Rein Oberst - Чужой для всех Страница 35

— Смотреть всем в оба! — стоя на подножке, крикнул бойцам Селезнев. — Если что заметите, стучите. Все Сергеевич, поехали.

Капитан захлопнул дверь и, две полуторки, натружено взяв старт, раскачиваясь, покатили на юго-восток. Однако ехать, долго не пришлось. Не дойдя несколько километров до Белицка, солдаты застучали по крыше кабины, да и водитель первой машины уже сам затормозил, заметив впереди развороченный кювет дороги и следы недавнего боя.

— Всем оставаться на месте! — взволновано приказал капитан, выйдя из кабины и, осторожно прошелся вперед.

То, что здесь был бой, Селезнев убедился сразу. Свежие бурые пятна, запекшейся крови на камнях 'гравейки', валявшиеся недалеко пустые автоматные гильзы, многочисленные, беспорядочные опечатки сапог, явственно говорили о недавней разыгравшейся трагедии. Да и сам воздух, показался капитану прогорклым и тяжелым, который всегда стоит некоторое время на месте боя. Он медленно обошел воронку, отметив про себя калибр фугаса Т-34, и случайно ковырнул сапогом ее край и ахнул от неожиданности. Из — земли торчала чья-то оторванная рука и обгоревший кусок солдатской гимнастерки. Капитан дернулся, словно был поражен электрическим током и отвернулся от ужасной находки. Сдерживая в себе тошнотворный комок, он выругался и, приподняв голову, посмотрел в сторону леса, куда шла протоптанная сапогами свежая тропинка. По ней явно что-то волокли. И в этот момент до его сознания дошла картина скоротечного, безжалостного боя. Он понял, как все произошло. Но он не хотел верить и отгонял саму мысль, что этот бой, как-то связан с комиссией из политотдела армии. Тем не менее, с его лица не сошел испуг, когда он прибежал к машине и отдал команду на прочесывание леса.

— Что-то случилось, товарищ капитан? — на него были устремлены глаза молодого строгого офицера.

— Не знаю Никитин, — ответил тот и растеряно посмотрел на командира взвода. — Видно, случилось. Притом… Не поправимое…

Через полтора часа найденные в лесу тела офицеров и солдат штаба армии были доставлены капитаном Селезневым в полк.

Командир полка побледнел, услышав доклад о происшествии и еще не веря словам, произнесенным помначштаба, бросил тому в лицо: — Не может этого быть капитан! Ты представляешь, что ты говоришь? Как я буду докладывать такие сведения наверх? Может они не из армии?

Капитан молчал, опустив голову.

— Может ты ошибся Селезнев?

— Нет, товарищ подполковник, — тихо и растерянно, осознавая частично и свою вину в происшествии, проговорил капитан. — Ошибки не может быть. Бойцы узнали комсорга армии.

— Пойдем. Я должен убедиться в этом сам и воочию.

Кузнецов нервно и быстро вышел за Селезневым и направился к медсанбату, куда были доставлены тела погибших боевых товарищей…

Сильное внутреннее волнение мешало сосредоточиться командиру полка и доложить начальнику политотдела 29 стрелкового корпуса, а за тем в дивизию о происшествии. Шутка ли сказать, его полком пропущены диверсанты, следы которых он потерял и, которые уже успели расстрелять комиссию политотдела армии, направлявшуюся к нему.

— Водки налей! Помянем! — кивнул головой Кузнецов ординарцу и поставил на стол два граненых стакана, вернувшись из медсанбата. — Бери начштаба, для храбрости, — и немного дрожащей рукой взял стакан, наполовину заполненной прозрачной жидкостью. — Пусть земля им будет пухом…

А этих гадов! Если не мы, так другие достанут. Скоро под их ногами земля будет гореть от нашей мести.

Командир зло посмотрел в сторону передовой. Его зрачки расширились. — За каждого убитого бойца пять фрицев останется лежать на этой белорусской земле. Мы еще покажем, как умеют русские воевать… — После чего, он сделал короткий выдох и выпил залпом содержимое стакана.

Горстью захватил квашеной капусты из глиняной посуды и, закусывая ею, подошел к телефонисту. — Вызывай второго…

Преследование немецкого танкового взвода было прекращено. Тот обошел стороной Белицк и по бездорожью устремился на юг. Следы его были утеряны. Нужна была незамедлительна помощь авиации или танковых частей. 413 стрелковый полк не располагал ни тем и не другим.

