Rein Oberst - Чужой для всех Страница 35

— Да, интересно, интересно, — возбужденно отреагировал Шеленберг на услышанную информацию. Он сощурил глаза, мысленно представив Франца Ольбрихта. — Очень интересный майор, — заметил вновь он. — Побывать в глубоком тылу у русских и выйти живым, сейчас – это подвиг. Пойти на нестандартный ход, вразрез нашим доктринам о ведении разведки в обороне – это достойно высшей похвалы.

— Я согласен с вашим мнением, бригадефюрер.

— Кстати, Зандбергер, где находится, сейчас, этот майор.

— Майор Ольбрихт откомандирован в распоряжение генерал-полковника Гудериана в Главную инспекцию бронетанковых войск. Находится в Берлине или в Главном штабе сухопутных сил в Вюнсдорфе под Цоссеном. Генерал Гудериан, как вы знаете, параллельно после покушения на фюрера назначен на должность начальника Генерального штаба сухопутных сил.

— Хорошо, с Ольбрихтами понятно. Но чем заинтересовал наш майор русскую контрразведку.

— Думаю, нестандартным мышлением и дерзостью в критической ситуации, бригадефюрер.

— Вот как! Поясните.

— В радиопередачах Ольбрихта, это подтвердили недавние события на Восточном фронте, указывались достоверные сведения под грифом особой секретности о летнем наступлении русских. Видимо, эти передачи попали к русским и были рассекречены. Думаю, что русскую СМЕРШ заинтересовало то, каким образом они попали в руки нашего разведчика и почему он остался в живых.

— А мы знаем? — Вальтер Шелленберг в упор посмотрел на начальника отдела 6«А».

Тот без смущения ответил: — Нет, не знаем, бригадефюрер. Отдел не располагает такими сведениями.

— Так узнайте! Узнайте немедленно, штандартенфюрер, — голос Шелленберга задрожал от нахлынувших эмоций. — Разве вам не интересно как, обыкновенный майор разведбатальона танковой дивизии сумел достать сверхсекретные документы Генштаба Красной Армии? Или каким образом он овладел этими данными? Вы поняли меня?

Штандартенфюрер напрягся, вспотел, обдумывая задачу шефа, и не отвечал.

— Я понимаю вас, — Шелленберг замотал головой, здесь затрагиваются интересы других наших управлений. Но, полковник, я поручаю это лично вам. Третье, а паче четвертое управление – Гестапо Мюллера, не должны знать об этом деле. И упаси вас Господь проговориться. Вы поняли меня, доктор Мартин Зандбергер? — взор Шелленберга был подобен взору пантеры. Он излучал решительность, волю, хитрость и одновременно самолюбование, чувство собственного превосходства.

— Слушаюсь, бригадефюрер.

— Хорошо, Мартин. Полагаю, вы меня правильно поняли.

— Да, бригадефюрер.

Шелленберг улыбнулся, подошел к офицеру и дотронулся до его плеча. — Сегодня вы мне нравитесь, полковник. Только прошу вас, впредь начинайте доклад сразу с главных новостей. Помните, у нас кризис свободного времени. Пойдемте дальше. С Ольбрихтами мы разобрались.

— Отдел полагает, бригадефюрер, что русские забрасывают группу через Варшаву на Берлин. Как видно из полученной шифровки это произойдет в день Успения Пресвятой Богородицы.

— Подождите, полковник, — удивленно остановил его Шелленберг. — Первое, почему заброс через Варшаву, а не прямо на Берлин? Второе, вы видимо не посещаете воскресные мессы. День Успения Пресвятой Богородицы уже прошел. Этот почитаемый католиками праздник был 15 августа.

— Это так. Но есть простое объяснение, бригадефюрер. Вероятность безопасного пролета транспортного самолета русских до Берлина очень мала. Наши ПВО его собьют. Кроме того, запаса топлива Ли-2 хватает только на полет Москва – Варшава – Москва. Это ответ на ваш первый вопрос. В отличие от вас я, бригадефюрер, действительно не набожен и не посещаю службы. Считаю религию мракобесием. Это отступление. А по делу – Русская Православная Церковь отмечает свой праздник День Успения Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии по новому стилю 28 августа. 28 августа, бригадефюрер, надо ждать заброса под Варшаву русских диверсантов.

— Хм-м, — удовлетворенно хмыкнул Шелленберг. Он прошелся к рабочему столу, уселся, провел рукой по светлым волосам, подняв их вверх, и посмотрел на начальника отдела. — Логично, штандартенфюрер, логично, ничего не скажешь. Но 28 августа может быть днем встречи диверсантов с русским агентом уже здесь, в Берлине. Вы об этом думали?

