и твердый сыр, из овечьего и козьего молока, жирный и выдержанный. Ершов уловил часть знакомых названий: рокфор, камамбер, канталь, грюйер, шевр, конте. Затем официант принес почти сырой, слегка поджаренный, до корочки, бифштекс. И тут же недопустимый ляп, на гарнир был подан картофель во фритюре.

- Не нравится - не ешь, - жадно сверкнул глазами Гусев. Он мазал толстым слоем паштета тонкий кусок хлеба, и довольно щурился.

- Какой вкуснее? Куриный, утиный или из печени кролика? - заинтересовался Клячкин.

- Сделай пяток разных, маленьких бутеров, и попробуй, - пожал плечами Гусев.

- Могу посоветовать соус бешамель, - льстиво согнулся перед Ершовым официант, но его тут же отодвинул в сторону пьяный посетитель.

Волосатый, шестипудовый верзила попытался сесть рядом с Николаем, на лавке было достаточно места для двоих. Мало того, он потянулся рукой к первому бутерброду с паштетом, приготовленному Клячкиным. Ершов чуть толкнул пьяницу, тот стал заваливаться на пол, ухватился за скатерть и половина блюд посыпалась ему на грудь.

- Суки молодые, - удивительно визгливым голосом закричал верзила. Его английский был ужасен.

Собутыльники верзилы резво вылезли из-за длинного стола, хватая мозолистыми руками высокие бутылки из толстого стекла. Они явно были чересчур трезвы.

Гусев отодвинул Клячкина за спину, легко выскочил на проход, и даже умудрился легонько, пяткой, ударить верзилу по почкам. Тот замолчал, жадно хватая воздух.

- Седьмой раз сюда прихожу, и хотя бы одна морда полезла драться. А нынче целых шестеро, - радостно улыбнулся Гусев, и битые, бывалые драчуны отшатнулись.

Высокий француз со смазливой рожей, и плохо сросшейся бровью, напомнивший Володе Сильвестра Сталоне, расправил плечи, и подвигал руками, показывая своё умение боксировать.

- Ну, ты, итальяшка! Хочешь? Второй глаз подобью, - пошутил Гусев на своем бульварном английском, которому научила его молоденькая шлюшка Лиза.

Француз обиделся, и бросился вперед, не дожидаясь поддержки друзей. Этого Гусев и добивался. Володя жестоко ударил француза, ногой по печени, воспользовавшись тем, что тот закрыл руками лицо. Его противник упал на пол, громко ударившись лбом, и разбил себе и нос, и бровь. Яркая кровь мгновенно натекла на грязный пол, к тому же француз нассал в штаны.

- Ты слишком много выпил пива! Дружок, - обидно акцентировал внимание всех на конфузе француза Володя, - Я никогда не вру. Обещал подбить глаз? Подбил.

Пока пятеро оставшихся кричали что-то о недозволенности использования в честной схватке ног, пока доставали ножи, визгливый верзила дернул, разинувшего рот, Ершова за ноги, затащил его под стол, и почти оторвал ухо, но попался на болевой прием. Дикий вопль из-под стола вновь остановил пятерку сторонников честной схватки, доставших из коротких, щегольских сапожек на меху красивые ножи с рукоятками из моржового клыка, бивня мамонта, или, на худой конец, из лосиного рога.

- Коля! Ты ему яйца, что ли, оторвал?! - спросил по-английски, специально для охотников, Володя. Гусев при этом хищно посмотрел на своих врагов, и ... сделал шаг навстречу. Охотники синхронно отпрянули, а Володя издевательски засмеялся.

Клячкин взял с лавки тонкую трость, которую Ершов таскал с собой по привычке. Сергей обнажил шпагу и спросил:

- Полагаю, моя "зубочистка" никого не шокирует?

Он хотел остановить драку, но, как ни странно, подстегнул её. Трое бросились атаковать Гусева, двое грамотно взяли в клещи Клячкина. Из-под стола выползли двое: Ершов с разбитым носом и расцарапанным по-женски лицом; и его противник в слезах и соплях, с переломами трех пальцев на правой руке. Но..., если Ершов, стоя у стола, начал обстрел противников Гусева ножами, вилками и бутылками, грамотно целясь в лицо, то верзила-плакса, чуть не сбив своего приятеля с ног, продолжил свой путь на четвереньках к выходу из ресторана.

- Стоять, - грозно вмешался вышибала, поднимая верзилу за шиворот, - Ты не заплатил по счету!!!

Гусев не выдержал серьёзной рожи, и заржал.

- Идите-идите, драчуны. Я вас отпускаю.

Никто не тронулся с места.

- Я не люблю повторять! - уже серьёзно заявил Гусев, и, перехватив руку с ножом у противника слева, заставил его сделать шаг вперед. Тело охотника защитило Володю от двух других противников. Гусев предельно жестко ударил охотника сапогом по колену, а затем подтолкнул в ноги приятелей.

Клячкин шагнул назад, отгородившись столом от опасных ножей. Гусев плавно сместился в сторону, и обозначил возможный удар ногой по голове лежащего без движения "Сильвестра Сталоне".