Подполковник Кузнецов доложил по команде о трагедии и о принятых мерах поиска немецких разведчиков и ждал решения своей участи. Но о нем временно забыли. Переданные им сведения о диверсантах, были настолько серьезны и неожиданны для вышестоящего командования в период подготовки к операции 'Багратион', что потребовали их личного, решительного вмешательства, подключая в дело, поиска и ликвидации врага бронетанковые подразделения, авиацию, а также подвижные группы армейской и, даже фронтовой разведки и были взяты на контроль в штабе маршала Рокоссовского.

Глава 15

Представительский 'Хорьх-930V' с 90-сильным мотором, не спеша доставлял генералитет 9 армии Вермахта к военному аэродрому. Яркое полуденное солнце, отражаясь от полированных до блеска бамперов легковой машины, веселыми зайчиками прыгало по неровной прифронтовой дороге, ослепляя дежурные посты и патрульный транспорт. Встречная военная техника, подразделения гренадеров, издали завидев важный эскорт, прижимались к бровке дороги и при его подъезде с должным подобострастием отдавали честь. Многие знали, что это машина командующего армией.

В это время, генерал-полковник Харпе, вальяжно восседал на кожаном диване лимузина и с любопытством рассматривал дорогу и своих солдат и мысленно прощался с 9 армией. На его холеном, раскрасневшемся, от позднего сытного обеда лице, обласканном майским солнцем, не было печали. Наоборот, на нем изредка появлялась потаенная улыбка.

Генерал щурился, отворачивался от солнца, но оно вновь догоняло его. Дорога петляя, от Бобруйска, вела на юго-запад. Вскоре мелькающие серые однообразные картины прифронтовой жизни ему надоели. Харпе еще раз улыбнулся про себя и затянул шторку бокового стекла.

Дождливая, холодная погода, принесшаяся северным циклоном, и стоявшая несколько дней, изменилась. Май начал показывать себя с лучшей стороны. Это в душе радовало Харпе. Природное потепление навевало у него положительные служебные параллели. Он получил третью четырехлучевую золотистую звездочку на генеральские погоны. Он отбывал в Северную Украину принимать 4-ую танковую армию. Это не в штаб ОКВ как он предполагал, но все, же повышение. Он уходил от назревавших и до боли кричащих проблем, связанных со скорым наступлением русских. То, что наступление будет, он уже не сомневался. Полученные шифровки от 'Арийца' настоятельно требовали переосмыслить видение направления главного удара русских. Сведения доказывали, что русские скрытно в ночное время перебрасывают новые стрелковые дивизии и дальнобойную артиллерию, а также большое количество боеприпасов к линии фронта. Концентрация сил проходит при тщательной маскировке, наведении ложных переправ и установок ложных батарей.

Все эти разведданные противоречили официальной доктрине ОКВ на летнее наступление русских. Несмотря на это, он незамедлительно доложил о полученной информации командующему группы армий 'Центр' фельдмаршалу Бушу, прощаясь с ним в Минске. Однако тот отнесся скептически к его докладу и подверг его остракизму. Недавние аэрофотосъемки, донесения с других участков фронта не подтверждали подготовку русских к глубокому стратегическому наступлению. Тем не менее, фельдмаршал позвонил в Ставку фюрера. Но результат, как Буш и предполагал, был отрицательный. Фюрер подсев на ошибочный прогноз, поданный его любимцем 'пожарником' генерал — фельдмаршалом Моделем о подготовке русских ударить им в 'подбрюшье' со стороны Северной Украины, даже слушать не захотел об изменении стратегических взглядов на лето 1944 года.

'….Что будет с группой армий Центр? Неужели ее гибель фатальна? — генерал Харпе прикрыл глаза и задумался. Глубокая поперечная морщина, словно ледокол разрубила надвое его покатый с пролысинами лоб. Но вскоре она исчезла. Харпе вновь улыбнулся. 'Это уже не его дело. Он сделал и так больше, чем обязывает его должность. Он умывает руки'.

— Что вы все улыбаетесь Йозеф? — прервал мысли Харпе генерал Вейдлинг, который сидел с ним рядом и раздраженно поглядывал на бывшего командующего армией. — Как будто это мы готовимся к большому наступлению, а не русские к своему реваншу за 41 год.

— Гельмут, — Харпе открыл глаза и без обиды, что его прервали от размышлений, спокойно повернулся к некогда другу по кадетскому училищу. — Мне кажется, у вас в запасе всегда имеется с собой превосходный французский коньяк. Не откажите себе в удовольствии и как это говорят русские 'промочите горло', подымите себе тонус. — Я для этой цели могу дать команду и сделать остановку. Разомнитесь. До моего вылета еще тридцать минут, а мы уже почти приехали.