— К сожалению нет. Мы поработаем над этим вопросом, бригадефюрер.

— Отлично, Мартин. Обязательно проверьте этот вариант. Теперь выслушайте мое резюме. Последнее донесение из Лондона меня заинтересовало. Поэтому отправьте шифровку в Варшаву. Пусть ждут гостей. Второе, весь информационный материал, касающийся майора Ольбрихта, соберите в отдельное дело. Я хочу знать о нем все: когда женился, крестился, кто его родители, друзья, образ жизни, даже образ мышления, штандартенфюрер. Все: с кем спит, с кем гуляет, какие планы. Очень интересный экземпляр для нас. Когда вы будете готовы, организуйте встречу с ним в неформальной обстановке. Третье, разработайте контроперацию по срыву русской операции «Ольбрихт». Назовем ее, — Шелленберг хмыкнул, — да очень просто – «Антиольбрихт». Задача вам ясна?

— Да, бригадефюрер.

— Если вам понадобятся специалисты из других отделов управления, используйте их. Они будут в вашем распоряжении. Только представьте мне список для утверждения. Приказ я подпишу немедленно. За основу контроперации возьмите разработанную вами версию. Однако полностью сбрасывать со щитов другие варианты действий русских не надо. Русские хитры, смекалисты, даже коварны если это касается выполнения ими далеко идущих стратегических целей, которые могут принести им баснословный выигрыш. Не забывайте об этом. Интуиция подсказывает мне, что не все так просто с этим Ольбрихтом, коль им заинтересовался СМЕРШ. Где-то здесь спрятана козырная карта. И наша задача не упустить момент, найти ее и заполучить раньше, чем русские диверсанты.

Вальтер Шелленберг говорил спокойно, не жестикулируя руками, не повышая голоса. В этот момент он больше был похож на любезного преуспевающего адвоката предприятия, чем генерала СС. Он не выглядел мужественно. У него не было ярко выраженного мужского характера. Тем не менее, Зандбергер слушал его внимательно, был сосредоточен. Он уважал своего шефа за патриотизм, жизнелюбие, за поддержку своих подчиненных в трудную минуту, за профессиональное чутье, особенно за уникальные способности приспосабливать работу аппарата к быстро меняющимся политическим событиям и использовать их в целях управления, а равно в своих целях, где ставка была власть.

Шелленберг понимал политику как гигантскую интригу, как чудовищную игру в индейцев. И втягиваясь в этот раз в противостояние с русской СМЕРШ в операции «Ольбрихт» он интуитивно почувствовал раскрутку этой новой интриги, этой новой большой игры, став участником которой, он сможет получить некоторые послабления для Германии в будущем, а равно для себя при неотвратимо приближающейся катастрофе.

Тем более, получив расширенные функции в проведении разведывательной и контрразведывательной деятельности, фактически став главой двух управлений: собственного шестого и нового, недавно сформированного в РСХА, куда вошли Абвер-1 и Абвер-2, он имел уже и новые возможности, которые давали и больше шансов на успех.

— И последнее, штандартенфюрер, — Шелленберг пристально посмотрел ему в глаза, как бы ища понимания и поддержку. — Пусть наш агент в Лондоне по возможности уточнит, откуда пришла информация к господам из Ми-6 напрямую из Москвы или через польских повстанцев? Это моя личная просьба.

— Слушаюсь, бригадефюрер. Все будет сделано, как вы указали.

— Тогда за работу, полковник. Я жду от вас прыти в делах. А за доклад, спасибо. Вы свободны, — начальник внешней разведки слегка махнул рукой, отпуская старшего офицера СД…

Глава 13

Капитан Киселев внимательно просматривал через бинокль, впереди лежащий поселок. От посторонних глаз его скрывали заросли крушины и бересклета. Лешно выглядел вымершим. Ни людей, ни детей, ни животных. Это его настораживало. Хотя явных признаков наличия военных в селе он не обнаружил. До крайней хаты от леса, где их должен был ждать связной, было метров двести. «Местность открытая, — подумал он, — значит, на встречу пойдет Сирень. Безопасней». Все совпадало с теми ориентирами, которые он получил накануне вылета: два стога с сеном, синие ставни, добротный деревянный дом.

— Что видно, Константин? — спросила офицера Инга. Голос девушки был явно уставший, простуженный. Она сидела на траве, отдыхала. Ей тяжело дался последний переход по лесу. Изнеможенная, потрепанная, она выглядела деревенской пастушкой, только с более утонченными чертами лица.

— Все сходится, — тихо промолвил командир группы и повернулся к ней. — Мы у цели, Сирень. Приведи себя в порядок, пойдешь на встречу к связному.